Тайны политических убийств - Сергей Утченко

Власти блокировали к утру 15 апреля почти все шоссейные тракты и железные дороги, ведущие из Вашингтона. Но эти меры запоздали. Принимая их, полагали, что убийца находится в столице, тогда как Бут и Геролд были уже в 30 милях от Вашингтона. К тому же в густом оцеплении, которое было постепенно создано военным командованием, остался один просвет. То была хорошо известная дорога из Вашингтона в селение Порт-Табакко. Отсюда вел основной путь в южные штаты, где Бут мог надеяться на помощь. Неохраняемой (до 7 утра 15 апреля) оказалась как раз дорога, по которой двинулся Бут… Непонятная оплошность! Ведь то была трасса, многократно использовавшаяся южными шпионами и контрабандистами. По этому пути заговорщики первоначально намеревались увезти похищенного ими президента (о чем власти были также информированы благодаря показаниям Виехманна и других лиц). Если бы Бут не повредил ногу, то утром он уже находился бы на территории южного штата Вирджиния, далеко опередив любую погоню.

Более того, начальник вашингтонской полиции Ричардс, получив информацию о заявлении конюха Флетчера и, очевидно, сопоставив ее с другими имевшимися у него данными, правильно угадал, в каком направлении бежал убийца. Ричардс вскоре после полуночи 14 апреля обратился к генералу Огэру с просьбой снабдить полицию лошадьми, чтобы быстро сформировать полицейский отряд и послать его по свежему следу. Шеф полиции натолкнулся на категорический отказ, и ему было рекомендовано не совать нос не в свое дело. Неизвестно, консультировался ли Огэр со Стентоном, отказывая Ричардсу в лошадях, но несомненно, что этот отказ лишил власти шанса еще до рассвета нагнать и захватить Бута и Геролда.

Еще более странный эпизод произошел в ночь на 22 апреля, когда майор О’Бирн случайно напал на след Бута и Геролда, покинувших дом доктора Мадда и перебиравшихся через реку Потомак в штат Вирджиния. Майор послал телеграмму в Вашингтон с просьбой разрешить продолжать погоню на вирджинской территории. Но разрешения не последовало. Причина на этот раз могла быть одна — очищалось поле для тех лиц, которым военный министр поручил розыск Бута. Главным из них был начальник контрразведки полковник Лафайет Бейкер, которого днем 15 апреля Стентон спешно вызвал в Вашингтон. Надо учитывать, что 20 апреля военным министерством была объявлена награда в 50 тысяч долларов за поимку Бута и по 25 тысяч долларов за Геролда и Джона Саррета. Так что дело шло и об устранении соперника, могущего перехватить столь крупный куш. В книге, которую Бейкер написал, уже находясь в отставке, он утверждал, что, когда приехал в Вашингтон, ему лишь сообщили общеизвестный факт, что убийцей президента был Бут. Но ведь к воскресенью 16 апреля военное министерство располагало значительно большими данными, чем только имя убийцы. Почему они не были переданы Бейкеру, трудно сказать. Бейкер уверяет, что генерал Огэр вообще отказал ему в помощи и получении необходимой информации.

Любопытная история произошла с плакатом, опубликованным 20 апреля, в котором объявлялась награда за поимку Бута. В нем наряду с портретом убийцы была помещена фотография Геролда в возрасте, когда он еще ходил в школу, и неизвестного лица, якобы являвшегося Джоном Сарретом. Это более чем странная ошибка, если учесть, что Джона Саррета знали в лицо множество людей и можно было легко установить, действительно ли это его фотография. Немудрено, что такое объявление мало помогло розыскам. Но самое интересное другое — много позднее для публики, которая в огромном большинстве так и не видела плаката, была сфабрикована фальшивка. Она также датирована 20 апреля 1865 г. и внешне напоминала подлинный плакат. Однако все снимки заменены: новая, лучшая, фотография Бута, снимок Геролда, сделанный уже после его поимки на ферме Гаррета, и, наконец, портрет Саррета, относящийся к значительно более позднему времени (вероятно, уже к 1867 г.). И подлинный и фальшивый плакаты сохранились в архиве, и одного взгляда на них достаточно, чтобы убедиться в подлоге.

К тому времени, когда «американский Фуше» взялся за работу, один военный отряд чуть ли не столкнулся лицом к лицу с беглецами. Им командовал брат заместителя военного министра лейтенант Д. Дан, которого явно не послали бы из Вашингтона без особо важного поручения. Действия Дана, в том числе и прямое нарушение письменного приказа о наблюдении за рядом возможных путей бегства Бута, до сих пор приводят в недоумение историков, считающих, что вряд ли он мог действовать так, не получив неофициального разрешения от своего начальника генерала Огэра. Только необъяснимые промахи лейтенанта Дана помогли преступникам ускользнуть и на этот раз.

Бейкеру и его людям в конце концов посчастливилось напасть на след Бута. Актер и Геролд были настигнуты в ночь с 25 на 26 апреля на ферме Гаррета. Сарай, запертый на висячий замок, где скрывались Бут и Геролд, был окружен отрядом солдат под командованием лейтенанта Эдварда Догерти и разведчиками, возглавляемыми подполковником Эвертоиом Конджером и лейтенантом Лютером Бейкером, двоюродным братом шефа секретной службы. Бут отказался сдаться, но Геролд поспешил выбраться из амбара и был немедленно схвачен преследователями. Актер все еще продолжал упорствовать, и сарай подожгли. Неожиданно раздался выстрел, и Бут был смертельно ранен. Солдаты взломали дверь и вынесли его из горящего строения.

Кто выстрелил в Бута вопреки прямому указанию военного министерства захватить преступника живым? Сержант Корбетт заявил, что это сделал он. Через 22 года сын фермера Роберт Гаррет будет утверждать, что видел Корбетта, стрелявшего в Бута. Но в 1865 г. Роберту Гаррету было всего 12 лет, и вообще в его показаниях много неясного. Подполковник Конджер также заверял, что видел, как стрелял сержант Корбетт. Однако, судя по показаниям других лиц, с места, где стоял в момент выстрела Конджер, нельзя было видеть Корбетта. Лейтенанту Бейкеру показалось, что выстрелил сам Конджер! Впоследствии он заявил в своих показаниях: «Я тогда предполагал, что Конджер застрелил его, и спросил: «Зачем вы его застрелили?» Он ответил: «Я не стрелял в него». Тогда мне пришла в голову мысль, что, если он и стрелял, лучше, чтобы об этом не знали». Стентон, когда ему доложили официальную версию, что Корбетт нарушил приказ и застрелил Бута, воскликнул: «Мятежник мертв — патриот жив. Он спас нас от продолжающегося возбуждения, отсрочек и издержек. Патриота следует освободить!» Позднее был пущен слух, что у сарая, помимо главной двери, была еще запасная, через которую, возможно, скрылся преступник. Он мог бежать либо до того, как подоспели солдаты, либо даже после их прибытия, если они не заметили этого бокового выхода. Бут или человек, которого считали Бутом, жил еще некоторое время после выстрела и был в полном сознании. Однако никто из присутствовавших не подумал задать ему напрашивающийся вопрос — стрелял ли он в себя. У Бута обнаружили небольшую красную тетрадь-дневник. Открытые наудачу подполковником Конджером страницы были заполнены разглагольствованиями, полными хвастливого самолюбования, повторением имен Брута, Вильгельма Телля или перефразированными репликами из сыгранных Бутом ролей.

Забегая вперед, надо сказать, что первоначально власти вообще умолчали о дневнике, о нем не было сказано и на процессе заговорщиков. Лишь через два года уволенный в отставку Бейкер опубликовал «Историю секретной службы Соединенных Штатов», в которой сообщил о существовании дневника. Юридическая комиссия, производившая расследование обстоятельств убийства Линкольна, попросила Бейкера под присягой повторить свое утверждение о дневнике. Бейкер не только сделал это, но и добавил, что с тех пор из тетради были вырваны некоторые страницы. Генеральный прокурор армии Холт в тот же день поспешил под присягой объявить, что документ был сохранен в целостности и неприкосновенности. Но Холт не мог знать, какой вид первоначально имел дневник, так как получил его из рук своего начальства в военном министерстве. Позднее Холт, пытаясь отвести подозрения от Стентона, утверждал, что страницы, возможно, были вырваны самим Бутом, опасавшимся дать властям какие-то сведения о своих сообщниках. Стентон поддержал версию о том, что тетрадь попала к нему с вырванными страницами.

Бейкер, правда, утверждал обратное, но он находился уже в ссоре с военным министерством и вообще, мягко выражаясь, отнюдь не являлся образчиком человека, сообщавшего только и единственно одну лишь правду. Скорее ему приходилось говорить ее — правду — лишь от случая к случаю. Был ли это такой случай? Обратились к свидетельству полковника Конджера — тот не мог ничего припомнить определенного: «кажется», дневник был с вырванными страницами. При последующем допросе Бейкер показал (и это подтвердил Конджер), что Стентон принял дневник без всяких расспросов. Трудно поверить, зная характер Стентона, чтобы он поступил так в случае, если бы дневник уже был с вырванными страницами. Последующие показания Бейкера о том, что через несколько дней после захвата Бута он якобы нашел одну из исчезнувших страниц, разорванную на мелкие клочки (это было письмо к некоему доктору Стюарду с просьбой о предоставлении убежища), еще более запутали картину. Загадка вырванных страниц так и не была разрешена.