Дорога в никуда - Джон Гриббин

Ту Хокс сделал знак, Квазинд и Джильберт встали на колени за одним из каменных обломков и перекатили его через край террасы. Он, подпрыгивая, покатился с горы, но никого не задел. Все это так подействовало на нервы солдат, что они вскочили на ноги. Один из них потерял равновесие и покатился вниз. Когда ему, наконец, удалось остановиться, он потерял ружье и всякое желание продолжать сражаться.

Укрывшиеся на террасе спустили с горы еще много камней размером от кулака до головы человека и их моральное воздействие на солдат было огромным. Одному из солдат камень попал в голову, тот перевернулся на спину, сорвался и покатился вниз, затем остановился и остался неподвижно лежать на склоне горы. Его товарищи, ведущие защитный огонь, пытались угадать путь этих каменных снарядов и забывали стрелять. Ту Хокс и Ильмика использовали эту паузу, чтобы сделать три прицельных выстрела. Четыре морских пехотинца были ранены. Четверо уцелевших, потеряв самообладание, отступили. Один из них второпях поскользнулся и прокатился метров тридцать, прежде чем ему удалось остановиться в маленькой галечной впадине.

Теперь они узнали наш ответ, — сказал Ту Хокс. — Если они умны, они подождут, пока не прибудет гранатомет. А это означает для нас спокойную ночь.

Ильмика сказала:

— Они не хотят упускать тебя живым, Роджер.

— Да, я знаю. Но зачем им нужен я, если у них есть Раске?

Иквани, казалось, решили удовлетвориться случайными выстрелами, мужчины, несущие гранатомет, приближались очень медленно, хотя к ним спустились еще несколько человек, чтобы помочь им. Ту Хокс рассчитал, что они смогут доставить гранатомет на место только поздним вечером, но это было бесцельное умозаключение: огонь мортиры ночью был не менее результативным, чем днем.

Баркасы с крейсера давно уже высадили людей, и морские пехотинцы, покинув прибрежную полосу, находились теперь где-то в лесном поясе. «ХВЕЙГОЛД» был посажен на мель в мелком месте бухты и там он лег на борт. А две ниточки дыма заметно приблизились.

Джильберт сказал ему, что гранатомет, вероятно, имеет радиус действия около пятидесяти метров. Ту Хокс почувствовал громадное облегчение. Чтобы подтащить оружие на расстояние выстрела, иквани должны были выйти из-под защиты блоков и добраться до каменных обломков, находящихся под террасой, а сделать это они могли только под защитой темноты.

Солнце погрузилось в океан. Голубое небо потемнело.

— Когда станет еще темнее, мы сможем исчезнуть отсюда, — сказал Ту Хокс. — Иквани понадобится некоторое время, чтобы подтащить свою мортиру к этим камням. В этом и заключается наш шанс. Мы пересечем склон справа и посмотрим, не сможем ли мы обойти их, пока они будут обстреливать отсюда террасу.

К радости укрывшихся, на террасе небо над горой закрыли облака, которые двигались на запад. Вершина исчезла в густом, как вата, тумане и его серые клочья скоро окутали и каменную террасу. Стало темно, хоть выколи глаз. Четверо беглецов осторожно начали спускаться по каменным уступам, работая руками и ногами. Вскоре после этого ночь прорезали молнии. Солдаты пытались удержать укрывшихся на месте, пока гранатомет не будет установлен на нужную позицию.

У Ту Хокса появилась новая идея. Он сказал- остальным, что намеревается сделать, однако позволил им выбрать между этим и их первоначальным планом.

Вся четверка изменила направление своего движения и поползла к каменным блокам, где они несколько минут назад видели гранатомет и его обслуживающий персонал. В непосредственной близости, но отделенные от иквани пятиметровым каменным блоком, они стали вслушиваться в хриплые звуки арабского языка. Солдаты, казалось, были полностью поглощены установкой мортиры, и Ту Хокс пополз вокруг гигантского каменного блока. Он и Ильмика ползли с одной стороны, Квазинд и Джильберт — в десяти метрах, с другой.

Первая часть плана, как и надеялся Ту Хокс, была выполнена легко. Он открыл огонь с одного конца блока, Ильмика с другого. Квазинд последовал его примеру после первого же выстрела. Белые шаровары и тюрбаны иквани нельзя было не увидеть даже в такой темноте, все четверо целились в черное пространство между этими двумя белыми предметами. Неожиданность была полной. Тот из обслуживающего персонала и солдат, кто уцелел после первых нескольких секунд перестрелки, спасая свою жизнь, сломя голову бросились вниз по склону. Двое или трое пытались оказать сопротивление и. за это поплатились своей жизнью. Спустя несколько минут все было кончено.

Вторая часть их плана осталась невыполненной. Не успели еще Ту Хокс с Ильмикой подойти к брошенному гранатомету, как были вынуждены броситься в ближайшее укрытие. Морские пехотинцы внизу склона осознали создавшееся положение и открыли яростный огонь. Ту Хокс намеревался открыть огонь из гранатомета вниз по склону и забросать нападавших гранатами, но это было невыполнимо. Еще хуже было то, что солдаты продвигались вперед широко растянутой цепью, прячась за камнями, чтобы вернуть обратно свою мортиру.

Четверка беглецов рискнула изредка отстреливаться, но град пуль вынуждал ее держаться в укрытии и делал все попытки контратаки настоящим самоубийством.

Ту Хокс безостановочно ругался. Лучше бы он остался верным своему первоначальному плану. Если бы он не прельстился возможностью легкого нападения, они теперь были бы уже на пути в безопасное место.

Внезапно шум внизу удвоился, утроился. Пули перестали свистеть вокруг беглецов, но перестрелка там, внизу, продолжалась. В этом шуме слышались свист и крики не на арабском языке. Ту Хокс ничего не понимал, но этот язык по звучанию был похож на полинезийский.

Подоспели местные жители.

Бой продолжался еще с четверть часа, потом оставшиеся в живых иквани сдались. Немного позже четверка беглецов увидела, что она тоже окружена, отбросила свое оружие и подняла руки вверх. Солдаты-хивиканцы погнали их прикладами оружия вниз по склону, в толпу других пленников, которые еще совсем недавно были их врагами.

Глава 18

За окнами отеля засерело утро, когда Ту Хокс закончил свой рассказ.

Я спросил:

— Это, конечно, еще не все?

— Я забыл, — сказал Ту Хокс, — что слова Раске ничего для вас не значат. Когда Раске произнес их, они и для меня тоже ничего не значили, я был озабочен нашей собственной судьбой и не стал задумываться над этим. Все пленники из-за своего нелегального прибытия сюда и из-за того, что они вторглись в священное место, хотя и не имели на это никакого права, должны были предстать перед судом. Последнее являлось тяжким преступлением и наказывалось смертной казнью. Но Раске и я могли предложить хивиканцам нечто очень ценное и таким образом смогли спастись не только сами, но и спасти своих друзей. К сожалению, верховный судья настоял на том, чтобы вторгшихся наказали в пример остальным и повесили всех иквани и наших моряков, которые уцелели после сражения.

Мы провели в Хивике год, очень насыщенный год, и повторили то, что мы с Раске сделали в Перкунии и Блодландии. Когда нас, наконец, освободили, война уже кончилась. Эпидемия тоже закончила свое смертоносное шествие, унеся вчетверо больше жизней, чем вся война. Старые государственные аппараты прекратили свое существование, в Перкунии новый правитель, по имени Виссамбр, провозгласил республику.

Только в Хивике нам стало ясно, что мы одновременно прошли через одни и те же Врата, но с двух разных Земель.

Итак, теперь мы знаем, что Врата могут связывать между собой не два мира, а больше.

— А каковы ваши дальнейшие планы? — спросил я у Ту Хокса.

— Мы узнали об очень странном появлении в области ледников Верхнего Тирслэнда, — сказал он. — Кочевники Ваката рассказывают истории об очень странных явлениях в долине там, наверху. И это выглядит похожим на Врата. Если эти рассказы основаны на фактах, мы, вероятно, больше никогда не увидимся. Однако, если у них нет никаких реальных оснований, как я ожидаю, мы будем вынуждены остаться в этом мире. Раске тоже, если это будет возможно, вернется в свой мир. Если он этого не сможет сделать, он хочет отправиться в Сааризет. Он получил оттуда великолепное предложение, если он его примет, он свою жизнь проживет как король. Что касается меня, то мы вместе с Ильмикой вернемся в Блодландию.

Он улыбнулся и встал.

— Это, может быть, не лучший из возможных миров. Но он тот, в котором мы живем и мы должны извлечь из этого все самое лучшее для себя.