Присяжный заседатель - Джордж Грин

Интересно, сколько нужно стихотворений, чтобы получить Нобелевскую премию? Допустим, человек написал всего одну поэму, но она гениальная, тогда как?

Где-то у него еще оставались кукурузные хлопья.

Ага, вот они — под столом. Вполне можно подкрепиться. Однако выясняется, что в пакет забрался таракан, здоровенный такой тараканище. Кушает, подкрепляется, шевелит усами. Ладно, приятель, я следующий.

Сначала накорми гостя.

В окно льется солнечный свет. Хорошо бы его выключить, к чертовой матери. Но свет не выключается, да тут еще кто-то начинает колотить в дверь.

Идиоты, неужели они думают, что я отзовусь? Вы, мужики, совсем спятили.

К сожалению, мистер Черник не принимает сегодня никого, кто размером больше таракана. И, пожалуйста, без мордобоя — у меня сегодня выходной. С мордобоем приходите завтра.

Дверь со скрипом открывается — ну, естественно, он, идиот, забыл ее запереть.

Это Сари.

Славко морщится.

У него в кабинете все перевернуто вверх дном, запах, как на помойке. Ну и пусть. Нижняя челюсть приятного черно-синего цвета с оттенком зелени. Нос похож на раздавленную дыню, которую оставили в холодильнике месяца на два. Оба глаза заплыли, на рубашке крошки, пятна крови, виски и китайского соуса.

Слава Богу, хоть ширинка застегнута. Есть чем гордиться.

Сари смотрит на него, разинув рот.

— Ой, извините, я не знала…

Она быстро обводит взглядом картину побоища.

— О Господи, что стряслось?

Не девочка — картинка. Надо приговаривать к смертной казни того, кто опечалил ее прелестные глазки столь непристойным зрелищем. Чернику очень стыдно, он с удовольствием сейчас умер бы.

Но от унижения до гнева всего один шаг.

— По-моему, я не предлагал вам войти, — рявкает он.

— Что с вами случилось?

— Порезался немного во время бритья.

— Да вас нужно немедленно в больницу!

Славко качает головой.

— Я бы с удовольствием, но ужасно много работы. Я тут тружусь как пчелка.

Зачем он с ней так разговаривает? Ведь она ни в чем не виновата. Так-то оно так, но смотреть на нее очень больно. Сари еще раз обводит взглядом разгромленный офис, качает головой. Она видит пятна крови на обоях, на разбросанных бумагах, видит она и бутылку виски. Сари испугана, ей жалко Черника, но непроизвольно она делает шаг назад и берется рукой за ручку двери. Носик вздернут, шикарный деловой костюм — просто загляденье. Между ним и ею целая вселенная.

— Это связано с каким-нибудь из ваших расследований? — спрашивает она. — Профессиональные проблемы?

Славко опять дает волю гневу.

— Мисс Ноулз, это конфиденциальная информация. Чем, собственно говоря, я могу быть вам полезен?

— Я столько раз вам звонила. Вы не подходили к телефону. Я хотела вас поблагодарить, сказать, что вы очень мне помогли. Ну и, само собой, рассчитаться.

— В каком смысле?

— Мне больше не понадобятся ваши услуги. Эбен мне все объяснил. Мы помирились, у нас все в порядке. К сожалению, я сама была во всем виновата. Слишком нетерпелива, слишком подозрительна.

Славко на нее не смотрит — на хватает совести.

— Вот я и решила поставить точку. Посчитайте, пожалуйста, сколько времени вы на меня потратили, и я…

Глядя в сторону, он говорит:

— Я тут как раз сделал подсчеты. И знаете, что выяснилось: аванс, который вы мне заплатили, в аккурат покрывает все расходы. Вы мне ничего не должны.

— Правда?

— Ей-богу, клянусь бородавкой на носу Авраама Линкольна.

Сари нервно хихикает.

— Ну что ж, это хорошо.

— Даже не самой бородавкой, а волоском, который из нее растет, — не может остановиться Славко.

— Замечательно.

Прежде, чем Славко успевает еще дальше углубиться в анатомию великого президента, она меняет тему.

— Кстати, вы оставили на моем автоответчике послание. Говорили, что вам удалось что-то выяснить. Что-нибудь важное?

Ответ она получает не скоро.

— Да-да, — мямлит Славко, — что-то такое было. Выяснилось, что Эбенезер Рэкленд вел себя непристойно, то есть абсолютно неприлично. Но потом оказалось, что это однофамилец.

— Ах вот как, — неуверенно улыбается Сари. Потом ее голос становится мягче, нежнее.

— Славко, я хотела сказать вам, что очень благодарна… за ту ночь в машине. Такое не забывается. Если бы не вы, не знаю, что со мной было бы. Вы вели себя замечательно.

— Просто выполняю свою работу.

— Могу ли я для вас что-нибудь сделать?

— Можете. Когда будете уходить, не хлопайте дверью. У меня башка раскалывается.

Сари смущенно прощается, но он на нее не смотрит. Потом дверь тихонько закрывается.

Славко подтаскивает к себе стул, опирается на него и с трудом встает. Кое-как ковыляет до окна и еще успевает увидеть, как Сари садится в машину и уезжает. Славко стоит, прижавшись лицом к грязному стеклу и смотрит вслед ее автомобилю. Смотрит, смотрит, смотрит, хотя автомобиль давно уже скрылся за поворотом.

Эдди сидит в машине на Двадцать втором шоссе, примерно в миле от ресторанчика «Парк энд райд». А вот и Энни — Эдди пристраивается ей в хвост. Примерно через полмили мигает фарами: сначала один раз, потом еще. Это условный сигнал. Энни сразу замедляет ход, пропускает его вперед. Эдди поворачивает к ней голову, но она на него не смотрит.

Ее не предупредили об этой встрече. Должно быть, бедняжка думала, что скоро окажется дома, будет готовить своему сыну ужин, смотреть телевизор и все такое, а тут вдруг появляется он, Эдди, и все ее планы к черту — она наверняка испугана и расстроена. Энни смотрит прямо перед собой. Под глазами у нее темные круги, волосы стянуты в строгий узел.

Какая она хрупкая, думает Эдди. Чуть надави на нее, рассыпется.

Ну и дерьмовая же история.

Эх, дура несчастная, зачем ты ввязалась в эту историю? Как у тебя только мозгов хватило отправиться к судье? Неужто ты думала, что тебе это сойдет с рук?

Энни едет за машиной человека, которого знает под именем Джонни. Он везет ее куда-то странным, кружным путем. Вокруг мелькают луга, леса. Сначала они едут на запад, потом на юг. Энни все больше и больше беспокоится об Оливере. Сегодня среда, у него тренировка по лакроссу — на сей раз не выдуманная, а настоящая. Если мальчик вернется домой, а ее там нет, он будет беспокоиться.

У Энни на душе скребут кошки. Она все думает про своего бедного сына, но в конце концов мысленно на себя прикрикивает: прекрати, не впадай в истерику. Ну, опоздаешь ты немного — ничего страшного. Оливер выживет.

Лучше думай о том, что тебе предстоит.

Похоже, Зак Лайд узнал про визит к судье. Как с ним теперь себя вести?

Выбора нет: придется все ему рассказать, только не упоминать о Джулиет. Может быть, этот ублюдок смилостивится. В конце концов, ничего страшного ты не сделала. К судье ты сходила, но ни слова не сказала. Собственно говоря, теперь они должны доверять тебе еще больше.

Погладь его по шерстке, не зли его. Если повезет, он тебя отпустит. Тогда нужно будет тайком встретиться с Джулиет и решить, как действовать дальше. Кто-нибудь обязательно нам поможет. Обязательно!

Джонни останавливается возле маленького ресторана «Вике». Энни слышала об этом заведении — ресторан итальянской кухни, находится в лесу, к северу от Фарао. Клиенты приезжают из Нью-Йорка, по большей части — постоянные посетители. По выходным здесь полно роскошных автомобилей, «линкольнов» и «кадиллаков».

Из ресторана выходит Зак Лайд. Он не один, с ним какой-то тип, который едва держится на ногах. Зак подводит его к большому белому автомобилю, точнее говоря, рыдвану. Зак видит Энни, манит ее рукой.

Она вылезает из машины, подходит.

Зак Лайд, как всегда, вежлив.

— Познакомьтесь, Энни, это Родни. А это моя хорошая знакомая, Энни. Родни, поприветствуй даму.

Энни бормочет «здрасьте», а Родни пялится на нее бессмысленными глазками.

— Знакомая, — фыркает он. — Так я тебе и поверил. Я-то знаю, чем вы занимаетесь. Баба — первый класс. Ух, я бы так ее трахнул…

У Родни длинные сальные волосы. Половину физиономии закрывают очки в пластмассовой оправе; одет Родни в зеленую куртку, рукава которой ему явно коротковаты.

— Родни — типичный представитель отбросов общества, — усмехается Зак. — Отрыжка города Нью-Йорка.

— Ишь ты, умник какой, — заплетающимся языком произносит Родни. — Ни хрена ты в бейсболе не понимаешь. Вспомнил Эрла Перла, да он против Эвинга — ноль без палочки. Эвинг сделал бы его в два счета…

— Ладно-ладно, Родни, поехали домой.

— Да Эвинг из него одним ударом дух бы вышиб!

— Я предложил Родни проводить его до дома. Видите ли, он слегка перебрал. А вас, Энни, я попрошу прокатиться с нами.

— Пошел ты в задницу! — возмущается Родни. — Я сам поведу свою тачку. Сюда ведь я приехал, правильно?