Осколки - Юлия Резник

— Я вообще не понимаю, зачем вам уезжать!

— Затем, что здесь в ближайшие годы ничего толкового не будет. Не хочу ставить крест на своём будущем и будущем дочки.

— Да с чего ты это взял?! Меньше читай эту свою независимую прессу! Ты разве не знаешь, что в мире творится? Кризис. Без нас там пропадут. А нам-то что? Мы, наоборот, наконец, заживём по-человечески.

Илья пожалел, что вообще влез в этот разговор. Потому как следующий вопрос, который сам собой напрашивался, был до банального очевиден и затёрт до дыр — что им мешало зажить по-человечески в последние двадцать с хвостиком лет. Точней, прости господи, кто. Но у этих людей был какой-то сбой в причинно-следственных связях. С телевизором они дружили гораздо больше, чем с логикой. Они ели то, чем их кормили, не желая задумываться о меню, и всерьёз полагали, что это норма.

Ну и чёрт с ними! Пусть и дальше живут в своём придуманном мире. Рано или поздно он рухнет, как карточный домик. Но это будут уже не его проблемы. Кстати, о проблемах…

— Пойду к Ксюше, она сегодня что-то совсем расходилась…

— Ещё бы! Чувствует, видно, что ты собрался её увезти. От родных-то бабушки и дедушки. Как будто мало, что она мать потеряла.

— Пожалуйста, не начинайте. Лучше попытайтесь её успокоить. У меня не выходит.

— Тогда как же ты с этим будешь справляться один?!

— Я не один. Агата будет под присмотром нянечки, которая специализируется на работе с такими детьми.

На поиски няни у Ильи ушло едва ли не больше времени, чем на поиски квартиры и открытие дела. Выбор был не слишком богат. Он выбирал всего-то из двух кандидаток. Решил, что если что-то там не задастся, с проблемой будет разбираться уже на месте. И вроде бы чуточку выдохнул.

Прощание выходило ужасным. Зоя Константиновна причитала, словно кто-то умер. Сергей Степанович неловко топтался с ноги на ногу. Истерика Ксюши давалась ему с трудом. Он понятия не имел, что с этим делать. Во всём был один только плюс — если они и подумывали о том, чтобы оставить Ксюшу себе, то после её истерики отказались от этой мысли.

— Чёрт! Время! Мы опаздываем в аэропорт.

Илья схватил телефон, вызвал через приложение такси.

— Побудьте с ней, пока я перетаскаю чемоданы…

Чемоданов у них было много. Аж четыре. Плюс сумка с ноутбуком и документами. Илья спустился вниз, оставил багаж возле скамейки у входа в парадную и вернулся, чтобы закрыть дверь.

Ксюша так умаялась от своего крика, что безвольно повисла на руках у Зои Константиновны. У Ильи что-то дрогнуло внутри, когда он увидел её слипшиеся от слёз реснички, когда услышал, как горестно, надсадно всхлипывая, дочь дышит, не в силах успокоиться. О том, что такую же истерику Ксюша может устроить где угодно — в аэропорту, в самолёте, в такси — Стужин старался не думать.

— Пишет, что машина подъехала, только я что-то ее не вижу.

Между часто припаркованными авто пробиралась лишь убитая в хлам десятка. Стужин заказал себе машину с повышенным уровнем комфортности, поэтому далеко не сразу догадался свериться с номерами. Оказалось, что ехать им предстояло именно на этом корыте.

— Твою мать, — выругался он. Ждать, что водитель поможет ему с чемоданами, не приходилось. — Зоя Константиновна, усадите, пожалуйста, Ксюшу в автокресло. Я пока погружу багаж.

Он успел сунуть в багажник два чемодана и отошёл за остальными, когда услышал визг шин за спиной. Оглянулся.

— Какого… Где Ксюша?

— В машине.

В той самой, что, мигнув напоследок фарами, скрылась за поворотом?!

— Может, водила думал, что ты уже сел? — изумился Сергей Степанович. Илья не знал, о чем думал этот урод! Он знал только, что его дочь увозит неизвестно кто и неизвестно куда.

Стужин достал из кармана телефон, снова открыл приложение, в котором была предусмотрена функция связи с водителем. Сердце грохотало в ушах, и оттого он не слышал гудков. А вот голос водителя расслышал отчётливо.

— Илюша, значит так, слушай сюда! Твоя дочь у меня.

Значит, никакая это не ошибка. Значит, тот, кто был за рулём, знал, что делает. И это «твоя дочь у меня» — как в дешёвых боевиках, господи! Но что это означает? И у кого это — у него? Голос показался Илье знакомым, но в панике он не смог сходу определить, кому тот принадлежит. Его мысли метались и путались.

— И? Чего ты хочешь? — спросил он, нервно приглаживая волосы.

— Денег! Тех денег, что я благодаря тебе, урод, потерял!

В трубке снова послышался визг шин и череда сигналов клаксонов, которые, кажется, Стужин слышал не только в трубке. Значит, водитель, кем бы он ни был, не успел отъехать далеко. Значит, ещё не всё потеряно! Думай, Илюша, думай. Звонить ментам? Или попытаться решить проблему самостоятельно?

— Илья, с кем ты говоришь?! Где Ксюша?! Куда её повезли?! — острые когти Зои Константиновны впились в его запястье. Илья дёрнул рукой, освобождаясь от захвата.

— Каких денег? Сколько? Как тебе их передать? Моя дочь больна. Её незамедлительно нужно вернуть…

— Так ты меня не узнал? Вот же дебил, Илю-ю-юша!

— Сокол?! Это ты… Ты какого хрена… Совсем крышей двинулся?

— Заткнись! — зашипел тот. — Я у тебя ничего не прошу. Только вернуть то, что ты у меня спизд*л.

— Я? У тебя? Ты в своем уме? Верни мою дочь, и, может быть, я не стану писать на тебя заявление в полицию. По старой дружбе, так сказать.

— Ну, попробуй! Напиши. А знаешь, что потом будет? Мне же терять нечего, братан. Так что делай вывод.

Илья понимал, что чем больше затягивается этот разговор, тем больше вероятность, что Сокол успеет спрятаться. Ему не мешало бы сбросить вызов и позвонить ментам. Но пока те будут разбираться, что да как, этот урод мог всё что угодно отчебучить. Видит бог, Ксюше и не нужно было много…

— Сколько? — просипел он. — Сколько денег ты хочешь?

— Столько, сколько у меня украл! Чужого мне не надо.

— Ты меня с кем-то путаешь, Сокол. Я не по этой части. Просто скажи, мать его, сколько тебе надо, и верни мою дочь.

— Не по этой части?! А кто мне посоветовал вкладываться в битки?! Не ты