Рай в объятиях Беса - Яна Войнова

правду, – подытожила Михеева. – Прошу суд призвать моего клиента продемонстрировать имеющиеся на его теле татуировки.

— Обвиняемый, встаньте!

Охранник, вошедший в железную клетку, снял с него наручники.

— А если у меня татуха прямо на заднице выбита, тоже при всех демонстрировать? – ляпнул уже совершенно расслабившийся Панкрат, и на его лице засияла торжествующая улыбка. В зале раздался смешок, а Юрченко застучала молотком.

— Подсудимый, оголите свои руки!

— Ваша честь, а вы музыку включите! – дурачился саблезубый тигр, мать его! – Без нее раздеваться категорически отказываюсь!

— Подсудимый, ведите себя соответствующе!

— Не, серьезно, раз решили, что я вам херов стриптизер, так атмосферу мне создайте! И свет приглушите, что ли. А то как-то не комильфо…

— Сними немедленно свитер, придурок! – зашипела Света сквозь стиснутые от злости зубы, полностью игнорируя правила поведения в суде.

— Раз красивая женщина просит…

Панкрат снял свитер, да еще, под хохот присутствующих, бедрами повилял, клоун недоделанный! На его мускулистых руках не обнаружилось ни одной татуировки.

— Слышь, прокурор, а че такой невеселый? – обратился Панкрат к совсем поникшему Колесникову. – Удивлен, что мне ни наколки не нужны, ни ксивы чиновничьи, чтобы меня уважали. И боялись. Так гляди внимательнее, сука!

— Тишина в зале! – застучала молотком Юрченко. – Хватит, подсудимый, сядьте! Ведите себя прилично! Устроили мне здесь цирковое представление! Не суд, а посмешище какое-то!

— Но… но я видела татуировки! – воскликнула плачущая Галина. – Я их видела!

— Верю, – ответила Света. – Но не на моем клиенте…

— Меня изнасиловали! – рыдала девушка.

— Верю, – повторила Михеева. – Но с чего вы взяли, что это мой клиент?

— Но кто-то должен ответить за то, что со мной сделали! Я… я спать не могу, я есть не могу… я все время это вспоминаю… я с ума так сойду…

— Не “кто-то”, а виновный ответить должен, – отрезала Светлана. – И, поверьте, я вам искренне сочувствую. Но вы, барышня, решили упечь на пожизненное заключение человека, который вас пальцем не тронул. За что? За то, что он вам коктейль в клубе не купил? Или за то, что отшил вас на вечеринке? Вы сами решили поквитаться или кто-то вам приказал указать на моего клиента?!

— Ваша честь, это уже ни в какие рамки!

— Тишина в зале! Отвечайте, потерпевшая!

— Игорь Николаевич сказал, что у него есть татуировка тигра. Фотографии показал. И я подумала… Он сказал, что обязательно будет анализ ДНК, который сто процентов подтвердит мои показания, и что мне даже в суде не придется выступать… Но татуировка ведь похожая?! Я… я… – девушка зарыдала навзрыд.

— Суд удаляется на совещание! – заявила Юрченко, встала и вышла из помещения.

Света подошла к тюремной клетке и попросила:

— Панкрат, не убивай его.

— То есть эта гнида подговорила девку, решил подделать анализ ДНК, меня опустить собирался, а мне его по головке погладить?! – зло усмехнулся Панкрат.

— Кто тебе татуировку делал? В каком салоне? – спросила Света и набрала номер Рябинова. – Тоха, тут такое дело… – она объяснила ситуацию оперу. – Нет, ее действительно изнасиловали. Найди мастера и спроси, кому похожую татуировку делал, но на левой руке. Спасибо, Тоха! – она отключилась и взглянула на Панкрата. – Я уже договорилась о твоем интервью с журналистами. Они заснимут, как ты выходишь победителем из зала суда. Покажут твою бандитскую рожу по всем каналам. Каким только захочешь! Твоя репутация будет восстановлена, а криминальная задница чиста как стеклышко! Леонид Кириллович, – обратилась она к стоявшему рядом адвокату. – Во всеуслышание заявите о преследование со стороны властей и подстроенном деле против клиента. На камеру! Можете даже иск за вопиющую клевету влепить Колесникову. Но я прошу тебя, Ваня, не трогай Игоря!

— Я его еще десять лет назад завалить должен был! – рыкнул Панкрат.

— А смысл? Радости тебе на пять минут, а вони будет на полгода. Все же поймут, кто ему отомстил. И я тебя защищать не буду. Сразу говорю. Или понравилось в СИЗО сидеть? Снова срок решил получить?

— Простите меня, пожалуйста… – услышали они тоненький робкий голос. Обернулись и увидели заплаканную Галину Рязанову, стоящую неподалеку. Ее сдерживал охранник, не давая подойти ближе к тюремной клетке. – Я просто… очень хотела, чтобы его наказали! Я не хотела вас оговаривать. Именно вас… То есть… я не специально… мне фото показали… а меня только-только врач осмотрел, и я запуталась… Игорь Николаевич сказал, что я травмирована. И что сама не знаю, в каком месте у насильника татуировку видела. И что главное, ее детально описать. А остальное, уже неважно… А анализ точно покажет… Я… не хотела… я же не думала, что вот так выйдет… – плача, девушка продолжала лепетать что-то невнятное.

— Не реви, – резко ответил ей Панкрат, шумно вздохнул и смачно выругался. – Найдут твоего насильника. Если не менты, так вон, видишь парня лысого? Ща быстро подошла к нему и все рассказала. Как было на самом деле. Но только правду. И скажи ему денег тебе дать на лечение, – он кивнул Витьке Глухому, указывая на девушку. Двухметровый амбал чуть ли слюной не подавился, возмущаясь, и не понимая, почему он должен помогать бабе, которая столько проблем причинила его боссу.

— Я настаиваю, Панкрат. Колесникова не трогай. Гарантирую, после сегодняшнего начнется расследование. Поднимут не только твое, но и все его прошлые дела. А там он похлеще наворотил. Его с должности снимут, если не посадят. Лежачего не бьют, Панкрат. Не глупи и прояви благородство.

— Скажи-ка мне, красивая! А как сама-то должность потеряла? В СИЗО много слухов про тебя ходят…

Михеева не успела ничего ответить. Судья вернулась и приказала отпустить Панкрата прямо в зале суда, сняв с него все обвинения. К нему тут же бросились его люди, обступили со всех сторон, обнимали и шумно поздравляли. А Света молча