Тупик Гуманизма - Арсений Миронов

Рядом с визиткой лежало чье-то ухо.

Маленькое, аккуратное ушко, судя по всему, женское. Без грязи, без засохшей крови, яркое такое и чистенькое, только песчинки налипли. Так вот вокруг чего танцевал робот-ремонтник… Стало быть, визитка здесь ни при чем. Литот протянул желтые замшевые пальцы и осторожно коснулся розового предмета. Потом прихватил двумя пальцами за мочку и поднял к самым глазам. Задумчиво сдул песчинки. Угу. Ухо было искусственное: обрывок тончайшего серебристого проводка выглядывал из комочка розовой плоти и мелко дрожал, позванивая, на ветру.

Это ухо Ямайки, припомнил Литот.

– Хей, Ямайка! – резко окрикнули сзади. Порфирий обдернул лицо так быстро, что немного потянул мышцы шеи: проклятье… Откуда опять взялась эта желтогубая капитанша на цокающих каблучках? Выскочила на балкон магазина «Питомцы» со сканером в руках – и властно размахивает лапкой в бежевой перчатке:

– Хей, Ямайка! Это вы или не вы? Куда запропастились? Немедленно на ремонт! Иначе доложу дексацентуриону!

Квестор заставил себя склонить голову в мягком поклоне. Он даже сделал вид, что двинулся в сторону котельной, близ которой был разбит бивак ремонтников, но как только эскорт-капитанша отвернулась, нацеливая сканер на новую жертву, резко изменил направление. Смешно подпрыгивая, стараясь не насиловать раненую ногу, побежал между мусорных баков, через детскую площадку – прочь, за границы периметра.

Он уже не удивился тому, что патрульный «нищий» приветственно салютовал ему своим железным костылем – разумеется, как и полагается, дозорный принял Литота за штурмовика Ямайку. Ну и чудно, просто волшебно. Немного задыхаясь от злости, квестор пробежал мимо киоска с надписью «Сувениры», миновал фальшивых ремонтников, болтавшихся в люльке – выскочив на проезжую часть возле знакомого забора-шумореза, нервно вздернул руку.

Должно быть, он представлял теперь занятное зрелище для постороннего наблюдателя – левый рукав болтается черной лапшой, правая штанина также оборвана выше колена, под коленом – грязный жгут, волосатая икра – в засохшей крови… К башмакам прилипли цветные бисеринки тающего геля, некогда модное пончо, приобретенное всего неделю назад в дорогом бутике, поседело от пыли и воняет экскрементами «Майской ночи», левая рука посинела по самое плечо от ударной дозы деблоккера, под глазом синяк от контакта с ржавым почтовым ящиком, а в кармане – смешно сказать – оторванное женское ухо.

Одним словом: рабочий день удался.

Дюжий моторикша в залихватском берете с алым помпоном издалека словил срочный сигнал квестора – прибавил скорости и вот примчался как угорелый. Молодецки затормозил, высекая шнурованными копытами искры.

– Алтуфьево… – страстно выдохнул квестор, вваливаясь в тесную дверь пассажирской кабины. Ему вдруг очень, очень захотелось домой, в уютный рабочий кабинет – пить кофейный ликер после длительной ванны, закладывать ногу на ногу, хрустеть любимым креслом и – думать. Хватит бегать, пора и поработать немного. В конце концов, его главный козырь – интеллект, эрудиция, интуиция.

Не исключено, что он уже достаточно нанюхался, узнал и увидел, чтобы спокойно докопаться до логической разгадки в тиши своего рабочего кабинета.

ЛЮБИМЫЙ ГОРОД

Прижав горячую щеку к прохладному пластику прозрачного купола старенькой кабины, квестор Порфирий Литот любовно глядел в широкое черно-оранжевое небо ночной Москвы. Моторикша попался хороший, бежал резво, лихо обгоняя и расталкивая других извозчиков – такси так и летело по самой середине четвертого яруса величественного моста через Москву-реку. Даже отсюда, с низменного четвертого яруса, открывался незабываемый вид на грандиозную, такую неповторимую и каждую ночь по-новому прекрасную, искрящуюся огнями, счастливую столицу.

Квестор любил Москву всем сердцем, всеми фибрами своей интеллигентской, космополитической души. Ему нравились бледно-голубые, холодные и высокомерные столбы Торгового Центра на Бережковской набережной – «Тройняшки», как любовно называли их москвичи, нравился крошечный, зеленый от времени памятник Христофору Колумбу, такой жалкий и совсем потерявшийся рядом с золотистой громадой Атомного центра у Крымского моста. Порфирий Литот мог часами смотреть, как отражается в желтой воде Москвы-реки гигантский пылающее-алый гриб Центра восстановления здоровья, воздвигнутый на месте архаичной застройки древнего Замоскворечья – под его куполом, казалось, конденсировалась невообразимая энергетика, исходившая от сотен игровых столов, рулеток и автоматов, веселая энергия риска, дышавшая в радостных выкриках счастливчиков и в алчных, завистливых выдохах проигравших… Подумать только, целые кварталы «одноруких бандитов», площадь Рулетки и гигантская Баккара-плаза, тихие дворики в ретростиле со столами для игры в домино и недорогим пивом а 1а Sovetique, широкие проспекты для тараканьих бегов, многокилометровые трассы для лягушачьих скачек, и под самым куполом, на подвесных платформах – десятки залитых светом рингов для гладиаторских боев… А в небольшой пристройке из черного искусственного мрамора с готическими окнами – легендарный Клуб «Эффектный выход» для желающих красиво расстаться с жизнью: широкий выбор суицидальных методик от классической цикуты и публичного вскрытия вен до более экзотических программ – «Прыжок с Останкинской башни», «Смерть от оргазма», «Участь Элвиса» и другие.

Чуть в стороне от алого гриба – бледно-розовая пирамида недавно отстроенного Сексодрома в Нагатинской пойме: здесь найдешь все, чего требует изнеженная плоть: пышные бульвары с высокооплачиваемыми жрицами свободной любви, уютные стрип-бары и салоны для самоуслаждения и, конечно же, тематические парки для заказных оргий с декорациями Древнего Рима и Вавилона, Содома и Гоморры, Парижа времен Людовика XV и ельцинского Петербурга… На площади Свободы – величественный храм Афродиты Пандемос, а чуть к западу светлеют чистенькие белоснежные корпуса Центрального Абортария: день и ночь здесь трудятся сотни медиков, ежедневно уничтожая от трех до шести тысяч вредных болезнетворных человеческих зародышей, нарушающих права женщин на свободную счастливую жизнь, а также оказывая гражданам бесплатную помощь по стерилизации и физическому наращиванию органов.

А вот и знаменитый Дворец Ужаса, утопающий в искусственной зелени Нескучного сада – вот уж где действительно нескучно: десятки талантливых актеров, загримированных под маньяков и мумий, таятся в черных зарослях, среди разрытых могил и развалин. Мумифицированные кошки и жестокие клоуны, безумные хирурги и гадкие полуметровые личинки – любитель острых ощущений найдет здесь развлечение по вкусу. Можно остановиться в отеле «Калифорния», чтобы обнаружить в постели змеиное гнездо, а в тарелке – чей-то оторванный палец; можно наняться на работу к графу Дракуле и попробовать вкус настоящей крови, а сколько милых забав таят тенистые беседки и хрустальные павильоны, пыточные камеры и заброшенные котельные, полуразрушенные склепы и мавзолеи!

По левую руку сияет и светится чудесный, похожий на остекленевшую вспышку салюта, шоппинг-центр на Дорогомиловской, построенный еще при консуле Лютере Пробе и так полюбившийся москвичкам. Двадцать этажей под землей и четырнадцать прозрачных башен, взлетевших в небо как иглы гигантского кристалла – настоящий рай для тех, кто охвачен покупательской лихорадкой, страстью выбирать, примеривать и приобретать. Многие проводят в шоппинг-центре им. Лютера Проба половину жизни, благо в любое время для покупателей доступны гостиничные номера на любой вкус; согласно статистике, более 8,5 процента москвичей постоянно живут в торговых комплексах: спят, обедают, знакомятся, проводят досуг и – даже умирают среди витрин, манекенов и демонстрационных стендов.

Сразу за шоппинг-центром – Галерея модных искусств имени Марата Хельмана с ее уникальной коллекцией человеческих экскрементов, далее, на другом берегу Центрального арыка – миниатюрная (всего 20 метров в высоту), но такая изящная и исполненная глубокого смысла статуя Фаллоса Арбатского в обрамлении анимированных бюстов (и торсов) великих поэтов человечества, в разное время воспевавших идею Плодородия и Свободно Ориентированной Любви.

Еще дальше сквозь таинственную синеву непременного московского смога уже можно разглядеть симпатичный «Пузырь», как его называют горожане, – древнее здание МИДа, одну из трех сталинских высоток, сохранившихся до наших дней. Это небольшое здание сильно пострадало от землетрясений и в 30-х годах было перестроено, а еще двадцать лет спустя – увенчано огромным шаром из монолитного металлопластика, в котором на пятидесяти этажах в современных офисах с прозрачными стенами, полами и потолками разместились сотни частных фирм, контор и общественных организаций.