С дипломатической миссией в Берлин - Валентин Бережков

Ночью всех жильцов нашего дома поднял на ноги воздушный налет. Женщины и дети поспешили в подвал, мужчины поднялись на крышу. Мои первые трофеи: две небольшие зажигательные бомбы, потушенные в ведре с песком.

На следующий день — воскресенье — с утра вызвали на работу в МИД. Надо было срочно разобрать привезенную нами дипломатическую почту. Каждый час курьер приносит из ТАССа бюллетени с сообщениями телеграфных агентств. Большинство из них касается положения на советско-германском фронте. Чувствуется, что весь мир, затаив дыхание, следит за титанической схваткой на бескрайних просторах от Баренцева до Черного моря. Перерыв удается сделать лишь вечером. Иду обедать в ресторан «Метрополь». В огромном зале полно народа. Много военных. Но в остальном все, как в мирное время.

Ночью продолжаем разбор почты. Составляем справки и записки о последних днях пребывания советской колонии в Берлине. Около полуночи снова воздушная тревога. Отправляюсь на площадь Дзержинского — там в метро оборудовано бомбоубежище. Люди не спеша, с суровым спокойствием спускаются вниз. На платформах и путях многие уже расположились на ночлег. Больше всего пожилых людей с детьми. Тут не слышно ни выстрелов зениток, ни разрывов бомб, и дети спят спокойно.

Наконец раздается сигнал отбоя. Возвращаюсь на работу. Небо на востоке уже заалело. Из моей комнаты на четвертом этаже здания Министерства иностранных дел на Кузнецком мосту хорошо видно, как в Замосковоречье горит какой-то дом. Черный дым столбом поднимается в розово-зеленое небо. В четыре утра отправляюсь домой. Маленький серый «Москвич» — самая первая модель советской малолитражки, только что выпущенный и совсем не похожий на современного «Москвича», мчится по пустынным улицам. Дважды нас останавливает военный патруль, проверяет документы. Несколько часов тревожного сна, и в 9 часов — снова на работу.

Из работников аппарата МИД формируется отряд ополченцев. Каждый вечер ходим в парк в Марьиной роще на военные учения. Стрелковые занятия проводим за городом. Трижды в неделю ездим на электричке за 40 километров по Ярославской дороге. Там на опушке небольшого леса — стрельбище. Лежа в окопчиках, стреляем из винтовок боевыми патронами по фанерным мишеням.

На площади Революции, напротив входа в метро, выставили на всеобщее обозрение немецкий бомбардировщик «Юнкере». Он сбит на подступах к Москве. Видимо, упал на мягкое поле или спланировал. Самолет почти не поврежден, только немного помят фюзеляж и надломано одно крыло. Тут же несколько больших фугасных авиабомб. Они не разорвались, были обезврежены и сейчас экспонируются здесь, в центре Москвы. Прохожие останавливаются, смотрят на фашистский самолет с черными зловещими крестами. Слышатся замечания:

— Молодцы наши зенитчики, приземлили такую махину. Значит, можем мы бить гитлеровцев. Мы им еще покажем…

Но немцы не прекращают своих ночных налетов. Несмотря на упорное сопротивление наших войск, они все дальше продвигаются на Восток. В военных сводках Советского информбюро появляются новые названия городов, новые направления вражеских ударов. Фронт медленно приближается к Москве. Теперь все понимают, что война будет длительной, что предстоят долгие, долгие месяцы упорных боев.

За эти первые недели войны Москва уже многому научилась. Усилилась оборона столицы. Каждый вечер высоко в небо поднимаются на стальных тросах аэростаты заграждения. Огонь зениток заметно усилился. Команды по борьбе с зажигательными бомбами работают безотказно. Пожаров гораздо меньше. Город стал строгим, подтянутым. Он как бы олицетворяет решимость советских людей к борьбе с врагом, веру народа в конечную победу.