Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

своем это были цирковые постеры или плакаты для луна-парка, выцветшие из-за непогоды, а под ними слой за слоем обнажались такие же. Словно сами эти стены никогда не знали штукатурки и представляли собой не что иное, как папье-маше, скрепленное клеем из мидий и рачков. Запах напрямую указывал на это. Все это место даже в ветреную погоду пахло приливной заводью, в которой давно не было воды, а все ее содержимое выкипело на солнце.

Ягодные кусты тогда разрослись самым роскошным образом, хотя теперь они, казалось, умирали, возвращаясь в прежнее состояние. Но в заваленном всяким хламом складе невозможно было найти место, откуда можно было увидеть какое-либо из соседних зданий за пределами заросших сорняками дворов. Изнутри открывался вид на залив за железнодорожным мостиком. На улице вдоль фасада в стороне от причала тянулась металлическая ограда, покосившаяся и местами поломанная, и заканчивалась она с обеих сторон, просто теряясь в зарослях. Я заглянул туда во время низкой воды, и мне пришлось спуститься на илистые отмели, а потом выбираться вверх из залива. Альтернативой этому пути было прорубаться через заросли ежевики.

Как бы то ни было, ничего другого я не нашел. Я убедил себя, что во время последнего нашего похода мы совершили ошибку. Наши поиски тогда были недостаточно усердны, к тому же проходили они в сумерках. Мы заглянули за ограду сквозь заросли и решили, что от всего этого ничего не осталось, но нас определенно обмануло заходящее солнце. Может быть, мы по ошибке приняли каркас сооружения за часть железнодорожного мостика.

На этом доктор Дженсен неожиданно выдохся. Он встал, оглядел свое суденышко, которое казалось Джеку мало подходящим для плавания. Но все же оно доплыло до берега, не опрокинулось и не затонуло. Может быть, оно перенесет и еще одно плавание.

– И с тех пор вы туда так и не возвращались? – спросил Джек, не вполне удовлетворенный тем, что доктор подошел к концу своей истории.

– Нет-нет, я возвращался. Три года спустя. Я приехал туда еще раз, чтобы купить некоторые виды амфибий, и заглянул в Чайнатаун на ужин. Я проехал по набережной Сан-Франциско, но – обрати внимание – не для того, чтобы проверить склад, а чтобы купить саламандр на пристани. И по дороге мы проезжали через ворота. Я давно забыл об этом месте, а потому удивился. Я проехал их за одно мгновение и, опомниться не успев, уже несся к причалу.

Ворота эти были отремонтированы и либо покрашены, либо очищены от ржавчины. Все кусты подрезаны и зеленели, и на всех росли сочные ягоды. Сам склад тоже был отремонтирован, на крыше лежала новая дранка, окна были остеклены. Краска свежая, и через окно я видел свет внутри и человека, который возился с каким-то устройством, наклонялся над ним, крутил что-то гаечным ключом. Потом мы проехали. С саламандрами возникли проблемы – половина из них умерли, а остальные не стоили того, чтобы с ними возиться. Я несколько часов пытался отбить деньги, которые заплатил авансом впустую, потом поспешил на станцию и едва успел на вечерний поезд на Инвернесс – еще чуть-чуть и опоздал бы. Больше я туда не возвращался и не знаю, кто восстановил склад. Наверняка я могу сказать одно: сделал это не старый друг Кеттеринга. Его кости лежали на кладбище в Рио-Делле, они и сейчас там, снова засыпаны землей и, надеюсь, там и останутся навсегда.

– Так кто же это был? – спросил Скизикс, глядя на Джека, а потом на доктора Дженсена, словно зная, что разговор идет о делах, которые выше его понимания, но, вероятно, не выше понимания Джека.

Он ошибался: Джек ничего не знал. Доктор Дженсен пожал плечами и сказал, что полной уверенности у него нет, но кое-какие подозрения имеются. Впрочем, ничего сочинять он не будет. Он подождет, пока у него не появится полная уверенность, и уже тогда расскажет. Все остальное может только привести к неприятностям, а доктору Дженсену казалось, что они трое уже и без того получили свою долю неприятностей. В помощи они не нуждаются.

Джек спросил у него, что им следует делать. Они ведь не могут просто наблюдать со стороны, тогда как все остальное северное побережье окуталось какими-то тайнами? А если они что-нибудь упустят? Что, если все будут в нужный момент на месте, а они останутся дома?

На каком это месте, поинтересовался доктор Дженсен. Джек не знал ответа на этот вопрос, но задал доктору другой, получше – спросил, куда это тот направляется в ботинке? Доктор Дженсен пожал плечами и сказал, что никто не знает, где он в конечном счете может оказаться.

Так они вернулись к тому, с чего начали.

Немного спустя, когда Скизикс насытился остатками вчерашней индейки с клюквенным соусом, Хелен спросила доктора Дженсена о том, что имела в виду миссис Лэнгли, говоря о «земле мечты». Хелен, совершенно очевидно, пыталась собрать все воедино, получить нечто связное из всех фрагментов, тогда как Скизикс потратил это время на дурацкие улыбочки, а мысли Джека метались от любопытства к сожалению и предвкушению, а потому он ни к каким выводам за этот вечер не пришел.

Хелен видела какие-то закономерности в этом странном поведении – оно каким-то образом было связано с волшебной страной миссис Лэнгли, верно? Все полагали, что именно туда они и отправляются. Один только бог знал, сколько обитателей городка готовились поднять паруса и отправиться в плавание, как доктор Дженсен; кто-то, может быть, намеревался создать для этих целей огромного бумажного змея; кто-то – вызвать какого-нибудь монстра из океана; кто-то еще – соорудить (что?) громадную подзорную трубу из бочонка виски и гигантских очков. А откуда могли взяться очки? Явно из земли мечты, о которой твердила миссис Лэнгли. Началось это все с солнцеворота. С солнцеворотом могло появиться что угодно. С солнцеворотом исчез Ларс Портленд. Он ведь ушел в землю мечты, правда?

Доктор Дженсен пожал плечами. Может, так оно и было. Он хотел туда попасть. Землю мечты определенно с тех пор никто не видел, а уже двенадцать лет прошло. Кеттеринга, который был вместе с ними на берегу, тоже больше никто не видел. Дорога, которую он искал, открылась ему с помощью алхимии. Он говорил что-то об эликсире, о вине, которое пахнет одновременно дегтем, одуванчиками и океанской водой. Но одного эликсира для этого было недостаточно. Еще одной составляющей каким-то образом был и луна-парк, а с ним и восточные ветра, и морской вал с севера, и перемены в погоде. Все это было