Собрание сочинений в шести томах т.5 - Юз Алешковский

Хорошо. Потом приличный был навар с каких-то северных быков, пытавшихся вывезти запретный дорогой антиквариат в Монако, а уж они на радостях раскупили все шампанское в дьюти-фри и пошли гулять по бутикам, пока не задрыхли в сортире прямо на толчках.

Фиксация в памяти всего происшедшего у меня безупречно рабочая, так что не хрена стенографировать, что извилины в моем ночном горшке, вашими же обсираемые неверными диагнозами, друг с дружкой переплетаются, подобно змеенышам гадюки, из-за чего ум одной первостепенной моей личности заскакивает за разум личности иной, третьестепенной, которую ни в грош не ставлю, – смело можете ставить ее к стенке деревенского амбара, где на тамошних полатях она, если не ошибаюсь, лишена была комсомольской невинности одной вдовой дояркой в годы юности далекой.

И вот резь в канале у меня начала униматься, праздник кончился летной погодой, но опухшее начальство с большим трудом и многими морально-физиологическими страданиями продолжало бороться с ненавистью к труду, народ же прибывает и убывает – обычный идет дебит-кредит общественной жизни на земле, можно поживать и добро со злом наживать.

А как же без этого, Ваша Честь, без этого не было бы на земле никакого разочаровывающего сальдо… все, все, молчит, Бульд-Озеров, как та же севрюга горячего копчения, молчит, но одновременно не теряет врученное ему всеми вами последнее слово.

Как вдруг начальство дергает его к себе на допрос и в упор спрашивает:

– Ты кем себя, эпитет твою мать, вообразил?

– Никем, – парирую, внутренне бледнея, – никогда ее не воображал, только исключительно той женщиной, которой был зачат для последующей жизни на земле в лице того же Бульд-Озерова.

– А вот на тебя докладная родителя школьной малолетки-переростка, неоднократной второгодницы и теперь уже аттестата зрелости, о внеклассном сношении и заражении последней лично тобою всяким, понимаете, недопустимым триппером и прочими трахомонусами! Тебе что, выходит дело, мало презерватизации в приказном порядке наших органов, шляющихся, как стало известно, налево и вообще где и с кем попало в связи с перестройкой общества, да?

Это был, скажу я вам, удар судьбы, что называется, ниже пояса… ну, думаю, блядь, ну, блядь… только не прерывать, не прерывать, не надо по новой-то браться за застойное поведение судебной бюрократии против прав человека, не надо… в Нюренберге давали говорить зверям в человечьих масках, а тут не затыкайте глотку гуманизму…

Итого: с полным реализмом честности заявляю начальству, что это телега, донос, навет, клевета, тухлая отрыжка культа личности, стопроцентно гнидоплетское запудривание мозгов своему родителю тупой обормоткой… редкая сволочь, резь, мразь раскладушек, будущая шлюха забугровых парапетов – аз воздам, испепелю, сяду, но закачаю в горло ей ртутную мазь, а с другого входа паяльник воткну, люди, вы же видите, таким инвалидное место не в трамвае, а под ним.

– Спокойней, Озеров, это не донос, а форменный наезд. Мразь, имею в виду ее родителя, только что звонил и поставил вопрос так называемым раком: или, говорит, на халяву производите растаможку двум моим тачкам, «Бьюику» и «Мерсу» из Штатов, или бросим на всю вашу контору передовые в наше время СМИ – тогда почешетесь, как разносить заразу по школам. Ясно это вашему микробу на рода?

Так что, Озеров, думать тут долго не о чем, скажи спасибо, что к прокурору тебя не тянут. Гнойному этому родителю тебе придется отстегивать на растаможку и всевозможную венерологию современного юношества, а не мне, я в то подразделение не суюсь, нет у нас с ними такого консенсуса по данной заморочке.

Естественно, объявляю, где наша не пропадала, готов вынуть из своего кармана, раз всемирная подлость кровные из него вытягивает, разрешите приступить к работе?

И тут он охерачивает лично меня мешком по башке:

– Ни в коем случае не разрешаю, наоборот, наоборот! Ты почему ротозейски реквизировал большие суммы, незаконно вывозившиеся господином Сызмальским? Он шел через нас с полной для него гарантией зеленой улицы, а все вы тут, злобно употребляя спиртные напитки, мало того что раскурочили его и притворили поддавшим, но, как докладывает экипаж борта, насильно препроводили за кордон случившуюся прединфарктность – вы сбыли ее с рук. В данный момент он числится пропавшим прямо из госпиталя – без вести теперь человек оказался, без родины, без племени. Видимо, надеялся, сделав свой бизнес, попасть из огня не в полымя, а в бассейн разрата, но теперь-то где он, спрашивается, функционирует и в каком, собственно говоря, корчится виде?.. Не молчать, Озеров, не молчать, когда все мы тут висим из-за тебя, как Руслан на седоватом, понимаете, волоске с муде вечно живого Кащея! Твои действия? – чтоб паралич постиг мыслительную мою конечность, когда тебя я назначал на свою голову.

– Во всем, – отвечаю, – виноват внезапный триппер внеклассного сношения – резь разум помутила, от чего он за ум зашел, разинул варежку и, смею заметить, многого не заметил.

– Твои, повторяю, действия по всем участкам головокружения от успехов? Плевать я хотел на твой ум, разум и все остальные члены личности, могу и лично на него плюнуть – вот что ты наделал.

Поставьте, если можете, себя на мое место, Ваша честь, так ведь при Сталине не унижали, не то что в застой, а просто расстреливали без всяких лишних оскорблений, когда надо и не надо, вам лучше знать… И вовсе Бульд-Озеров не рыдает истерически, он – не мямлик, а испытывал в тот момент дня не менее резкий, чем в канале, законный стыд за бюрократию чиновников Отчизны.

9

– Хорошо. Действовать намерен, – отвечаю начальству, взяв под ноготь самолюбие, – сначала по части прихода государству крупной суммы, на что имеем дубликат документации – не лыком шиты, я – бухгалтер от Бога. Изъятое-то в нашем сейфе, а не в Госбанке. Возвратим в нужный адрес до единого цента плюс процент, проколы, сами понимаете, у всех бывают – от гондонов до американской космонавтики, типа сегодня взмыл, а завтра констатируешь падение в драму жизни у всей планеты на виду. Кроме того, больно нагло шел тот Сызмальский, как было подумать, что там у него фунтов мерено-немерено, все-таки маркс-энгельс – на четырех ногах спотыкаются и сбиваются, а человеку долго ли споткнуться на жизненном пути?

– Вот и главное, – гораздо глаже реагирует начальство, – зажираться, Озеров, не следует, когда рылом чавкаешь в кормушке, а в известном месте хризантема, понимаете, торчит, откуда и головокружение происходит. Дальше!

Ну я упросил его выбросить из руководящей головы венерическую гимназистку, поскольку планирую немедленно снять повестку дня с данного вопроса, икать будут, сволочи, и отрыгивать весь этот мой злосчастный Новый год, я не заражал, до нее, мрази, не было во мне ни рези, ни боли, ни щекотания. В остальном, ручаюсь, будем держаться наезженной колеи, усилим бдительность, разрешите немедленно приступить к претворению плана по разработке одного запившего в вип-буфете вип-нарушителя, по данным шмона и рентгена, вывозящего с родины особо важные драгоценности – более чем на лимон тянет.

– Детальные подробности! – рявкает он как тигр, а вам ведь, Ваша Честь, знаком аппетит начальства.

– Я так, – докладываю, – прикинул: зачем далеко летать нарушителям, когда есть у меня пара людей, которые реквизируют все это здесь, на месте, на что имею от компетентных ментов гарантию высокого их профессионализма.

– А если прокол по-новой будет?

– Быть его не может, мною разработаны чрезвычайно предупредительные меры реквизиции, не позже чем через час все изъятое будет лежать у вас на столе. И все это ваше, минус моя с подчиненными рабочая доля, итого: почти стопроцентный навар. Или же придется сообщать информашку, чтоб группа готовилась к встрече в Амстердаме. Только учтите, это не Васек с Курской аномалии, а у человека, докладывает обслуживающий персонал, ума палата, хоть он и выжирает виски, как рыба воду.

– Выполняйте, но чтоб без единой заусинки!

10

Не ставя, как некоторые теоретики, во главу угла унылый вопрос «Что делать?», я его и не ставил, а делал свое дело. Задерживаю рейс, подняв тревогу, объявляю, кому следует из секьюрити, о полученном, сами знаете, с каким акцентом, сигнале по телефону насчет присутствия на борту порошка с сибирской язвой, если не взрыв. Поэтому в вип-салоне с прежним ухарством продолжалась пьянь важных персон отлета из двух временно примирившихся группировок плохо организованной преступности с примкнувшим к ним нарушителем. У всех глаза залиты до полной мутоты во взгляде на действительность. Остальное доделывали два уже дежуривших в вип-буфете специалиста, интеллигентные, я проверял, на вид люди, он и она. Ну, они там и пошуровали, кое-кому подкинули в фужеры какого-то блевотно-ошеломляющего порошка, затем приняли самое горячее участие при выворачивании наизнанку новых этих денежных мешков в вип-сортире. Первым делом выпотрошили из вип-нарушителя весь драгоценный антиквариат…