Самый близкий демон - Анна Данилова

– Это Таня, она домработница одного моего товарища, я попросил, чтобы он уступил мне ее на день… Не мог пригласить тебя в свою берлогу, понимаешь? А ты что подумала? Приревновала меня?

– Хотела бы я сказать «нет», но не скажу…

Они торопливо, шепотом сообщали друг другу все самое важное, что могло бы их успокоить и вернуть им то благостное состояние, в котором они пребывали до того рокового вечера… И, лишь все выяснив, Рита ввела Марка в переднюю, приняла из его рук розы…

– Леня, Михаэль, познакомьтесь с моим другом… Марк, это Михаэль…

Марк увидел высокого крупного мужчину с длинными светлыми волосами, в сером костюме и оранжевых летних туфлях. Лицо его было красным и влажным. Марк отметил про себя, что он не мог бы понравиться эстетке Рите, и с удовольствием пожал его липкую теплую руку. Сдержанно поздоровался с Переваловым. Рита налила ему вина, оторвала кисть винограда, всунула в его руку…

Около часа немец восторженно на свой лад, коверкая русские слова, отзывался о картинах «Маргерит Орлофф», после чего не без помощи отчего-то нервного, с суетливыми движениями Перевалова стал упаковывать их в холщовые мешки. Марк, сообразив, что пора бы и ему принять участие в сделке, взял у Риты бечевку и принялся обвязывать картины. Судя по выражению лица Риты, она получила за свои работы неплохие деньги, и Марк искренне за нее порадовался, приняв, однако, к вниманию тот факт, что его возлюбленная, помимо того что она – прекрасная женщина, еще и художница и что рисование кормит ее, следовательно, в ее жизни время от времени будут возникать и зрители, и поклонники ее творчества, и, само собой, потенциальные покупатели. И что часть Ритиной жизни будет, как это ни печально, принадлежать им.

В узкой и темной передней получилось столпотворение: все прощались, жали друг другу руки, и до Марка, стоящего поодаль, донеслась брошенная Рите фраза Перевалова:

– Мне остаться или ты сама?

– Иди уже, Леня, сколько можно…

Рита проводила своих гостей до машины, помахала им рукой и вернулась домой, к Марку. Дала себя обнять и некоторое время простояла неподвижно, словно вновь привыкая к нему и к тому состоянию восторга и тихого счастья, которое она едва не потеряла. Несколько минут они объяснялись, пытались разобраться, как же так случилось, что они потеряли целый день, что каждый в отдельности сходил с ума, предполагая самое худшее; пытались проанализировать каждое слово, каждое ощущение того злополучного вечера, когда Рита попросила оставить ее одну, с тем чтобы подобное больше никогда не повторилось, и, умиротворенные, вернулись в гостиную, выпили еще вина, и Марк утянул ее за собой в спальню. Он был так настойчив и ласков, что Рита, слегка пьяненькая, разгоряченная и взволнованная примирением, не стала сопротивляться…

В ванной, где они мыли друг друга, Марк напомнил ей фразу, брошенную Переваловым. Рита, сплевывая душистую пену и скользя руками по плечам и животу Марка, рассказала ему о двух тысячах долларов, одолженных Виолетте ее престарелым любовником. Марк же рассказал ей о визите Брагиной.

– Надо срочно звонить ее родителям, поговорить, задать вопросы… Может, ее на самом деле ограбили, украли в парке деньги, а мы подозреваем Крупина, держим его…

Он улыбнулся ее манере выражаться: «мы» подозреваем, «мы» держим… Какая же она была милая, нежная, голенькая и чистая, мокрая, сладкая…

– Не слизывай пену, отравишься. – Рита закуталась в полосатое «зебристое» полотенце и протянула Марку такое же большое, голубое. – Дело-то важное, зачем медлить? Предлагаю выпить чаю и отправиться к этим Вакуленко… Только сначала выясни, где именно они теперь живут – в квартире Крупиных или у себя?.. Но в любом случае у Лидии Григорьевны была возможность покопаться в вещах своей покойной дочери… И если деньги не были растрачены, то они вполне могли быть спрятаны где-то среди ее вещей… Вряд ли она заняла деньги у Перевалова, чтобы положить их в банк.

Марк подумал, что надо бы заехать на работу, взять из сейфа вещи, которые принесла ему сегодня Брагина.

18

Лидия Григорьевна встретила их со смущенной улыбкой на лице:

– Проходите, Марк Александрович…

– Это моя коллега, – коротко объяснил Марк присутствие Маргариты.

– А мы вот тут пока живем, здесь и кроватка для Дашеньки, да и вообще, Валеры-то нет, хочется побыть здесь, где жила Виолетта… – Марку показалось, что у нее не получилось всхлипнуть, и она произвела носом какой-то трубный, нелепый всхрап. – Вы бы сразу спросили меня про деньги… Я вам и по телефону сейчас сказала, и повторю: да, деньги я нашла, в шкафу, под постельным бельем… Полторы тысячи долларов. Еще в шкатулке – около десяти тысяч рублей… А это так важно? Понимаете, мы все делали для того, чтобы наша дочь ни в чем не нуждалась… Хотя, сами понимаете, на личные расходы… такие деньги… После вашего звонка я прижала Павла Дмитриевича, и он признался, что Виолетта просила у него денег… не конкретную сумму, а просто сказала – мол, дай сколько не жалко… Хотите чаю?

– Можно…

Павел Дмитриевич, молчавший до этого времени, подсел за стол к Марку:

– Вы понимаете, она время от времени просила у меня деньги, но это же нормально… Она – единственная дочь, и мне для нее ничего не было жалко…

– Вы знали, на что ей понадобились деньги?

– Конечно, знал! Она сказала, что ей надо немного обновить гардероб… Сейчас же цены сами знаете какие… Виолетта присмотрела себе сумку какую-то, итальянскую, она мне так и сказала, моя девочка… – Его глаза, розовые от постоянных слез, наполнились влагой. – Еще что-то про туфли говорила, а я слушал и думал: хорошо, что она хотя бы немного отвлекается, что у нее, помимо этой ее убийственной ревности, есть еще и нормальные женские желания…

– Сколько она попросила денег?

– Она сказала, что ей отложили вещей в салоне на крупную сумму, но она купит только на ту, что я ей дам… Я неплохо зарабатываю и знаю, что Лидия только радуется тому, что Виолетта старается хорошо выглядеть…

– Это правда. Я всегда знала, что рано или поздно она встретит другого мужчину, а для того чтобы произвести на него впечатление, надо хорошо выглядеть… Я сама советовала ей всегда одеваться так, словно идешь на свидание… Вот только она ничего, видимо, не успела купить, раз деньги здесь…

– Так сколько вы ей дали?

– Около двух тысяч долларов…

– Когда это случилось?

– Примерно неделю тому назад…

Марк подумал: если бы Виолетта, предположим, влипла в какую-нибудь историю и ей понадобились бы деньги, то она потратила бы их уже давно, не стала бы хранить в бельевом шкафу. Или, если бы Крупину нужны были деньги, она тоже отдала бы их мужу немедленно… Но, может, она так и сделала, взяв две тысячи долларов у Перевалова? Одно Марку было ясно: в парке ее убили не из-за денег.

– Лидия Григорьевна, взгляните, пожалуйста, на эти вещи… Вы узнаете это кольцо? Сережки?

Лидия Григорьевна выглядела явно растерянной.

– Даже не знаю, что вам и сказать… Я и тогда хотела признаться вам в том, что я знаю далеко не все украшения своей дочери… Это раньше, когда мы жили вместе, я знала наперечет все ее браслеты, цепочки, кольца… Вот, пожалуйста, вы говорите, что это ее вещи… Вполне возможно! Мне кажется, что я видела ее в этих серьгах… но могу и ошибаться… А где вы все это взяли?

– Потом объясню. А этот пеньюар? Там внутри – тапочки…

– Ну, конечно! Это ее вещи! Мы с ней покупали это еще перед ее свадьбой, в салоне для новобрачных… Так откуда это у вас? – Она встревожилась и даже как-то сжалась, словно в ожидании нехороших новостей.

– Лидочка, успокойся… – Павел Дмитриевич положил свою руку на кисть жены.

– Это она давала поносить Маше Брагиной… Маша мне и принесла сегодня вещи, сказала, что Виолетта дала ей это для какого-то свидания…

– Узнаю Машку! Вот ругаю ее, обзываю по-всякому, а девчонка-то она неплохая, честная, видите? Да и к Виолетте была привязана… Помогала ей… Вы же понимаете, как сложно молодой матери ходить на свидание…

– Лида! – неожиданно прикрикнул на нее муж. – Услышу еще раз об этом типе…

– Мой муж невзлюбил Леонида в первый же день… – извиняющимся тоном объяснила Марку Лидия Григорьевна. – А мне он нравится. И я жалею, что Виолетта так и не решилась или просто не успела к нему уйти…

– Да он старше меня почти на двадцать лет! Старик!

– Помолчи, Паша. С молодым-то у нее сам знаешь как было… Муж нужен не только для постели… Да и Валерка этот не баловал ее своим мужским вниманием, уж я-то знаю… Кобель! Всю ласку растрачивал в чужой постели, ненавижу…

В машине Рита спросила о медсестре из лаборатории: вспомнила ли она, как выглядела Федорова Алла или Маркелова Анна Андреевна – женщины, сдававшие в этот день кровь. Марк вспомнил, что рассказал ему Локотков: нет, ничего эта медсестра не вспомнила.

– Не вспомнила женщину, которая украла у нее кровь?! Да не может такого быть… Вот ты поди к ней с моей фотографией и покажи, спроси – помнит ли она меня? И я уверена, что она ответит положительно: как можно не запомнить человека, который у тебя в кабинете грохнулся в обморок? Это просто невозможно!