На коне бледном - Пирс Энтони

— Смерть, ты не убила меня! Почему?

— Я доставлю вас на берег, — сказал Зейн. — Садитесь позади и держитесь крепче.

Оба без труда уместились на широкой спине Морта.

— Не понимаю… — высоким дрожащим от волнения голосом начал юноша.

Зейн нажал на центральную кнопку, и вокруг вновь начал бушевать шторм. Конь, как на гору, поднялся на вершину крутой волны. Ветер попытался сбросить седоков, но они уже не боялись.

— Почему? — вновь спросил спасенный.

Зейн сам не знал, зачем сделал это. На сей раз он наверняка превысил свои полномочия и должен быть наказан. Но иначе он поступить не мог.

Скоро шторм утих. Показался остров; Морт всегда знал, куда везти хозяина. Они выбрались на безлюдный пляж. Пустые бутылки, валяющиеся на песке, — явный признак близости цивилизации, то есть туристов.

Юноша спустился. Он стоял на влажном песке, все еще не веря в спасение от казавшейся неминуемой гибели.

— Почему? Ведь…

Надо что-то ответить ему, хотя бы для того, чтобы самому себе как-то объяснить подобный поступок.

— Вашей душе грозит Ад. Постарайтесь остаток жизни в этом мире посвятить добрым делам, чтобы избежать печальной участи в загробном существовании.

Парень, приоткрыв от изумления рот, уставился на него. В конце двадцатого века такие предупреждения никто не воспринимает всерьез!

— Прощайте.

Морт взмыл в воздух. Сколько требуется заклинаний, чтобы уберечь всадника от падения при таких гигантских прыжках! Да, слететь с коня на полном скаку так же трудно, как и слететь с должности!

Зейн повернулся и кинул последний взгляд на юношу, который не отрываясь смотрел вслед всаднику на прекрасном бледном коне.

Правильно ли он поступил? Наверное, нет. Второй раз Зейн наперекор судьбе спасает клиента от уготованной участи. Наверное, он действовал, повинуясь не долгу и рассудку, а эмоциям. Но ничего с собой поделать Зейн не мог и при аналогичных обстоятельствах поступит так же. Он не способен стать бесстрастным и холодным, как робот.

Часы снова вели обратный отсчет. Зейн решительно нажал на кнопку «СТОП», подарив очередному клиенту несколько лишних минут жизни, но не останавливая само течение времени.

— Хватит с меня! — сказал он коню. — Хочу немного передохнуть. А у тебя есть свое любимое пастбище? Вези меня туда.

Морт безропотно принялся забираться все выше и выше; стала видна тонкая пелена облаков, походившая на гигантский континент в бесконечном голубом море. Когда они приблизились, Зейн увидел, что наверху действительно расстилается равнина, покрытая яркой зеленой травой и кустами.

— Значит, вот где твое пастбище, приятель! На небе!

Конь приземлился на лужайке и направился к раскидистому дереву, растущему неподалеку. Зейн спешился.

— Ты будешь рядом, когда понадобишься?

Жеребец молча склонил голову и отправился щипать траву. Зейн заметил, что уздечки и седла на нем нет — попросту исчезли, как только в них отпала нужда.

Он сел на траву и прислонился к могучему стволу дерева.

— Что я здесь делаю? — спросил он себя. — Почему отлыниваю от работы?

Тишина. Морт мирно пасся на лужайке неподалеку. Полное умиротворение, лишь легкий бриз шевелил странные, словно изрезанные кем-то листья дерева. Рядом на тончайшей серебристой нити повис маленький паучок.

— Что со мной происходит, восьминожка? Пожаловаться не на что: неплохая работа, сбор неопределившихся душ. Почему я иду против правил, позволяю им жить? Я ведь хотел все делать как следует… Неужели я такой лицемер?

Паук начал расти. Четыре ножки опустились, сформировали две конечности, остальные вытянулись, превратились в руки. Брюшко сжалось, стало вытягиваться. Восемь диковинных паучьих органов зрения тоже соединились, сформировав глаза и уши. Через несколько секунд перед Зейном стояла средних лет женщина, держащая в вытянутых руках эластичную переливающуюся нить.

— Мы называем это состояние синдром запоздалой реакции, — произнесла она. — Мгновенная трансформация обыкновенного человека в Бессмертного не может пройти безнаказанно. В результате — нервное расстройство. Ничего, скоро пройдет.

— Кто вы?

— Какая у тебя короткая память, — шутливо упрекнула женщина и превратилась в юную красавицу.

Теперь он узнал ее.

— Судьба! Господи, как я рад снова тебя видеть!

— Я тебя в это втянула, а стало быть, должна помочь благополучно преодолеть самый сложный период. В сущности, все, что требуется, — принять новую реальность и адаптироваться к ней. Тогда все будет в порядке.

— Но я вполне трезво отношусь к тому, что произошло! — протестующе воскликнул Зейн. — Прекрасно знаю свои обязанности. И не выполняю их! Вернее, не всегда выполняю… Сначала отговорил от самоубийства женщину, а теперь спас утопающего, вместо того чтобы спокойно забрать его душу.

— Да, это все усложняет, — задумчиво произнесла она. — Никогда не доводилось слышать о Смерти, которая помогает людям остаться в живых. Не уверена, что такие случаи вообще имели место. Кроме, пожалуй…

— Да?

— К сожалению, не могу тебе об этом рассказать.

Зейн пожал плечами:

— Значит, есть некие обстоятельства, которые ты от меня скрываешь? — Он вспомнил, что однажды она уже прервала себя на полуслове.

— Увы. В свое время ты узнаешь все.

Бесполезно пытаться вытянуть у нее правду.

— Ну ладно, может, посоветуешь что-нибудь?

— Конечно. Чтобы освоиться окончательно, доставь собранные души в Чистилище. Когда ты поймешь, как работает этот элемент нашей небесной системы, работа уже не будет в тягость.

— Чистилище? Я и сам хотел там побывать, да не знаю, где оно находится. Хронос говорил, что туда меня доставит Морт, но как…

— Вот оно! — прервала его Судьба.

Зейн повернул голову туда, куда она указывала. За полем возвышалась группа современных зданий — точь-в-точь университетский комплекс.

— Это и есть Чистилище? Не может быть!

— А ты думал, увидишь средневековый замок, который охраняет дракон?

— Ну уж скорее замок, чем это. Ведь само понятие Чистилища…

— Сейчас двадцатый век, эпоха расцвета науки и магии. Чистилище не отстает от времени, впрочем, как и Рай или Ад.

Почему-то такое никогда не приходило ему в голову.

— Мне надо просто прийти и отдать им души?

— Только те, которые не смог сам отнести к праведным или греховным.

Зейну снова показалось, что в ее словах есть что-то неискреннее.

— А что там с ними делают?

— Просто сортируют. Сам увидишь. Ну, пора идти.

Зейн замялся, не в силах избавиться от подозрений.

— Сначала отберу несложные случаи, с которыми разберусь сам.