Ваше Сиятельство #4 - Эрли Моури

появился кто-то, пятясь, отступая к проходу в подвалы Железняка. И теперь я понял, куда было направлено внимание Величайшей. Она прикрывала защитной сферой какого-то человека, пытавшегося улизнуть из зала. Лаберт? Он пятился к выходу. Локи, было бросившийся на него, распался на частицы астральной энергии — Гера ловко расправилась с ним. Акелу я тоже не видел.

Я выбросил руку, нанося кинетический удар по человеку, прикрытому сферой Геры — сфера выдержала, хотя ее подзащитный едва устоял на ногах.

— Астерий! Ты умрёшь страшно! — вскричала Гера. Её глаза превратились в яростный свет.

— Старая сука, ты уже хоронила меня! Проведай лучше свою подругу! — увы, сейчас я был непочтителен. Знаю, так нельзя с богами. Прикрываясь щитом, и чувствуя, как тают магические силы, я активировал в правую руку «Ликосу». Самым правильным было бы сразу атаковать ей Аполлона, но на создание полноценной магии этого вида уходит не только много сил, но и времени — не менее секунд семи — десяти. Тогда такого времени не имелось, иначе лучезарный бог снёс бы меня первым. Сейчас он, жутко страдая, приходил в чувства, и я выигрывал ещё немного времени.

Из глаз Геры потёк багровый свет. Я не знал, как называется эта магия, но отчасти был знаком с ней. У людей она вызывает жуткую боль и скорую смерть. Только одного не учла Величайшая: Астерий умеет просто не чувствовать боль. Я убрал «Лепестки Виолы» и толкнул правой рукой белоснежный ком.

— Присоединись к Архане! — крикнул я. Комок «Ликосы» развернулся, со шлепком ударил богиню, тут же оплетая её тугими нитями.

Да, боль и в самом деле сумасшедшая. Я ощущал последствия атаки Геры, словно кто-то ломал мои кости на мелкие кусочки и разрывал внутренности. Да, это очень неприятно, но если воспринимать отстранённо, то вполне выносимо. Просто знаешь, что эта боль есть, понимаешь ее силу, но практически не испытываешь страдания. Любой другой человек на моём месте, сейчас бы катался по земле и молил о смерти. Я же с насмешкой смотрел на Величайшую, как её оплетают белые жгуты «Ликосы». Изумление и бессильная ярость в глазах богини были мне наградой.

Пытаясь вырваться, она рванулась изо всех сил.

— Остынь, злобная сука! — сказал я и ударил «Ледяной Волной» в этот раз не слишком стараясь.

Лицо богини посинело и покрылось льдом. Мелькнула мысль: «Жаль, упустил того бритиша, кого Гера так старательно оберегала. Побежать за ним?». Но не судьба. Аполлон поднялся на четвереньки, а у меня уже почти не осталось сил, чтобы сражаться с ним. Бежать? Нет, это глупо. Хотя можно попробовать.

Я повернулся.

И только теперь понял, какой бог незримо присутствовал здесь — Перун. Пространство слева от меня разошлось голубым светом. Едва проявившись в земном теле, муж Геры взмахнул рукой, и ослепительная молния пронзила меня.

В последний миг я лишь успел увидеть, как почернели, обуглились мои руки.

Глава 12

Польза и вред памяти

Всё-таки Астерий был прав. Практически всё зависит от ума. От того, как ты думаешь, как относишься к тому, о чём ты думаешь. И стоило сбавить напряжение в мыслях, тех самых коварных мыслях о силе потока перерождений, как воздействие этого потока уменьшалось и вовсе сходило на нет. Всё очень просто. Всё, совершенно всё в этом мире так или иначе зависит от нашего ума. Эта истина стара как мир. Вот только при всей её простоте из неё очень сложно извлечь реальную пользу. Одно дело просто провозгласить: «Я сам решаю, влияет эта сила на меня или нет», и совсем другое дело, поверить, что это решение не пустые желания, а намерение мага, имеющее реальную силу. Но веру в собственные возможности понемногу, по капле давали упражнения, подсказанные Астерием. Необычные и в самом деле эффективные техники, в которых Родерик с каждым разом доказывал себе, что он на верном пути. Это действительно наполняло верой в собственные силы. Разве есть для мага что-то важнее той святой веры, способной изменить мир вокруг него?

За последний вечер поток перерождений дважды беспокоил серого мага. Да, противостоять потоку всё ещё было трудно, однако Родерик, знал, что теперь пошёл обратный отсчёт: теперь эта великая вселенская сила с каждым разом будет давить на него не сильнее и сильнее, а наоборот слабее и слабее. Ведь теперь растёт его, Родерика, уверенность, а значит умение позволять чужеродной силе влиять на него или нет.

Провисев в этих размышлениях далеко за полночь у открытого окна, серый маг смотрел на северно-запад, вслед уходящей грозе. Там ещё иногда появлялись вспышки молний, но раскаты грома сюда уже не долетали. Поток огней от эрмимобилей, проезжавших внизу по проспекту, стал заметно реже, и погас свет во многих окнах соседних высоток. Ночной воздух казался холодным. Холодным? Какая глупость! Призрак не может чувствовать температуру физического мира. А это ощущение, которое он испытывал сейчас — не что иное как память его ментального тела, которое знает, каким должен быть воздух после сильного ночного ливня.

Родерик вылетел в окно, спустился ниже. Ещё ниже, до распахнутой форточки в одном из помещений банка. Возник соблазн влететь в неё и потом вернуться, держа пачку пятисоток. Теперь его тонкое тело было развито больше, чем два дня назад, и он, пожалуй, смог бы унести даже три пачки. Откуда исходил этот порыв? Да, это точно та же ментальная память. Она убеждала его, нашептывала, что много денег — это хорошо, они нужны, их необходимо как можно больше. Какая же это глупость в его то положении!

Разумеется, он не стал залетать в банк. Ночную прогулку он продолжил, спустившись до первых этажей, и полетел в сторону сквера Мезенцева. Это путешествие было совершенно бесцельным: то ли от скуки, то ли из-за желания сменить обстановку и развеять мысли, одолевавшие в этот вечер.

А думал он вот о чём: так ли хорошо, что он теперь может не опасаться потока перерождений? И так ли хороша вечность, которая открылась перед ним? Что он будет делать с этой вечностью, носясь призраком над этим миром, не имея никаких хлопот и забот, не подверженный переживаниям и потерям, но взамен не знающий истинной радости жизни? Хотя даже в его состоянии потери очень даже возможны. Например Талия… Он очень не хотел её потерять. А их сегодняшний вечерний разговор закончился плохо.

Пролетая вдоль аллеи, серый маг заметил на лавочке нескольких парней. Один из них одетый в кожанку со стальными клепками и бляхами. Конечно такие носили не только «Стальные Волки», но Родерику вспомнился именно Леший с его бандой, которая