Аманда - Кей Хупер

Уокер едва не выругался вслух. Старик не хочет видеть ничего, кроме своей драгоценной Аманды. Ну как его убедить!

— Хорошо, тогда подумайте вот о чем, Джесс. Сегодня, после вашего небольшого объявления, все поняли, что вы собираетесь сделать. Никто не сомневается, что вы намерены практически все свое состояние оставить Аманде.

— Ну и что из этого? Оно мое. Могу оставить кому захочу.

— Не спорю. Но Аманде в таком случае придется иметь дело с нелегким наследством, которое принесет ей ненависть всех родных. Вам, возможно, удается держать в руках Риса и Салли. Я не говорю о Кейт, она вообще никогда с вами не спорила. Но что будет, когда вас не станет? Вы думаете, Аманда вас поблагодарит, если ей придется защищать в суде явно несправедливое завещание?

Джесс негодующе фыркнул:

— Во всем штате не найдется такого судьи, который бы…

Уокер вспомнил, что сам не так давно говорил Аманде примерно то же самое.

— Если бы вы разделили имущество по справедливости, тогда да, согласен. Но предположим на минуту, что результаты анализа окажутся недостаточно определенными или, наоборот, не подтвердят ее претензии.

— Такого не может быть.

— Может, даже если она действительно Аманда Далтон. И вы знаете это не хуже меня. В таком случае у Салли, Риса и Кейт будут убедительные основания для того, чтобы опротестовать завещание, сославшись на обман и мошенничество. Да я сам посоветую им это сделать.

— Вы?!

— Я, как вы знаете, поверенный семьи Далтонов. Всей семьи. И я обязан заботиться о соблюдении интересов своих клиентов. Если Аманда — не та, за кого себя выдает, тогда у нее нет абсолютно никаких прав даже на самую малую часть вашего имущества. Я сам обращусь в суд. Судья может решить, что вы, когда составляли это завещание, были… нездоровы и в этом болезненном состоянии вообразили себе бог знает что. Что вы убедили себя, будто она Аманда Далтон просто потому, что у вас осталось слишком мало времени.

Старик, белый как бумага, яростно сверкнул на него глазами цвета потускневшего серебра.

— А теперь вы послушайте меня, Уокер. Слушайте внимательно. Я требую, чтобы вы переписали завещание в точности так, как я вам сказал, и представили мне на подпись как можно скорее. И еще хочу предупредить вас, что напишу несколько писем, которые разошлю самым влиятельным людям штата и в которых изложу, почему я решил распорядиться своей собственностью именно таким образом. Я предупрежу их, что некоторые из моих корыстных родственников намереваются опротестовать мое завещание и что меня это крайне огорчает. А для верности еще и позвоню этим людям по телефону, так чтобы абсолютно всем стало ясно — могу даже в суде присягнуть — я совершенно точно знаю, что делаю. Кроме того, на вечере, который мы даем в честь Аманды в следующую субботу, я поговорю с судьей Феррисом, с шерифом, с друзьями и соседями. С кем только будет возможно — с мэром, с членами городского совета, с врачами и сестрами в клинике, с библиотекарем, наконец, черт побери! И всем им скажу то же самое, Уокер. Я скажу им, что Аманда — моя внучка. Потому что я так решил. Я скажу им, что мне плевать на все анализы крови. Она моя внучка, и я хочу оставить ей все свое имущество.

— Джесс…

— И еще я скажу всем, что с ее стороны не было никакого обмана или мошенничества. Она не попросила у меня ни цента, Уокер. И не попросит, я знаю. Она не позволила мне купить для нее новый автомобиль, сказала, что машина ей не нужна. Она отказалась от кредита в магазинах и от кредитной карточки в банке. Скажите сами, разве она похожа на ненасытную стерву?

— Я этого не говорил.

Джесс не обратил внимания на его слова.

— Ну а теперь идите и можете советовать им опротестовывать завещание. Скатертью дорога. Но я требую, чтобы оно было готово, и как можно скорее.

Уокеру указывали на дверь, не допуская никаких возражений.

Он понимал, что Джесс сейчас слишком утомлен и, возможно, страдает от боли. Может быть, потом, позже, удастся доказать ему всю несправедливость — и даже опасность — того, что он делает.

Может быть…

Сжимая в руке сложенные странички с записями из блокнота Джесса, Уокер вышел из кабинета и направился к выходу. Сейчас ему не хотелось никого видеть. Однако в холле он столкнулся с тем человеком, которого ему хотелось видеть меньше всего.

Аманда стояла у лестницы, собираясь подняться наверх.

— Уокер? — нерешительно позвала она.

Он остановился, глядя на нее. Интересно, отражаются ли на его лице те чувства, которые он сейчас испытывает?

— Если вы собираетесь праздновать победу, — холодно произнес он, — то советую пока подождать. Вам еще далеко до получения наследства.

— Я не хотела, чтобы Джесс менял завещание.

— Допустим.

Она нерешительно шагнула к нему. В ее потемневших глазах, искавших его взгляда, отражались тревога и печаль. Уокера охватила ярость. Черт побери, она выглядит такой взволнованной, такой расстроенной…

Но почему он, сам того не желая, готов поверить в ее в искренность?

— Он ведь еще не изменил завещание? Я хочу сказать… на это ведь нужно какое-то время?

— Я займусь этим в понедельник с утра. Это достаточно сложный документ, даже независимо от того, будут в нем изменения или нет. Так что работа займет несколько дней, может быть, целую неделю. Тем временем я попытаюсь сделать все возможное, чтобы отговорить Джесса. Поэтому вам я пока не советую подсчитывать деньги.

В горле першило так, что больно было говорить. Не дожидаясь ответа, он повернулся и вышел из дома. Лишь в последний момент сдержался, чтобы не хлопнуть дверью.

Семья Далтонов принадлежала к местной баптистской церкви, но из всей семьи лишь одна Кейт регулярно посещала службы по воскресеньям. Джесс ограничивался щедрыми пожертвованиями. Он всегда первым вносил деньги, если требовалось обновить крышу или купить новый автобус, однако проповеди он терпеть не мог и поэтому на службы никогда не ходил. Рис приходил на Рождество и Пасху, по-видимому, считая это вполне достаточным для того, чтобы застолбить себе место на небесах. Салли никогда не бывал в церкви и даже не давал себе труда как-то это объяснить. Мэгги же, как оказалось, относилась к религии с явным цинизмом, что немало удивило Аманду.

Все это она выяснила за завтраком в воскресенье. Они сидели в «солнечной комнате» вдвоем с Мэгги. После разговора у бассейна Аманда чувствовала себя неловко с домоправительницей. К тому же она не знала, как восприняла Мэгги решение Джесса изменить завещание.

— Джесс еще спит, — ответила на ее вопрос Мэгги. — Кейт уже ушла. Она помогает в церкви перед службой. Салли, как всегда, в конюшнях, а Рис по воскресеньям обычно спит допоздна. Если вы хотите поехать в церковь, Остин вас отвезет.