Ненасытный - Мэг Кэбот

— Я так и знал, что это Лучан, — сказал Аларик вошедшему в подъезд Хольцману.

— Совершенно верно, — еще раз подтвердил швейцар, на чьей именной табличке значилось «Прадип». — Вот он, Лучан Антонеску.

— Видишь, папа, я же тебе говорил.

«Папу» Хольцман переварил не сразу.

— А молодая леди с собачкой, наверное, его жена? — продолжал Аларик. — Он не сообщал, что женился!

— Нет, — засмеялся Прадип, — это мисс Харпер. Она живет здесь, в доме. Мисс Харпер не замужем.

— Она точно не жена Лучана? — допытывался Аларик.

— Нет-нет. — Мысль о том, что мисс Харпер может быть женой мистера Антонеску, чрезвычайно позабавила Прадипа. — Мисс Мина живет вместе с братом, мистером Харпером. С вашим другом она, думаю, познакомилась только сегодня, на вечере у Антонеску.

Высокая оценка, которую Аларик дал дому № 910, поднялась еще на одно деление. Прадип весьма наблюдателен, хотя, пожалуй, чересчур откровенно делится сведениями о жильцах с незнакомцами. Итак, спутницу Лучана Антонеску зовут Мина Харпер, живет она в этом доме, и у нее имеется брат. Не так уж мало, учитывая, что о самом Аларике известно только одно: он будто бы друг Лучана по колледжу.

— Да, жаль, что я его упустил. Ну ничего, поищу на Фейсбуке.

— Прекрасная мысль, — одобрил Прадип. — Сейчас на Фейсбуке кого угодно можно найти. Я вот возобновил связь с приятелем, которого не видел с детского сада — верите, нет?

— Слышишь, пап? — ухмыльнулся Аларик. — Фейсбук.

— Фейсбук? — эхом откликнулся Хольцман.

— Спасибо, Прадип, — подмигнул швейцару Аларик. — Не знаете, случайно, где он остановился?

— К сожалению, нет. Но если вы спросите Антонеску, я уверен, что они с удовольствием… — Прадип снял трубку внутренней связи.

— Не хочу беспокоить их в такой час, лучше зайду еще как-нибудь.

— Впечатляет, — сказал Хольцман, когда они снова вышли на улицу. — Отрадно видеть, как ты применяешь навыки, которым я тебя обучил — не все ведь мечом махать.

— Гражданских лиц я по возможности стараюсь не убивать. Ты и этому меня учил, помнишь?

— Помню. Но чего ты добился, собственно? Только Антонеску насторожил. Швейцар им обязательно расскажет про нас, а на след Лучана мы так и не вышли.

— Зато у нас есть имя девушки.

— А какая нам польза от этого?

— Очень даже большая. Девушка приведет нас прямо к нему… если, конечно, переживет эту ночь.

Глава двадцать седьмая

1.00, 16 апреля, пятница.

Музей Метрополитен.

Угол Пятой авеню и Восточной Восемьдесят пятой ул.

Нью-Йорк, штат Нью-Йорк.

Мина посещала Метрополитен довольно часто с тех пор, как переехала в город. Особенно ей нравился портрет Жанны д'Арк кисти Бастьен-Лепажа, висевший в крыле девятнадцатого века.

Жанна стояла у родительской хижины, глядя вдаль, — ей слышались голоса святых, чьи эфирные фигуры парили у нее за плечами.

Картина ничем не выделялась среди прочих сокровищ музея, но Мина первым делом всегда шла к ней, а в депрессивном настроении простаивала около нее не менее часа в компании других приунывших личностей.

Сейчас, однако, Лучан вел ее не туда, а в средневековый отдел. Странно было оказаться в музее после закрытия; Мина никогда еще не видела его залы такими пустыми и темными.

В тишине она слышала гулкий стук своего сердца. Несмотря на все уверения Лучана, ее не покидало чувство, что они делают нечто недозволенное. Кроме того, он снова держал ее за руку.

Прикосновение его холодноватых пальцев странным образом успокаивало, как и в ту ночь у церкви Святого Георгия. Мина видела, что и он тоже взволнован — ночное приключение радовало его, как мальчишку.

— А сигнализация не включится? — нервно спросила Мина, держа ерзающего Джека Бауэра под мышкой.

— Только если попытаетесь что-то украсть.

— Придется в таком случае воздержаться. — Мине было приятно, что Лучан умеет шутить. Может, он и не смотрит реалити-шоу, но чувство юмора у него налицо.

Мадонны с младенцами на руках смотрели со своих триптихов, золотые распятия лучились неземным светом из стеклянных витрин. Целью Лучана было собрание портретов и деревянных скульптур пятнадцатого века. Мина не могла прочитать, что написано на табличках, и он стал объяснять:

— Экспозиция посвящена Владу Цепешу, о котором я вам говорил. Это наш национальный герой. Он жил в эпоху первых печатных прессов, и о нем сохранилось немало исторических сведений. Его отец Влад Второй состоял в Ордене Дракона, учрежденном королем венгерским для противостояния Оттоманской империи. Влад Цепеш тоже стал членом этого ордена — в возрасте пяти лет, когда отец отдал его с младшим братом султану в заложники. Пребывание детей во дворце гарантировало Порте мир с господарем Валахии.

— Ужас какой, — расстроилась Мина.

Вот он, Влад Второй, на портрете — с такого станется отдать детей своему врагу. Вислые черные усы и глазки-бусины. Не повезло Владу Цепешу, если он пошел в папу — хотя тогда, возможно, еще не умели передавать сходство. Мина, больше тяготевшая к романтизму, почти не бывала в этой части музея, но Лучан как профессор истории уже оседлал своего конька.

— Младший брат стал любимцем султана, но с Владом, боюсь, обращались не очень-то хорошо. Унаследовав отцовский трон, он вернулся домой весьма ожесточенным молодым человеком… а потом все пошло хуже и хуже. Его первая жена, которую он нежно любил, была прекрасным невинным созданием… ее называли ангелом во плоти. Я знал, Мина, что эта часть истории вам понравится.

Примитивный деревянный барельеф, к которому они перешли, изображал замок с башнями и реку под ним.

— А вот конец вас вряд ли устроит. Когда замок осадили турки, молодая женщина бросилась из верхнего окна вниз, предпочитая смерть мукам от рук врагов, упала в реку и утонула. Река до сих пор зовется Арджеш, Река Княгини.

— Как грустно…

— Очень, но это еще не все. Влад женился на ней по любви — редкость по тем временам — и после ее смерти стал сам не свой. Поговаривали, что он обезумел. С врагами, с собственными подданными и даже с родными детьми он поступал самым неподобающим образом.

Мина вздрогнула, почувствовав легкую перемену в академическом тоне Лучана. Он вспомнил свое детство, поняла вдруг она. С ним отец тоже обращался «неподобающим образом». Взгляд Лучана, прикованный к вырезанной на барельефе реке, пылал угрюмым огнем.

Сердце Мины наполнилось жалостью. Казалось бы, князь, богатый, вращается в высших сферах, а проблемы у него те же, что у простых. Проблемы, от которых просыпаешься по ночам, ища янтарный пузырек со снотворным.