Карибский реквием - Брижит Обер

Он вздохнул. Неужели стоит мусолить подобные воспоминания таким тоскливым и хмурым днем? Он заметил разложенный на буфете пасьянс и решил немного расслабиться. Он давно уже понял, что при разгадывании загадок, впрочем, так же как и в делах любви, иногда полезно сделать небольшой перерыв: это порой приводит к единственно правильному решению.

Луиза в недоумении повесила телефонную трубку. Дождь усилился, и ветер хлестал по деревьям, сгибая их во все стороны. Не самое удачное время для прогулки до сахарного завода, «сахарницы», как его здесь называли. С другой стороны, священник словно сошел с ума. Она задумчиво покусывала ноготь большого пальца, взвешивая все за и против. За: священник был стар, одинок и смертельно напуган, и он настаивал на том, чтобы она не-мед-лен-но пришла за письмами. Против: циклон приближался и бывший сахарный завод, место их встречи, находился не в самом безопасном месте острова. Она подумала о том, что хорошо бы предупредить брата или Франсиско, но тут же отбросила эту мысль: вопросам не было бы конца. Марселло был весьма недалек, а Франсиско болезненно ревнив. Если бы он узнал, что она виделась с Леруа наедине…

Но что могло случиться с этими старыми письмами? С чего это вдруг священник решил, будто это вопрос жизни и смерти и она немедленно должна явиться в «сахарницу» их забрать? Самое лучшее было бы отправиться за ними сейчас, и совесть у нее была бы чиста. Тем более что мама, утомленная печальными событиями последних дней, отдыхала у себя в спальне. Марселло отправился к родственникам и предупредил, что вернется только вечером, после сигнала отбоя. Ну что ж, решение принято. Она схватила пустой конверт, в котором пришел последний счет из электрической компании, и наскоро нацарапала: «Мама, я пошла к священнику, вернусь позже, не беспокойся». Охваченная лихорадочным возбуждением, она сняла халат, натянула джинсы, розовый свитер, красные резиновые сапоги и такого же цвета непромокаемый плащ, потом, не колеблясь больше, переступила порог дома.

Дождь набросился на нее так яростно, что чуть было не сбил с ног. Ветер завывал на одной долгой, низкой и оглушительной ноте. Она, согнувшись пополам, стала продвигаться вперед, пытаясь по возможности увернуться от порывов ветра. Бывший сахарный завод, лежащий сейчас в развалинах, был выстроен на краю так называемого Старого квартала, где когда-то селились рабы. Из-за болотистой местности там теперь никто не жил. Только местная молодежь время от времени наведывалась по ночам в это заброшенное здание в поисках укрытия для своих любовных утех.

Особо сильный шквал ветра швырнул ее об стену, и она поняла, что буря еще усилилась. Наверное, «Чарли» изменил траекторию, напрасно она не стала слушать последнюю метеосводку. Она осмотрелась: улица была пустынна, огромные волны разбивались о берег, заливая старые понтонные мосты. Кокосовые пальмы опасно клонились к земле. Барка, поднятая гребнем волны, с грохотом разбилась о дамбу. С чего ей взбрело в голову выходить из дому? Она с ума сошла. Возле самого ее лица пролетела, вращаясь, оторванная ветка дерева и упала на ветровое стекло автомобиля, которое разлетелось вдребезги. Внезапно ее охватил страх. Но было уже слишком поздно возвращаться. Сахарный завод уже недалеко, там она и укроется. Действительно ли священнику грозит опасность? А если этот Леруа совсем не тот, за кого себя выдает? Ослепленная дождем, который струился по лицу, она ускорила шаг; мокрый капюшон плаща приклеился к голове, руки она засунула глубоко в карманы, ноги с трудом преодолевали тридцатисантиметровую толщу воды, которая потоком стремилась по улице.

Даг раздраженно отбросил пасьянс. Обычно он у него сходился хотя бы раз! Он бросил карты на деревянный поднос и заломил пальцы. За окном струился дождь, а ветер ревел, как гудок гигантского теплохода, заблудившегося в тумане. Он поднялся, сделал несколько шагов по темной комнате, вздохнул. Образ Луизы не шел у него из головы. Наверняка она спрашивает себя, кто он такой. Очаровательная, вспыхивающая, как порох, Луиза. Единственное существо, за исключением отца Леже, которому было известно, что он украл в архиве папку с делом Дженифер. Кому она рассказала об этом? Внезапно Даг почувствовал тревогу. А что если из-за него она подвергается опасности? Ведь отца Леже кто-то ударил по голове… Ему нужно позвонить ей и сказать… что сказать? Чтобы остерегалась всех и вся? Никому не открывала дверь? Смешно, да она просто расхохочется ему в лицо. А если с ней что-нибудь случится? Он решил все-таки позвонить ей, чтобы рассказать о нападении на отца Леже. А дальше пусть сама решает, воспринимать ли это всерьез. Он схватил старую телефонную книгу, валявшуюся на полу рядом с креслом, стал водить пальцем по алфавиту «Желтых страниц»: Родригес, вот…

Телефонный звонок долго раздавался в полной тишине. То ли никого не было, то ли линия оказалась повреждена. Даг собирался уже повесить трубку, когда отозвался сонный женский голос:

– Алло.

– Здравствуйте, мадам, могу я поговорить с Луизой?

– Минутку, пжалста… Луиза!

Наступила тишина, во время которой было слышно, как женщина перебирает предметы на столе.

– Ой, простите меня, я только что нашла записку, которую она оставила. Ее нет, она в домике священника. Позвоните ей вечером, после окончания тревоги.

– В домике священника?

– Ну да, у отца Леже.

Даг чувствовал, что сердце вот-вот выскочит из груди.

– Она давно ушла?

– Не знаю, я спала.

Попрощавшись, Даг в недоумении повесил трубку. Луиза отправилась сюда, несмотря на угрозу урагана. Но зачем? Что-то случилось? Почему она не позвонила? И почему ее до сих пор нет? Он нервно вцепился рукой в волосы.

Что-то здесь было не так. Непонятно. Сегодня никому не придет в голову выходить из дому без серьезной причины. Она чувствует какую-то опасность? Но в таком случае явиться сюда – далеко не лучшая мысль. Даг представил, как она идет под дождем, а за ней во мраке крадется молчаливая тень. Он застыл на месте: аббат по-прежнему спал, из-за притворенной двери не доносилось ни звука. Еще не успев осознать, что отправляется ей навстречу, он схватил свою старую бежевую куртку и распахнул дверь.

Борясь с порывами ветра, он закрыл за собой дверь и успел увидеть, как от сквозняка бумаги отца Леже разлетелись по всей комнате. Тем хуже. Куртка оказалась совершенно ничтожным прикрытием от обрушившегося на город проливного дождя и в мгновение ока прилипла к его телу, как мокрый компресс. Даг сложил руки козырьком, силясь хоть что-то разглядеть сквозь потоки, которые закрыли город непроницаемой пеленой. Никого не было видно. Вообще-то Луизе следовало бы появиться справа. Борясь с ветром, он попытался сделать несколько шагов в том направлении. Внезапно пронзительный звук сирены заставил его подскочить.

– Эй, вы там!

Даг повернул голову: на углу улицы остановился грузовичок комитета по чрезвычайным обстоятельствам, и водитель, закутанный в герметично облегающую накидку, махал руками, привлекая его внимание.

–Ipabon[61] оставаться там! Надо идти в мэрию! – прокричал служащий, высунувшись из окна машины.

– Я жду человека, он должен прийти со стороны подводного клуба, – проорал ему в ответ Даг.

– Это невозможно. Дорога перерезана, ее залило море, там никто не может пройти! Идите в укрытие, через полчаса здесь будет настоящий ад!

Грузовичок, кряхтя, сдвинулся с места и стал медленно удаляться по главной улице, а прикрепленный на крыше громкоговоритель без конца передавал сигналы тревоги попеременно то по-французски, то по-креольски:

– Внимание всем! Временное убежище оборудовано в здании мэрии. Повторяю: в мэрии. Если ваши дома недостаточно укреплены, немедленно отправляйтесь в мэрию. Если вы лишены возможности перемещаться, звоните по телефону пятнадцать – двадцать два. Повторяю: пятнадцать – двадцать два.

С возрастающим беспокойством Даг смотрел, как удаляется машина. Дорога, по которой собиралась прийти Луиза, отрезана. Дома Луизы нет. Где же она? На краткий миг перед ним мелькнуло видение: ее увлекает донной волной и несет по разбушевавшемуся морю. Нет, Луиза отнюдь не глупа, она не пошла бы по затопленному шоссе. Но тогда что? Он посмотрел в другую сторону, налево: может быть, она сделала крюк? В таком случае к церкви она могла прийти через Старый квартал. Он стал пробираться между домишками, по которым неистово хлестал дождь, пулеметными очередями барабаня по крышам. Должно быть, жителей уже эвакуировали, нигде не было видно ни души, он не различал никакого шума, только мычал запертый где-то буйвол.

Было так темно, что Даг с трудом различал предметы на расстоянии метра. Черные тучи спиралями ввинчивались в низкое небо, порой сталкиваясь со взбесившимися автомобилями, носимыми ураганом. Он услышал зловещий скрежет и обернулся: какой-то домишко отрывался от земли и взмывал в воздух, сначала крыша, затем стены, потом столы и стулья, которые какое-то время метались по воздуху, прежде чем, ударившись о дерево, разлететься в щепки. Даг осознавал, насколько серьезно положение. Только сумасшедший мог болтаться по улицам в такое время. Но Луиза? Где Луиза? Он продолжал двигаться вперед, цепляясь, как альпинист, за стены, хватаясь за выступающие камни, чтобы порыв ветра не опрокинул его, внимательно следя за летящими со всех сторон предметами. Когда он наконец вышел на дорогу, ведущую к бывшему сахарному заводу, то был так измотан, словно ему пришлось пробежать целый километр. Может быть, именно здесь Луиза нашла себе укрытие? Это вполне вероятно. Конечно, она нашла себе укрытие в самом крепком доме. Невольно ему вспомнилась детская сказка про трех поросят. Хоть бы Луиза спряталась от волка. Потому что здесь на охоту вышел не какой-нибудь волк из детского мультфильма, а настоящий хищник, утоляющий голод страданиями, которые он причинял своим жертвам.