Окончательный диагноз - Кит МакКарти

— Но ты сказал что-то еще… синдром Аспергера?

— Это разновидность аутичного нарушения восприятия. Считается, что это более мягкая его форма.

— А чем отличается этот синдром от психопатии?

— Психопаты воспринимают мир точно так же, как все остальные. Просто их ничего не волнует. Они делают что хотят.

— А аутистов волнует?

Айзенменгер не знал, что ответить.

— Думаю, они даже не понимают, что это такое, — наконец ответил он. — Аутисты и люди, страдающие синдромом Аспергера, воспринимают мир как страшное и пугающее место; он представляется им мешаниной разрозненных звуков, картинок и ощущений. Внешние впечатления никогда не соединяются у них в единую картинку; так, вместо лица они видят два глаза, рот и нос. Они все правильно воспринимают и даже понимают, что голос раздается изо рта, и тем не менее они не воспринимают человеческое лицо в его целостности. Мы испытываем чувства, потому что некоторые вещи для нас что-то значат. Для аутистов они не значат ровным счетом ничего. Они воистину являются странниками в неведомом мире.

— Но им свойственна жестокость?

— Как правило, нет, — покачал головой Айзенменгер. — Скорее им свойственны саморазрушительные тенденции, но гораздо чаще они просто боятся того мира, который видят вокруг себя.

— Так как же ты объясняешь поведение Пендредов? — осведомилась Елена с торжествующим видом, словно они играли в какую-то игру.

Он улыбнулся, радуясь тому, что впервые за вечер она несколько оживилась, и, отпив бренди, заметил:

— Мартин и Мелькиор появились на свет сорок лет тому назад, будучи близнецами. Насколько я понимаю, их родители не отличались интеллектом. Не знаю, какими они были родителями — хорошими или плохими, но суть в том, что они ничего не понимали в происходившем с их детьми. Впрочем, в то время это было обычной вещью.

— То есть?

— То есть если твоя болезнь вовремя не была диагносцирована, тебе в лучшем случае оставалось преодолевать ее самостоятельно, а в худшем — вести жизнь отщепенца, ублюдка и чудовища.

— Звучит не в пользу медицинских работников.

Айзенменгер улыбнулся, однако его голос был лишен каких бы то ни было оттенков юмора.

— Как и всего остального человечества, — заметил он.

Она смиренно приняла свое поражение.

— Люди, страдающие аутизмом и синдромом Аспергера, постоянно окружают нас, только мы не замечаем этого. А процент аутистов повышается лишь потому, что мы начинаем наконец обращать на них внимание.

— Для патологоанатома ты неплохо разбираешься в психиатрии.

Айзенменгер пожал плечами:

— Не забывай, что я занимался этим делом. Так что за последнее время я многое узнал об аутизме и синдроме Аспергера.

Вопреки общепринятым представлениям патологи не должны были заниматься изучением психических особенностей преступников. И хотя Елена знала, что Айзенменгер обладает исключительной любознательностью и аналитическим умом, требующим ответов на все вопросы, даже она была поражена глубиной его познаний.

— Как я уже сказал, аутисты и лица, страдающие синдромом Аспергера, не склонны к насилию, — ответил он, когда она выразила свое удивление. — Поэтому меня озадачило то, что их обвинили в убийстве, и я решил в этом разобраться.

— И?..

Айзенменгер нагнулся вперед и обеими руками взял свой стакан.

— Эти больные изумляют и пугают; благодаря им начинаешь понимать, насколько странной вещью является мозг, дарованный нам Богом. — Он глотнул из стакана. — При аутизме происходят нарушения мозгового обеспечения, но они настолько неуловимы, что находятся за пределами наших сегодняшних представлений. Более того, они могут быть причиной других психических заболеваний. Аутисты могут становиться психопатами и невротиками, страдающими навязчивыми состояниями. Кроме того, у них может развиться шизофрения, как это было с Мелькиором.

Елена задумалась.

— Так к убийству его подтолкнула шизофрения, а не синдром Аспергера?

— Теоретически да, — пожал плечами Айзенменгер.

— А что ты имел в виду, когда сказал, что люди, страдающие аутизмом, изумляют и пугают?

— Они гениальные идиоты.

— Да, я слышала о таких. Умственно отсталые дети, обладающие фантастическими способностями в какой-то определенной области.

— Да нет, они не являются умственно отсталыми, просто они — аутисты, но вот что касается способностей, тут ты абсолютно права. Они могут в совершенстве исполнить на рояле раз услышанное произведение или идеально воспроизвести на бумаге сложную, единожды виденную сцену. В результате начинаешь понимать, что отклонение от нормы не всегда является злом.

— Но подобные люди не способны вести самостоятельную жизнь; они постоянно нуждаются в опеке. К тому же у аутистов понижен коэффициент интеллекта. И как Пендредам удавалось жить все эти годы?

— Тяжелая стадия аутизма приводит к полной недееспособности, но это нарушение характеризуется широким диапазоном состояний, и большинство людей, страдающих синдромом Аспергера, вполне успешно социализируются. А то, что аутизм сравнивают с умственной отсталостью, — это чистое недоразумение. Начнем с того, что у них невозможно определить уровень интеллекта с помощью обычного теста; это все равно что пользоваться весами для измерения высоты — инструмент не годится. Люди, страдающие аутизмом или синдромом Аспергера, могут быть очень умными, даже гениальными. Возможно, величайшие художники страдали этим синдромом.

И братья Пендреды далеко не глупы. Если бы не их заболевание, каждый из них смог бы сделать прекрасную карьеру. Но они родились в бедной семье, и их родители, кроме упрямства, ничего такого в своих детях не замечали.

— Если Мелькиор был шизофреником и они оба страдали синдромом Аспергера, почему ими не занимались психиатры?

— Их родители отказывались от помощи. Насколько я могу судить, они предпочитали «страусиную» политику. И в какой-то мере она оказалась успешной. Их отец работал в морге Западной Королевской больницы и туда же пристроил мальчиков. Заниматься бумажной работой они не могли, зато отличились на поприще вскрытий и обработки тел.

— Будучи гениальными кретинами?

— Да, — улыбнулся Айзенменгер.

— Странная профессия.

Айзенменгер допил бренди, откинулся на спинку дивана рядом с Еленой и повернул к ней голову.

— Я же сказал тебе, что аутизм — это изумительное и пугающее состояние.

Однако, похоже, у нее это вызывало другие чувства.

— Больные синдромом Аспергера ведут простую, жестко структурированную жизнь и впадают в полное отчаяние, если та разрушается.

А родители Пендредов погибли в автомобильной катастрофе. Подобное и для нормального человека стало бы немыслимым стрессом. Можно себе представить, до чего это могло довести Пендредов.

— До чего?

— Скорее всего, именно с этого момента у Мелькиора начала развиваться шизофрения, просто его просмотрели наши чудные органы соцобеспечения. О них просто никто не вспомнил. Они жили среди нас, но, как это ни странно, на них никто не обращал внимания, никто не замечал, что они не вписываются в нашу жизнь.

— И тогда Мелькиор спятил и начал убивать людей.

— По крайней мере, именно такого объяснения придерживается полиция, — не слишком уверенным тоном ответил Айзенменгер.

— А на самом деле? — спросила Елена.

— Эта теория не так уж плоха, — вздохнул Айзенменгер. — Однако меня она никогда не убеждала.

Она понимала, что пора бы уже привыкнуть к его манере думать сразу в десяти направлениях, а озвучивать лишь одно, но с таким же успехом Елена могла внушить себе, что не следует есть шоколад.

— Может, ты объяснишь мне подробнее?

— В каком-то смысле Мелькиора обвинили именно из-за его шизофрении, ну и из-за алиби, которое было у Мартина на время последнего убийства. Однако шизофрения, как и аутизм, передается по наследству. Поэтому если смерть родителей привела к проявлению шизофрении у Мелькиора, то есть все основания предполагать, что она могла вызвать аналогичное заболевание у Мартина.

— И при этом он не прошел никакого психиатрического освидетельствования?

— Нет. Да и с чего бы? Когда Мелькиора арестовали, про Мартина вообще забыли. Ему ведь так и не было предъявлено никаких обвинений.

— То есть, возможно, Мартин столь же безумен, как и его брат?

Айзенменгер не ответил, продолжая молча смотреть на свой пустой стакан.

— Или ты хочешь сказать, что Мелькиор не был виновен? — осторожно предположила Елена. — Что все эти убийства были совершены Мартином?

На его лице появилась ленивая и загадочная улыбка.

— Говоря по совести, у меня никогда не было уверенности в том, кто их совершил. Но я же был всего-навсего судмедэкспертом, и мое мнение мало что значило.