Наполеон. Последняя любовь - Томас Костейн

— Дорогая мадам, я надел эти награды в вашу честь, — сказал император, указывая на сверкающие драгоценными камнями награды. Он поцеловал мадам Бэлкум руку, а потом продолжал на английском, стараясь правильно употреблять слова. — Как я могу вас отблагодарить за все, что вы для меня сделали? Я был здесь очень счастлив и не думаю, что смогу в будущем оставаться таким счастливым.

— Но мы будем с вами часто встречаться?

— Это зависит не от меня. Мне не позволят свободно передвигаться по острову, и меня станут сильно охранять. — Он обратился к Джейн, стоящей возле матери. — Вы, мадемуазель Джейн, вы тоже были ко мне добры, и я буду скучать без вас, — он оглянулся.

— А где же Бетси-и? Неужели она не желает со мной попрощаться?

— Нет, генерал Бонапарт, — ответила Джейн. — Она не спустится вниз: Бетси лежит в постели и рыдает.

Книга вторая

Бетси подрастает

Глава первая

1

Адмирал Кокберн взял с собой английскую газету, отправляясь навестить семейство Бертранов в их маленьком жалком домике под названием Хаттс Гейт. Он положил газету на стол. Она была свернута так, чтобы было можно прочитать длинную статью.

Когда он ушел, Бертран накинулся на газету. Он понимал английский настолько, что смог понять статью. Целый час он сидел молча, не выпуская из рук газету.

Позже маршал вызвал карету, чтобы сообщить о прочитанном Наполеону. Наполеон в это время брился. Он весь день пробездельничал и оставался до сих пор в халате. Сейчас он жестом позволил Бертрану войти.

— Новости? Хорошие новости? — спросил он, поудобнее устраиваясь в кресле, — Ma foi, нет! Откуда нам взять хорошие новости? Я не доживу до того времени, когда до нас дойдут хорошие новости. Значит, вы мне принесли плохие известия?

— Вы правы, Ваше Императорское Величество.

— Кто-то умер?

— Да, храбрый человек. Я слышал, как вы называли его самым храбрым из храбрецов.

— Ней [39]?

— Да, сир. Два месяца назад.

— В постели? Нет, нет! Я не могу поверить тому, что храбрец Ней умер в своей постели.

— Нет, сир. Его расстреляли.

В комнате наступила мертвая тишина. Ее прерывали шажки слуги и скрип бритвы. Вдруг Наполеон мрачно промолвил:

— Маршан, достаточно. Вытри мое лицо. Я должен встать.

Он не сводил взгляда с Бертрана.

— Это ужасные новости. Не только потому, что убит храбрый человек. Тысячи храбрых солдат погибали во время военных кампаний. Но этот факт свидетельствует о состоянии умов во Франции. Маршан, вы прочитали статью до конца?

— Нет, сир. Боюсь, что мое знание английского для этого недостаточно.

— Мы должны послать за Бетси-и, и она прочитает мне эту статью. Бертран, немедленно пошлите за ней. Я хочу знать все.

— Сегодня к нам на обед пожалуют господин и госпожа Бэлкум, и я могу послать слугу, чтобы их дочери их сопровождали к нам.

— Да, да, — сразу согласился Наполеон.

После переезда в Лонгвуд ему сильно не хватало долгих прогулок и ежедневных поездок верхом с юной английской девушкой. Между двумя поместьями находилось несколько миль неровной каменистой дороги, и это затрудняло их общение.

— Мне нужно знать каждое слово. Это длинная статья?

— Достаточно длинная, сир. Я понял, что народ потребовал исполнения приговора от короля, и к ним присоединились члены королевского семейства.

— Трусы! Негодяи! Они жили за границей с удобствами и в мире и даже не пытались ничего сделать, чтобы восстановить свое право на власть. Бертран, Бертран, это очень дурные новости. Разве не было демонстраций в поддержку Нея? Никто не пытался спасти национального героя?

— Сир, я не прочитал ничего об этом.

Семейство Бэлкум обедало в Хаттс Гейт, а потом их проводили в Лонгвуд два солдата. Наполеон встретил их у входа в дом. На лице у него была ласковая улыбка. Он поклонился Джейн и ущипнул за ушко Бетси.

— Я очень скучал по моим юным друзьям. Возможно, мы сыграем в вист, но прежде всего я хочу, чтобы Бетси перевела мне статью из английской газеты. — Наполеон взглянул на мадам Бэлкум и спросил: — Можно мы это сделаем не мешкая?

Мадам Бэлкум не понимала, почему это так важно для него, и Бетси ответила вместо матери:

— Да, да, конечно, сир. Мы обсуждали это во время обеда.

Наполеон провел их в небольшую комнату, где стоял стол для бильярда. Комната была недостаточно просторной для этого, и жуткие обои, наклеенные на грубые деревянные планки, делали ее еще меньше. Император уже перестал на это жаловаться. Он неважно играл в бильярд, но у него оставалось желание постоянно и во всем выигрывать, и поэтому для его более опытных партнеров было весьма сложно делать ошибки. Из-за этого играть с ним было настоящее мученье. Но сейчас стол был завален бумагами, заметками и книгами.

Наполеон показал на книги и сказал с мрачной усмешкой:

— Мне они доставляют больше удовольствие, чем маленькие шарики из слоновой кости, которые я должен гонять по столу. Но я должен научить тебя играть, Бетси-и. Я уверен, что ты будешь играть лучше, чем все эти глупцы, которые считают, что могут меня обыграть. Какая чушь и самодовольство!

Он жестом показал Бетси, чтобы она заняла один из двух стульев, находящихся в комнате. Это было уродливое сооружение, и Бетси было неудобно сидеть на нем.

— Не вините меня, Бетси-и, если вам покажется неудобной мебель. Это — английская мебель, дитя мое. Я прошу вас перевести для меня статью. Я пытался сам что-либо понять, но мои знания этого ужасного языка пока что не улучшились!

Наполеон присел на угол бильярдного стола и начал очень внимательно слушать девушку и задавать ей вопросы. Когда Бетси закончила, он покачал головой и глубоко вздохнул.

— Бедный Ней! Бедняга Ней! Я надеялся, что конец у него будет иным. Конечно, он сам в этом виноват. Почему он не покинул страну? Ему должно было быть понятно, что члены королевского семейства не успокоятся, пока не покончат с ним. Наполеон помолчал.

— Бетси-и, я сделал ту же самую ошибку. Мне следовало удрать в Америку, но я оставался до тех пор, пока не стало слишком поздно. Я не могу поверить, что мое солнце закатилось, верил, что оно будет вечно сиять на небе! — Он грустно качал головой. — Мне повезет, если англичане станут относиться ко мне так же, как французы относились к Нею. Команда, вспышка и все закончено. Так гораздо лучше!

Наполеон начал расхаживать по комнате.

— Эти новости просто ужасны. Если народ Парижа не сделал даже попытки поддержать Нея или потребовать для него милосердия, почему я должен ожидать, что они что-то сделают для меня? Ждать нечего до тех пор, пока им не надоест этот ужасный король Бурбон. Сколько времени на это понадобится? Слишком долго, моя малышка. Местный климат доконает меня до того, как честь поднимет во Франции свою поруганную голову.

Он зашагал энергичнее. Книги были сложены очень высоко на столе, и ему только иногда удавалось взглянуть Бетси в лицо. Девушка понимала, что у него изменилось настроение, потому что его высокий лоб побагровел от ярости.

— Вы не можете себе представить, какая тоскливая стала у меня жизнь. Это — настоящая тюрьма, сельская и полуразрушенная, которую я делю вместе с крысами. В темной дыре, которую они называют столовой, до сих пор жутко воняет краской. Мне нечего делать, время течет так медленно, — он остановился и мрачно посмотрел на Бетси через барьер из книг. — И в этом частично виноваты вы. Я не слышу по утрам вашего свиста и продолжаю оставаться в постели. И я снова набрал лишний вес, потому что не отправляюсь на пешие прогулки и редко езжу верхом. Если я этим занимаюсь, это равносильно езде по манежу, усыпанному опилками. Да, вы во всем виноваты.

— Сир! — Бетси разволновалась не на шутку. — Я тут ни при чем. Я не могу к вам приехать своевольно, а родители меня не пускают. Я просила их не один раз.

Только когда мы приглашены к Бертранам, я могу потом заглянуть к вам и вам это известно.

— Да, моя малышка, я знаю. Не обращайте внимания на мои слова, потому что у меня дурное настроение. Мне известно, что в этом виноват один самодовольный глупец. Он так в себе уверен и считает, что все правильно делает. Это он мне посоветовал остаться.

— Кто, сир? — спросила Бетси, начиная рыдать.

— Мой братец Люсьен. Он был уверен, что сможет убедить депутатов оставить мне трон. И я… я его послушал! — Наполеон грустно развел руками. — Но зачем я перекладываю свои беды на ваши плечики? Бетси-и, мне приятно видеть вас, и я должен наслаждаться вашим присутствием. Мне кажется, что вы подросли.

— Да, сир. Почти на полдюйма. Я знаю, потому что делаю отметки на двери. Мне это приятно. Я не хочу оставаться маленькой женщиной.

— Почему бы и нет? Я предпочитаю женщин маленького роста длинным сутулым тощим дамам, каких полно в Англии.

— Вы же никогда не были в Англии, как вы можете судить об английских женщинах! Сир, я не должна с вами так разговаривать. Простите меня. Мне известно, что большинство мужчин предпочитают мелких женщин и женятся на них.