Обман - Валерио Эванджелисти

— Да смотрите же, вам говорят!

Катерина, вместо того чтобы осмотреть растения, внимательно разглядывала ученого. Ему было около пятидесяти, широкое лицо обрамляла прекрасно ухоженная, совершенно седая борода. Глубоко посаженные живые глаза, щеки, покрытые сетью морщин. Видимо, в жизни ему пришлось немало страдать. На нем была изорванная одежда и широкий берет с козырьком и назатыльником, который подобал скорее какому-нибудь маклеру, чем знаменитому на всю Европу математику.

Ее отвлек голос Пьетро Джелидо:

— О господи, где вы нашли эти растения? Я никогда не видел ничего подобного. Они выглядят еще непристойнее, чем корень мандрагоры![17]

Кардано широким жестом обвел равнину.

— Они тут растут повсюду. Не знаю, что это за растения, но уверен, что они не из этого мира. Здесь готовится либо великое злодеяние, либо ужасная катастрофа! Когда в природе множатся монстры, зло готовит удар!

Катерина скептически оглядела растения, которые Кардано сжимал в руках, и у нее вырвался возглас удивления. Их мясистые, фантастических очертаний корни очень напоминали разросшиеся органы человеческого тела. И листья тоже были необычных, невиданных очертаний: то конические, то сердцевидные. О цветах и говорить нечего: огромные, они походили на едва намеченные, эскизные рисунки солнца, а количество пестиков в них просто ошеломляло.

— Но ведь эти растения были нарисованы в книге! — воскликнула она.

— В какой книге? — подозрительно спросил Пьетро Джелидо.

— Она называлась… кажется, «Arbor Mirabilis».

Кардано так отчаянно вздрогнул, что сразу все растения выпали у него из рук.

— Вы… вы знаете эту книгу? — прошептал он, — Да кто же вы?

Катерина не нашлась что ответить. Дон Диего и Пьетро Джелидо тоже были в замешательстве.

— Ну да, я вас узнал, — продолжал Кардано, пристально глядя на герцогиню, — Я видел вас во сне. Вы присутствовали в мире архетипов при поисках этого демона…

Катерина обернулась к спутникам.

— Этот человек совсем сумасшедший, — презрительно бросила она.

Пьетро Джелидо не обратил внимания на ее реплику.

— О каком демоне вы говорите? — спросил он математика.

— Об Ульрихе! Ульрихе из Майнца! — прокричал Кардано, — Вот почему флора меняется: он прошел рядом! И потом, я точно знаю, что Пентадиус в Милане. Наверное, прокладывает хозяину дорогу.

Дон Диего нетерпеливо фыркнул.

— Друг мой, мы не знакомы ни с одним из этих персонажей. Вы уверены, что находитесь в добром здравии? Почему вы оказались один в чистом поле?

При упоминании об Ульрихе Катерина вздрогнула. Заметив, что это не укрылось от глаз Пьетро Джелидо, она быстро взяла себя в руки. Монах продолжал следить за ней. Она давно это заметила, но отнесла на счет мотивов гораздо более прозаических. Если бы он оказал ей знаки внимания, она бы не возражала: он был хорош собой, и в его чертах присутствовала та мужественность, которой так не хватало нескладному и плюгавому дону Диего. Любой женщине польстил бы интерес такого красавца. Она уже начала подозревать, что священник кое-что заподозрил относительно ее симпатий, и надо было держать ухо востро.

Кардано поднял вверх палец с обгрызенным ногтем и ответил дону Диего совсем уж бессмысленной фразой:

— Я часто хожу на это поле, чтобы беседовать с трупами воинов, сражавшихся здесь. Они все еще здесь, вы знаете? Они скачут на конях и бьются, как тогда. Это их духи сказали мне, что трава стала меняться.

Пьетро Джелидо задумчиво объяснил спутникам:

— Думаю, он имеет в виду битву при Павии в тысяча пятьсот двадцать пятом году, когда Франциск Первый потерпел поражение. Кажется, бой шел именно здесь.

— Но это было двадцать четыре года назад! — заметил дон Диего.

Разум, казалось, и вовсе покинул Кардано. Он выкатил остановившиеся глаза. Сейчас никто не отважился бы сказать, что перед ним прославленный ученый, один из самых блестящих умов своего времени.

— Что значат годы? — шептал он в забытьи, — Простая «магия трех сосудов» позволяет даже черни шагать через барьеры времени. Ульрих, Пентадиус и остальные иллюминаты продвинулись далеко вперед. Слишком далеко. Поэтому их надо остановить.

Взгляд его задержался на герцогине.

— Вы попытаетесь это сделать, вы уже пытались. Ваш хозяин ведет вас и полностью вами завладел. Это плохо, но, может быть, так будет лучше для всех.

— Какой хозяин? — машинально спросила Катерина, которая мечтала о магии, способной остановить время.

— Вы сами прекрасно знаете: Диего Доминго Молинас, — Кардано нахмурился и четко акцентировал слова. — Подчас тела горят на костре, а души остаются, особенно если имеют доступ в мир духа.

Имя Молинаса, произнесенное незнакомым человеком, произвело эффект прикосновения раскаленным железом. Она не знала, что отвечать и как справиться с волнением. Пьетро Джелидо крепко взял ее за руку и сказал:

— Мы и так потеряли слишком много времени. Хорошо бы нам добраться до Милана прежде, чем стемнеет. Оставим этого юродивого беседовать с мертвыми воинами.

Дон Диего не заставил повторять просьбу дважды и отправился к карете. Катерина тоже повиновалась, но сначала подняла один из цветков, которые обронил Кардано, и спрятала его на груди. Пьетро Джелидо, не выпускавший ее руки, заметил это движение. Она невольно задержала пальцы на вырезе платья. Монах отвел глаза.

Кардано крикнул им вслед:

— Женщина, помни о Прете и Беллерофонте! Ты еще можешь восстать против своей судьбы!

Катерина в рассеянности выслушала эти слова, не вникнув в них.

Вскоре карета покатила по унылой равнине, где туман смешивался с закатными тенями. Джулия наконец проснулась и рассеянно, тихо кивая головой, слушала разговор, не понимая в нем ни слова.

— Я не знаю, откуда взялась эта книга, — объясняла Катерина. — Она была у меня только несколько дней. Единственное, что я знаю, так это то, что на первых страницах были нарисованы диковинные растения, очень странные на вид. Я вроде бы узнала нераспустившийся мак и один из тех цветков, завезенных из Нового Света, их еще называют подсолнухи.

Пьетро Джелидо согласно кивнул.

— Вы сказали, что теперь книга находится в руках какого-то провансальского врача. Как его имя?

Катерина прикинула, отвечать или нет, и не нашла причин скрывать правду.

— Его имя Мишель де Нотрдам, из Сен-Реми… Что с вами? Уж не знакомы ли вы с ним?

На лице Пьетро Джелидо отразилось невероятное удивление. Понадобилось несколько мгновений, чтобы оно вновь обрело привычное бесстрастное выражение.

— Да, я с ним знаком. Мы вместе занимались делами, в которых я теперь раскаиваюсь. Вам известно, где он теперь?

Катерина поняла, что совершила ошибку, сказав правду, и у нее вдруг возникло странное желание покарать себя за это. Однако это настолько было ей несвойственно, что она быстро отогнала искушение.

— Не знаю, — солгала она.

Джелидо нахмурился.

— И вы не знаете, кто такой Молинас, на которого намекал Кардано?

— Никогда не слышала такого имени.

Ответ Катерины прозвучал слишком поспешно, и за эту оплошность она тоже себя выругала. На этот раз лицо Джелидо сделалось жестким и враждебным, и она, рассудку вопреки, вдруг увидела, что таким лицо его стало еще прекраснее. Она представила себе, как ласкает его впалые щеки, прижимается губами к его тонким губам, раздвигает зубы и ищет языком язык священника…

Катерина вмиг поборола все свои фантазии. Но что они означали? Наверное, они явились следствием долгого воздержания. Давно уже она не чувствовала этой сладостной влаги между ног…

Звонкий голос Джулии вывел всех из атмосферы двусмысленности.

— Мне показалось, что в окне виднеются очертания освещенных домов. Наверное, мы уже в Милане.

— Милан — город богатый и верный своему императору, — выйдя из сонного оцепенения, отозвался дон Диего, — Но, к сожалению, слишком целомудренный, не то что Флоренция или Венеция. В самый раз для этих мерзавцев реформаторов.

Пьетро Джелидо вскинулся:

— Я бы скорее назвал мерзавцами тех, кто превратил церковь в гнусную лавочку, где все продается, начиная от любовниц для кардиналов и кончая индульгенциями. Пока папство представляет собой такую отвратительную картину, всегда будут появляться лютеране и кальвинисты!

Спокойное, благостное лицо дона Диего перекосилось.

— Вы меня поражаете, брат Пьетро. Нынче вы разве только не защищаете еретиков, а четыре года назад вы были среди их палачей.

Катерина заметила, как по лицу брата Джелидо пробежала тень боли. Она знала, на что намекал дон Диего. По всей Европе прокатилось известие о процессе, возбужденном во Франции против убийц вальденсов на горе Люберон. Такова была воля Франциска Первого, который находился на смертном одре. Как говорили, у него обманом вырвали согласие на резню. Пьетро Джелидо не фигурировал среди обвиняемых, но в ходе следствия выяснилось, что при легате Алессандро Фарнезе и вице-легате Тривулько он играл роль подстрекателя. Катерина поняла, что он раскаивается в содеянном, и это отчасти объясняло его постоянную меланхолию. Ей могло оказаться полезным такое состояние души монаха.