Вечное сердце - Евгения Михайлова

– Подождите. Я дам документы. Щас начнете по сумкам рыться. Мне просто удобно – с псевдонимом. Я – лицо публичное.

– Елки, – протянул Сергей, взглянув на второй паспорт Нины. – А мне говорили, девушка неместная. Переночевать ей негде, попить нечего. А она зарегистрирована в московской квартире. И много у вас псевдонимов, на которые приобретена недвижимость в Москве?

– Это все, – буркнула Нина.

– И ведь замучаешься проверять, – заметил Сергей.

– Нас интересует сейчас конкретный вопрос, детектив Кольцов, – строго ответил Слава.

– Конечно. Посмотрите, пожалуйста, документы, возможно, среди них есть пропавшие сегодня из квартиры еще одной жительницы дома. Конфликт этой публичной дамы с погибшей был связан именно с ними.

Таня давно уже бессильно сидела в кресле в прихожей и гладила прильнувшую к ней Лору. Дэвид стоял рядом. Оперативники выносили какие-то сумки, набитые тряпьем, тюки, рылись в них, потом пришла очередь самодельных кукол с тряпичными телами в пышных платьях и бантах… В них можно спрятать что угодно… Потом перевернули кухню, Слава и Сергей внимательно осмотрели ножи, инструменты в ящике на балконе… Очень острого длинного лезвия маленького диаметра не нашли. В мусоре – тоже. Квартира Ирины была небольшой. Полы, стены – свежеотремонтированные, щелей нет… Дошла наконец очередь и до многочисленных сумок на вешалке, которые могли принадлежать только Нине. Точнее, всем троим – Нине, Кире Тахтаровой и Авдотье Никитиной. Банковские карточки переписывали долго. Других удостоверений личности не нашли. А пожелтевшие документы на квартиру Людмилы Ивановны Могилевской, девяноста лет от роду, обнаружились прямо на столе у компьютера, по которому Нина пробивала квартиру Могилевской, видимо, на предмет наличия зарегистрированных родственников.

– Ну, что, забираем ее? – спросил один из сотрудников.

– Это ж с какого перепугу? – нагло посмотрела на него Нина. – Меня бабка сама попросила документы подержать, пока она в поликлинику сходит. Маразм у нее: ей кажется, что без нее кто-то в квартиру проникает. Хотите, пойдем спросим, она не спит по ночам: ждет грабителей. Только она никому не откроет. Она мне ключ дала.

– Ну и хватка, – восхитился Сергей.

Они спустились на первый этаж, Нина открыла ключом дверь, по-хозяйски вошла в квартиру. На диване под клетчатым пледом лежала и смотрела на них бледно-голубыми глазами очень старая женщина.

– Людмила Ивановна! – прокричала ей в ухо Нина. – Вот из полиции пришли спросить: вы давали мне на хранение свои документы на квартиру?

Женщина поднялась, взглянула на всех по очереди, потом посмотрела на Нину, как на дочь родную.

– Я давала, конечно, – сказала она неожиданно звучным, хорошо поставленным голосом. – Ниночка – единственный приличный человек в нашем доме. Вы не поверите, но я не могу уснуть, потому что все пытаются меня обокрасть. А мне завтра к врачу.

– Извините, – произнес Слава и, круто повернувшись, вышел вон.

Они вернулись в квартиру Ирины, где их ждали умирающие от усталости Таня и Дэвид.

– Уходим, ребята, – сказал Сергей. – Мы сделали, что могли. Спасибо нам за это. Я так понимаю, здесь все остаются на своих местах.

– Пока да, – ответил Слава. – Повестку я выписываю на имя Авдотьи Никитиной. Завтра прошу явиться в отделение для дачи показаний. Исключительно по поводу отношений с убитой. Концы с концами не сойдутся – тогда она даст подписку о невыезде.

– У нее был однажды мужчина, – вмешался Дэвид. – Они ругались, мне пришлось предотвратить драку. Я к тому, что она может знать преступника.

– Ах ты, сволочь черно… – Нина с шипением бросилась на Дэвида, но оказалась в сильных объятиях Тани.

– Я прикончу тебя только за то, что ты хотела сказать, – прошипела Таня. – И будет одним убийством больше. А мужик у нее здоровый амбал, деньги какие-то требовал. Такому проткнуть человека ничего не стоит.

Все вышли из квартиры, за окном на площадке уже светало.

– Таня, ты не беспокойся, – сказал Сергей. – Она никуда от нас не денется и будет выполнять свои обязанности перед хозяйкой. Ей не нужны неприятности. Общественная деятельность открытая…

– Может, вернуться и забрать Лору к нам?

– Нет, пожалуйста, не стоит, – сказал Слава. – Сергей прав: она должна оставаться здесь, выполнять свои обязанности… Мы постараемся успокоить эту мошенницу насчет ее общественной деятельности: нас это не касается. Главное, чтобы она не растворилась в тумане. Кто знает, сколько у нее имен и регистраций? А наличие партнера, подельника, соучастника мы сможем проверить лишь в том случае, если все останется на своих местах и она будет продолжать светиться в Интернете.

– Почему ты вызвал ее как Авдотью Никитину? – спросил Сергей.

– Тебе ли задавать этот вопрос, – пожал плечами Слава. – Никитина богаче, чем Кира Тахтарова.

Глава 20

Вениамин вошел в дом Арсения Павловича, открыл без стука дверь. Хозяин сидел выпрямившись у стола и молча смотрел на него. Он был не просто бледен. Его лицо казалось совершенно изможденным, тонкие синеватые губы как будто прилипли к зубам: то ли улыбка, то ли оскал. Он не ответил на приветствие Вениамина. Не шевельнулся. Но его рука в кармане пиджака сжала скальпель. Вениамин уставился на него тяжелым взглядом.

– В чем дело? Очередной фокус? Вы хотите сказать, что не выполнили работу?

Арсений Павлович молчал. Ему, хирургу, патологоанатому с огромным стажем, ничего не стоило прирезать этого борова. Но он сомневался. Он знал, что гений, что создал шедевр, стоит ли пачкать такой миг нечистой кровью этой туши… Но если Вениамин останется в живых, значит, он, Арсений, с ней расстанется… Какая боль. Но он переживает эту боль из века в век, он умирает и возрождается для встречи со своей любовью… Он должен все вынести.

Арсений Павлович встал и чуть повернул голову в сторону окна. Там стояла кукла в синем… Вениамин невольно сдержал возглас: так она была похожа на живую девушку. На совершенно необычную девушку, с таинственным, золотым отблеском в прекрасных глазах, волосах…

– Ничего себе, – сказал Вениамин. – Вы превзошли самого себя. Я не фанатею от ваших кукол, но эта… Я просто в шоке.

– Понятно, – процедил сквозь зубы Арсений Павлович. – Давайте быстрее. Я устал.

– Хорошо, – согласился Вениамин. – Мы рассчитаемся сейчас, чтобы мне не возвращаться. Мне ясно, что заказчику она понравится…

Веня повернулся к Арсению Павловичу спиной и долго копошился в своей пухлой борсетке. Потом положил на стол пачку денег.

– Здесь сто тысяч рублей. Думаю, я вас не обидел. Мы договаривались насчет трех тысяч долларов.

– Да, – небрежно и презрительно произнес Арсений Павлович. – Все в порядке. А не можешь мне назвать адрес заказчика?

– Это еще зачем?

– Просто так. Я хочу знать, у кого находится моя работа.

– Перебьетесь. Не хватало еще ваших сумасшедших штучек. Успокойтесь. Отдохните. У вас будут другие заказы.

– Да, разумеется, – сказал Арсений Павлович. – Я купил чехол для одежды. Он застегивается на молнию. Одну минуту, я упакую… ее.

Через пять минут он стоял в проеме ворот и смотрел, как Вениамин укладывает большой пакет в багажник. Он не шелохнулся, пока машина не тронулась с места. Потом быстро метнулся к своему гаражу, выехал на старенькой «Газели» и осторожно, соблюдая дистанцию, поехал за иномаркой Вениамина.

…Григорий, которому позвонил охранник, вышел на крыльцо. Веня въехал во двор, остановился на лужайке у дома, осторожно достал свой товар, понес в дом. Григорий открыл перед ним дверь, не ответив на приветствие. Не нравился ему этот Вениамин. Они вошли в гостиную.

– Я должен предупредить, – сказал Григорий. – Сейчас немного другие условия. Вы отнесете куклу в комнату Лили. Если ей не понравится, я не возьму.

– Вообще-то интересно, – нагло уставился на него Веня. – Я не пупса в два сантиметра привез. При таких условиях надо было вашей Лиле приехать к сумасшедшему мастеру и самой смотреть.

– Тон сбавь, – спокойно произнес Григорий. – У вас вроде очередь стоит за этими работами, как ты мне рассказывал? Это не пупс в два сантиметра. Но кукла и стоит не десять рублей. Давай живее, Лиля ждет.

Они вошли в белую комнату, где Лиля стояла в синем домашнем вельветовом платье с бежевым кружевным воротником. Она похудела, личико стало меньше, глаза совсем огромными… Девочка в странном интерьере Зазеркалья.

– Здрасте, – сказал Вениамин. Она кивнула и сжала в волнении руки.

Он подошел к алькову у окна, где было приготовлено место для следующей куклы, поставил ее, медленно стащил чехол. Оглянулся. Григорий озабоченно смотрел на невесту. Она не просто молчала. В комнате, казалось, зазвенела тишина из-за того, что Лиля перестала дышать. Мужчины застыли в ожидании.

– Что это? – наконец прошептала Лиля. – Я не могу поверить в то, что вижу… Боже, какая красота! У меня сердце разрывается.