Лаймаргия: кровь и песок - Артём Оноприенко

мной оставался длинный след из примятой травы и крови. Требовалось ускориться, чтобы не нарваться в таком состоянии на других хищников.

Боюсь, от такого амбре даже бесцветник не спасёт. Но это уже не мои проблемы. Мне сказали принести, я принёс. А там уже пусть контрабандист решает, где и как разделывать туши, что делать с запахом и как всё это добро перетаскивать. Может, в пещере найдётся тележка, или он привезёт её из города. Без разницы.

Пока шёл, представлял эти три чёрные монеты. Сколько я мог прожить на эти деньги в те времена? А сколько стоило моё жилище? Те же самые пятьдесят чёрных, которые затребовал контрабандист. Несколько месяцев разгульной жизни. Может, я неправильный путь выбрал? Хотя сам хотел спокойствия. Столько лет отдать преподавательской деятельности, а ради чего? Наверное, все учителя задавались таким вопросом, а ведь не уходят. Значит, есть ответ на этот вопрос. Ради чего? Один политик в своё время сказал, что учитель — это призвание, а не работа. Больше его никто не видел.

Ближе к утру наконец добрался. В одном направлении я шёл час, а обратно возвращался три. В следующий раз затребую повозку. Раз уж мне сказали «проси всё что хочешь», значит, кощунством будет не воспользоваться столь заманчивым предложением.

Меня встречал небольшой холм, в котором я так и не удосужился побывать. Туши оставил прямо на поляне, окружённой бесцветником. В серых тонах наступающего утра — Ярсон был закрыт тучами — смог разглядеть отвратное состояние тел войканов. Их словно полночи грызли дикие звери, а после вываляли в загоне для свиней.

— Как говорил Вовка: «И так сойдёт»!

Услышав свой измученный голос, понял, что пора на боковую. Наконец смогу нормально выспаться и разобраться в системе без спешки.

Подойдя к двери, постучал.

— Уже вернулся? — Дверь открылась почти сразу.

— Да, и очень устал.

— Поймал кого-то? — Взгляд у Брана стал оценивающим.

— Да, можешь взглянуть. — Повернув голову, я вытянул руку к сваленным в кучу тушам. — Пять войканов лучшего качества.

— Да? — Бран выглянул из каменной землянки. — Ты их дотащил? Сам?

Как и думал, он не стал ругаться на то, где я их бросил.

— Сам, и очень устал.

— Мог за мной сбегать, быстрей могло выйти. И да, кто их так искалечил, уж не то ты? — Бран вышел и теперь мог видеть зверство, которое я сотворил с бедными животными.

— Магия.

— Так ты маг. Странно.

— Что странного? — спросил я, нагнав подходившего к куче мяса контрабандиста.

— Странно, что ты жил так бедно, да ещё и на первой линии. Не сходится, хотя… Зная, что ты убил сына Юлия, могу предположить, раз до этого ты магию не показывал, то своровал некий артефакт у казначея. Я прав?

Я не видел смысла скрывать это, тем более думал, если Бран захочет, то и сам всё узнает. И да, меня поразило, что Ольмарт — сын казначея. Это получается, что маг, которого я убил, был не приезжим и не залётным. И в дом казначея он попал не случайно. Теперь всё сходится. Вот факт, который я пропустил в расчётах. Не появись тогда маг, всё могло кончиться иначе.

— Да. Сам в тот день удивился. Странные надписи, магия. Потом погоня, побег, теряю семью. Всё словно в тумане происходило.

— Да не оправдывайся, такое в нашем ремесле не редкость. Самое главное, помни: каждый, кого ты убил, чей-то сын, дочь, зять, сват и прочие. А может, и отец. — Бран повернулся ко мне. — Сам должен понимать, как это бывает. Насильник, убийца, но при этом семьянин с пятью детьми. Или поэт, художник, в жизни мухи не обидит, а сам ведёт войска на штурм города, где его бойцы устраивают геноцид. Мир не так красочен, как его видят в спокойные времена.

— Да знаю.

Из-за его слов стало немного противно. Скольких я убил за эту неделю? Одних только стражников с десяток, ну и охотников примерно столько же. Вовек не отмыться. А ведь и вправду всех ждут дома…

— Ну раз знаешь, то не станешь косить людей направо и налево.

Только сейчас дошло, к чему он затеял этот диалог. Увидев мои результаты в охоте и вспомнив про невинных постовых, которых я завалил походя, он попытался вразумить меня.

— Давай сегодня без нравоучений. Я помню всех и каждого, чья кровь на моих руках. У меня есть уважительная причина.

— Ты защищал семью, когда бежал из города, а что же до тех, кто тебя искал?

Бран смотрел на меня добро и как-то по отечески, хотя мы с ним были почти ровесники. Десять лет — небольшая разница в возрасте.

— Ты не знаешь всей правды.

— И в чём эта правда?

— Да вот в чём. Они кормили город человеческим мясом. Такая правда тебе нравится⁈

Бран начал стремительно бледнеть.

— Люди пропадали из трущоб и ближайших деревень. В сговоре абсолютно все: казначей, глава разведки, гильдии тоже замешаны. Вот не поверю, что они не приложили свои загребущие руки! Может, те и невиновны, но знать они были обязаны. И знаешь, кого этим мясом кормили? Вас же! Думаешь, знать будет жрать такое? А значит, и им тоже всё известно! Поначалу подумал, что ты тоже с ними в сговоре. Но, на твоё счастье, ты оказался нормальным. Будь по-другому… — я остановился, поняв, что это поведение для меня ненормально.

Всё это долбаная усталость нескольких последних дней. Нужно на боковую, причём срочно, пока не начал делать глупостей. Хотя, кажется, уже сделал. С полминуты после моей тирады Бран молчал, а после выдавил:

— Это правда?

— Чистейшая. Вот этими руками я вытаскивал трупы из подвала охотников. — Я показал ему окровавленные конечности.

— Если всё так и об этом прознает народ, то будет бунт. Где, ты говоришь, нашёл доказательства?

— Сторожка охотников, ближайшая от города. Сам сходишь и проверишь, у меня уже нет сил куда-либо тащиться.

— Я проверю, но смотри, если соврал…

Бран не закончил предложение, но я и так понял. Ему есть чем на меня давить. Вздохнув и дав с минуту переварить сказанное своему спасителю, я спросил:

— Ты сейчас куда?

— Есть пара мест. Не переживай. Койка свободна.

Взгляд Брана стал задумчивым. Я решил обозначить требования, пока не пошёл спать.

— Мне нужны оружие и одежда,