Мифология греков и римлян - Лосев Алексей Федорович

«Счастлив тот, кто сумел познать причины вещей*. Но почему ставят впереди его Януса, об этом скажет нам вышеупоминаемый остроумнейший и ученейший муж |Варрон]. «Потому, — говорит он, — что во власти Януса первое, а во власти Иовиса высшее. Но юпитер справедливо считается царем всего. Ибо первое уступает высшему, потому что хотя первое и предшествует во времени, но высшее превосходит достоинством». Это было бы сказано правильно, если бы различались в действиях начало дела — выйти, конец — прийти; или начало дела — предпринять учиться, конец его — усвоить науку; в таком случае первым во всем будет начало, а высшим — конец. Но начало и конец в тон смысле уже распределены между Янусом и Термином. Причины же, усвояемые Юпитеру, суть причины, определяющие действие, а не приводящие его в исполнение; и потому никоим образом невозможно, чтобы им даже по времени предшествовали действия или начало действий. Ибо вещь, которая делает, всегда предшествует вещи, которая делается. Поэтому, если начало действия относится к Янусу, из этого не следует, чтобы начало это предшествовало определяющим действие причинам, которые усвояются Юпитеру. Как ничего не бывает, так и ничто не начинается, чтобы прийти к бытию, если ему не предшествует создающая его причина. Итак, если этого бога, во власти которого находятся все причины всякого созданного естества и всех естественных вещей, народы называют Иовисом и чтут тем, что подвергают его посрамлению, возводят на него обвинения в отвратительных преступлениях, то они делаются виновными в более мерзком святотатстве, чем если бы не признавали вовсе никакого бога. Поэтому им лучше было бы называть именем Иовиса кого–нибудь другого, заслуживающего гнусного и постыдного почета, подставив для большего поношения какой–нибудь пустой вымысел (подобно тому, как Сатурну подставлен был, говорят, камень, который он сожрал вместо сына), чем представлять упомянутого бога и громовержцем, и прелюбодеем, управляющим целым миром н предающимся такому крайнему распутству, содержащим в своей власти высшие причины всякого естества и всех естественных вещей, а в своих собственных действиях добрыми причинами не руководящимся.

Затем, спрашиваю, какое место отводят они между богами этому Иовису, если Янус представляет собой мир? Ведь, по определению Вар–рона, истинные боги суть душа мира и части ее; а отсюда все, что не представляет собою этого (души мира и частей ее), ни в коем случае, по их мнению, не может быть истинным богом. Итак, станут ли они утверждать, что Иовис есть душа мира, так что Янус представляет собою его тело, т. е. представляет собою этот видимый мир? Если они скажут это, то не будет им основания называть богом Януса; потому что и по их мнению бог не тело мира, а душа мира и части ее. Тот же самый Вар–рон яснейшим образом говорит, что, по его мнению, бог есть душа мира, а самый мир этот есть бог, но в том смысле, что как–де человека мудрого, хотя он состоит из души и тела, называют мудрым, принимая в соображение только душу, так и мир называется богом по душе, хотя состоит из души и тела. Следовательно, тело мира само по себе не есть бог; но бог есть или одна душа его, или тело и душа, вместе взятые, но так, однако же, что божественность дается не телом, а душою. Но если Янус есть мир и Янус есть бог, то, чтобы и Иовис мог быть богом, не станут ли утверждать они, что последний представляет собою какую–нибудь часть Януса? Но всеобщность они имеют обыкновение приписывать преимущественно Юпитеру: отсюда известное выражение [Verg. Eel. Ill 60]:

Итак, чтобы и Юпитер был богом, и особенно царем богов, они не могут считать его чем–либо другим, как только миром; и тогда он, согласно с их мнением, будет играть между остальными богами царственную роль. В этом смысле объясняет Варрон и некие стихи Валерия Со–рана в той книге, которую он написал особо от вышеупомянутых о культе богов. Стихи таковы: «Юпитер всемогущий, прародитель царей, вещей и богов; он же и мать богов, бог единый и весь». Объясняются эти стихи в той же книге в таком смысле, что представляют–де его и мужчиною, изливающим семя, и женщиною, принимающей семя; что Юпитер есть мир и что всякое семя он из себя изливает и в себя принимает. «На этом–то основании, — замечает Варрон, — Соран написал: Юпитер — прародитель и мать; и с не меньшим основанием — что он есть один и в то же время все: ибо мир один, и в нем одном всё».

[Юпитер и Янус.]

(10) Итак, если Янус есть мир и каждый из них мир, то на каком основании их два бога, Янус и Юпитер? Зачем они имеют отдельные храмы, отдельные жертвенники, различное богослужение, непохожие статуи? Если это на том основании, что иное значение имеют начала и иное — причины и что значение первых выражается именем Януса, последних — Юпитера, то, когда один и тот же человек в разного рода вещах имеет двоякую власть или двоякое искусство, разве говорят о нем, что это — двое правителей и двое художников, на том основании, что каждая власть или искусство, отдельно взятые, имеют различные значения? Так же точно и единого бога, — хотя он же имеет в своей власти и начала, он же и причина, — разве непременно следует считать за двух богов потому только, что начала и причины суть две вещи особые? Если, по их мнению, так следует, то и самого Юпитера они должны считать за стольких богов, сколько дали ему прозваний по причине разнообразия его власти; потому что все вещи, от которых заимствованы эти прозвания, — вещи особые и различные. Из этих прозваний о некоторых я поговорю.

[Прозвания Юпитера.]

(11) Они назвали его Победителем, Непобедимым, Помощником, Возбудителем, Остановителем, Стоногим, Опрокидывателем, Подпорою, Кормильцем, Румином [сосцепитателем] и многими другими именами, которые пересчитывать было бы долго. Эти прозвания они дали одному богу по причине разных видов его действия и могущества, но не сочинили из него такого же количества богов, сколько этих видов его действия и могущества. Он все побеждает и никем не бывает побежден; он подает помощь нуждающимся; имеет силу возбуждать, останавливать, давать твердую устойчивость, опрокидывать; он, как подпора, держит и поддерживает мир; он будет сосцами или грудью питать животных. В числе этих действий, как видим, есть и важные, и пустые; тем не менее и те и другие предписываются одному и тому же богу. Думаю, что причины и начала вещи, ради которых они из одного мира решили сделать двух богов, Юпитера и Януса, имеют между собою гораздо более сходства, чем поддержка мира с кормлением грудью животных; и, однако же, для двух последних действий, так различных между собою по силе и достоинству, они не нашли необходимости ввести двух богов, а оставили одного Юпитера, по одному действию названного Подпорою, по другому — Румином [сосцепитателем]. Я не скажу, что давать грудь сосущим животным было бы более прилично Юноне, чем Юпитеру, особенно ввиду того, что есть еще богиня Румина [сосцепита–тельница], которая могла бы оказывать ей в этом деле помощь и услуги. Думаю, что мне на это могли бы ответить, что и сама Юнона есть не что иное, как тот же Юпитер, на основании тех же стихов Валерия Сорана, в которых говорится: «Юпитер всемогущий, прародитель царей, вещей и богов; он же и мать богов». Но в таком случае зачем же назвали его и Румином, когда при более внимательном исследовании, быть может, оказалось бы, что он сам и есть та богиня Румина? Ведь если то, что в одном и том же колосе на одного из богов возложена забота о коленце растения, на другого — о кожице зерна, по справедливости казалось недостойным величия богов, то не гораздо ли более недостойно этого величия, что для одной такой вещи низшего порядка, каково кормление грудью животных, потребовалось могущество двух богов, из которых один сам Юпитер, царь всего, и делает это даже не с супругою своею, а с невесть какою–то Руминою? Разве в самом деле он же сам и есть эта Румина? Может быть, для животных мужского пола он — Румин, а для женского — Румина? Я сказал бы, что они не хотели назвать Юпитера женским именем, если бы в вышеприведенных стихах его не называли и прародителем, и матерью и если бы между другими прозваниями я не встречал, что он назывался и Пекуниею. Такую богиню мы встречали между мелкими божествами и упоминали о ней в четвертой книге. Так как деньги (pecunia) есть и у мужчин, и у женщин, то пусть скажут, почему они не назвали его Пекуниею и Пекунием, как называли Руминою и Румином?