Требуется невеста, или охота на светлую (СИ) - Чернованова Валерия Михайловна

Вот она распахивает дверцу клетки и, выбравшись из неё, под восторженные вздохи низших начинает парить. Плавно скользит по воздуху, то почти касаясь глянца воды, в которой отражаются вечерние огни, то снова возвращаясь к своей импровизированной тюрьме.

В воздухе её удерживают не крылья, а тёмные чары. Феи уже давно разучились летать. Без нашей магии крылья — всего лишь бесполезные отростки. Напоминание о том, кто мы сейчас и кем были когда-то.

Существа, потерявшие себя, породившие чудовищ.

Танцовщица плавно опускается на купол клетки и снова, соблазнительно вильнув бёдрами, прогибается, показывая акробатические этюды и свои прелести. Я продолжаю смотреть, хоть очень хочется отвернуться.

Не знаю, чувствует ли она себя униженной, но мне это чувство уже протравило все внутренности. В какой-то момент ловлю взгляд Хороса, замершего по другую сторону бассейна. Холодный и равнодушный, сейчас он мне кажется ещё более жёстким и жестоким. Кажется, его совсем не впечатлило это зрелище. Ещё бы! Уверена, за свою жизнь он повидал немало красоток. И крылатых, и низших. Стоит ему пожелать, и любую доставят к нему в кровать. В коробке, красиво перевязанной нарядной ленточкой. На всё согласную и ко всему готовую.

Что ему какие-то там танцульки.

И его младший брат такой же. Привыкший пользоваться и использовать.

— Всегда задавалась вопросом, почему Тёмные так на вас реагируют, — совсем близко звучит голос (уже почти ненавистный) Сивиллы. — Согласна, шлюшка красивая, но… В мире полно таких вот смазливеньких, а с ума Тёмные сходят почему-то именно по вам. Всё дело в крыльях? Ах да, у вас же ещё и запах какой-то особенный. Для них он что наркотик. И всё равно мне этого не понять, — она негромко хмыкает.

Мне следует промолчать, а ещё лучше взять и отойти, но вместо этого я, сама не знаю почему, реагирую на её выпад:

— То, что Светлая зарабатывает себе на жизнь танцами, ещё не делает её шлюхой.

— Но как же, — усмехается Сивилла, — у вас же считается верхом неприличия обнажить перед мужчиной крылья. А эта без стеснения полуголая извивается перед целой толпой. Малолетняя потаскушка — вот кто она. И большинство крылатых такие же, как эта.

Сольт меня явно провоцирует. Не знаю, чем я её так зацепила, но она буквально выпрыгивает из своего роскошного платья, пытаясь побольнее меня ранить.

Особенно злят её слова:

— Взять хотя бы тебя, Эления. Ребёнок от Тёмного… Ты только его соблазняла своей неземной красотой или нашлись ещё счастливчики, перед которыми ты светила крыльями?

Мне ничего не стоит схватить её за руку и мысленно приказать шагнуть в бассейн освежиться. Такое выступление Сивиллы мне бы понравилось. Но здесь слишком много Тёмных, и стоит лишь попытаться воспользоваться магией, как они это почувствуют.

Вскидываю голову, снова встречаясь с высшим взглядом. Танцует она, а Хорос продолжает смотреть на меня.

— Что там Ксанор? Уже успел залезть к тебе в трусики? Или ты бережёшь себя для рыбки покрупнее? Подозреваю, что Фелисия не в курсе?

— Встречный вопрос, Сивилла. Твоя сестра знает, что ты сходишь с ума по её жениху? — интересуюсь я совершенно невозмутимо.

Приходится приложить немало усилий, чтобы голос звучал холодно и ровно. Совсем как у Гаранора.

— Что за нелепое предположение? — нервно фыркает стерва.

— Не предположение, а констатация очевидного. Ты хочешь Хороса, но он не хочет тебя. Увы, Сивилла, но даже я, едва с ним знакомая, вижу, как его начинает тошнить при виде тебя.

После этих слов я точно наживу себе заклятого врага, но молчать больше я не могла.

— Приятного продолжения вечера, сонорина Сольт, — вскидываю бокал с вином и мысленно себе обещаю в следующий раз обязательно искупать гадину. Хоть в бассейне, хоть в фонтане, хоть в городской канализации.

Протиснувшись через ряды гостей, взявших бассейн в тугое кольцо, сворачиваю на одну из многочисленных дорожек и спешу в глубь сада. Шары-фонарики, разбросанные по газонам, освещают мне дорогу. И хорошо, что освещают, потому что глаза застилают слёзы злости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Эления, подожди! — Ксанор настигает меня, обхватывает за талию. Привлекает к себе и шепчет на ухо, опаляя своим дыханием: — Попалась, птичка. И куда это мы собрались упорхнуть? Как тебе выступление? — Он с шумом втягивает носом воздух возле моего лица и обдаёт меня хмельным шёпотом: — Я бы посадил тебя в такую клетку, Ленни, и держал в своей спальне. Что ты на это скажешь?

Что я на это скажу?

Перед глазами уже не расплывается, а темнеет. От ярости. Плохо соображая, что творю, разворачиваюсь к высшему и с силой бью его по лицу.

Напряжённая тишина, наступившая после моей пощёчины, взрывается глухим, почти что звериным рыком:

— Какого йорга, Эления?!

Хорос хватает меня за запястье, наверное, опасается, что одного удара мне окажется мало и я захочу добавить.

Но рядом с ним я уже ничего не хочу.

Вырываю руку из жёсткого захвата и шиплю этому любителю всего доступного и податливого:

— В клетки будешь сажать своих подружек. А я не твоя подружка, Хорос, и не позволю так с собой обращаться!

— Обращаться как? — не спрашивает, почти выплёвывает он. — Что это вообще за маскарад? Можно подумать, я оскорбил чувства святой невинности. Ты, Ленни…

На этом моменте уже мне хочется рычать.

— Что я? Мать-одиночка, ты хотел сказать, залетевшая от Тёмного? Это что, даёт право другим Тёмным, похотливым мерзавцам вроде тебя, трахать меня?

Высший раздражённо морщится:

— Ленни, прекрати истерить. Это была всего лишь безобидная шутка.

Он делает шаг мне навстречу, впиваясь в меня злобным прищуром. Протягивает ко мне руку, всё-таки собираясь схватить. Но я отшатываюсь в сторону, от него и от искушения ударить его снова. Потому что хочется! Так, что даже чешутся ладони.

— Шутка? Вчера, значит, ты тоже просто шутил, когда пытался затащить меня в постель?

— Что-то я не заметил, чтобы вчера ты сопротивлялась, детка, — жёстко усмехается Хорос. — Не представляю, что нашло на тебя сегодня.

Не представляет он… Идиот.

— Во-первых, я тебе не детка, а сонорина Лэй. Больше никаких Ленни, малышек и феечек! Во-вторых, что бы ты там себе ни навоображал, но я не позволяла себя касаться. Не позволю и сейчас. Как и не давала тебе право меня целовать! Не трогай меня! — пресекаю очередную попытку меня удержать и теперь уже точно рычу, вкладывая в свои слова все те чувства, что концентрировались во мне последние несколько суток: — Ты ничего обо мне не знаешь, Ксанор Хорос. То, что у меня есть дочь, не даёт тебе права обращаться со мной так, словно я шлюха, которую можно поиметь после короткого знакомства!

Где-то глубоко внутри пытается проклюнуться голос рассудка, остановить и образумить, но его заглушает бушующая во мне ярость. Злость, от которой шумит в ушах и больно колет виски.

— Причём здесь вообще твоя дочь? — Черты лица Тёмного заостряются, ещё больше делая его похожим на хищника, на чудовище. — Ты мне понравилась — вот и всё.

— Я тебе понравилась в качестве мимолётного постельного развлечения.

— Как девушка, — резко парирует Хорос, обрушиваясь на меня таким тяжёлым взглядом, что я имею все шансы превратиться в один из торчащих из газона фонариков.

— Ну так и обращайся со мной, как с девушкой, а не как с какой-нибудь танцовщицей из стрип-клуба!

— Будто ты знаешь, как я обращаюсь с танцовщицами из стрип-клубов, — в иронии Тёмного яда не меньше, чем в голосе Сивиллы.

— Ну так и катись к ним… обращаться!

Он всё-таки хватает меня за руку, резко, с силой притягивая к себе, и шепчет, обжигая своим дыханием. Впиваясь в меня диким, звериным взглядом, в котором тьмы больше, чем во всём ночном небе над нашими головами:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— В общем, как уже говорил, мне понравилась ты, Ленни… Сонорина Лэй! Но мне совершенно не понравился этот концерт. Выступление той девчонки в клетке было интересней.