Запад-81 (СИ) - Лозицкий Николай Алексеевич

   руках, закатили уцелевшие орудия на учебную позицию. Здесь хоть маскировка есть.

   Осматривая, уже более внимательно как обустроена позиция, я удивился предусмотрительности и основательности предков. Все было сделано так, чтобы даже с десяти метров было невозможно обнаружить позицию. Были предусмотрены отвод грунтовых вод из ровиков и орудийных площадок, и даже обильное смачивание грунта под стволами орудий, чтобы поднятой пылью не демаскировать позицию и не застилать видимость целей. Наблюдая как бойцы переносят в один из блиндажей раненных, посочувствовал капитану:

   - Досталось вам от танков!

   - Это еще что! Видел бы ты, как нам в балочке прилетело, и махнул рукой в её сторону.

   Затишье продолжалось недолго. На позицию обрушился шквал артиллерийского огня. Все попадали в ровики и щели. Я оказался рядом с капитаном. Огонь продолжался минут пять, потом все стихло. Говорю командиру дивизиона:

   - Надо проверить, как наш личный состав, а он мне:

   - Не торопись, погоди немножко...

   - Чего годить, товарищ капитан? Может, кто-то ранен? Где санинструктор?

   - Он у старшины.

   Я вылез из ровика, окликнул ефрейтора Сулимова. Не успел тот выслушать приказ, как нас накрыл новый шквал огня. Била дальнобойная крупнокалиберная артиллерия, била точно по нашему расположению. Снаряды разрывались с грохотом и треском; некоторые перелетали через головы. Я снова прыгнул в ровик. Капитан, немножко помолчав, спросил:

   - Не зацепило? И, не дожидаясь ответа, добавил: - Это ловушка. Немец специально делает небольшие паузы, чтобы мы вылезли зализывать раны. И в этот момент - новый удар... Понимаешь?

   Один из снарядов угодил в бруствер - и мы на некоторое время оглохли. Очухавшись, начали стряхивать с себя землю, не высовываясь. Через две-три минуты - новый, более мощный артиллерийский налет. Что тут скажешь? Я пришел к выводу: капитан ясновидец.

   Эта серия ложилась уже далеко от батареи, и нас не накрывала. Мы полулежали, полусидели, смотрели в небо. Огонь опять прекратился.

   Капитан обронил:

   - Вот и приняли боевое крещение. Поздравляю, что живы. Смотри, лейтенант, что-то горит в тылах. Теперь надо ждать авиацию...

   Доложив комбату о полученных сведениях и предположении капитана, получил приказ о проверке балки, где разбомбили дивизион.

   Выключив рацию, приказал водителю ехать в указанном, капитаном, направлении. Проехав метров триста и перевалив холм, мы спустились в балку между двумя холмами. В нос резко ударил запах горелого мяса, перекаленного железа, кордита и аммиака. БТР без команды останавливается - впереди завал из повозок, передков, орудий, машин, человеческих и конских трупов. Где-то рядом, на одной ноте, хриплым голосом кричит раненый. На дороге и по бокам - густо воронки. Вот где наворочали 'юнкерсы', то что не нашел осколок, доделала взрывная волна отразившись от почти вертикальных стен балки. Расчищать дорогу бесполезно.

   Часть 13

   Прапорщик Мисюра.

   Следуя уже второй раз по знакомому маршруту, я думал о близких людях, которые остались в том времени, откуда мы, черт, как правильно сказать: выпали? нет! свалились? тоже нет! прилетели? нет! о!!! перенеслись!

   В душе я до сих пор не был согласен с произошедшим. Мне всё кажется, что сейчас появится посредник-генерал и, прокашлявшись для солидности, скажет:

   -Товарищи! Вы все! Все до единого принимали участие в эксперименте особой важности. Мы за всеми событиями внимательно наблюдали и в случае возникновения нештатной ситуации мгновенно бы прекратили ход эксперимента. Вы на 'отлично' выполнили все пункты программы испытаний и по решению командования, весь личный состав будет поощрен...

   В этот момент БТР резко качнуло, и я улетел с сидения ногами вперед, прямиком под щиток. Негромко пустив матерка, я увидел, что мы подъезжаем к месту, где расстреляли машину диверсантов из полка 'Бранденбург-800'. Прижав к горлу ларингофон, приказал водителю БТРа остановиться. Все что могло сгореть уже сгорело. Выбравшись из БТРа, я подошел к остову машины, в нос густо пахнуло жаренным мясом. Машина стояла на дисках, внутри бывшего кузова был обгоревший мотоцикл. Обойдя остатки машины, в кювете я увидел оторванную ногу. В увиденном было что то неправильное, уже пройдя мимо, я вернулся, еще раз посмотрел на ногу и понял, что привлекло внимание - сапог, точнее его подошва, подбитая гвоздями с квадратной головкой. За время службы я встречал разную обувь, более того нас специально учили отличать обувь потенциального противника от обуви нашей армии. В Афганистане, я сталкивался с тем, что когда моджахедам начали через Пакистан поставлять натовское обмундирование, наш спецназ переобулся в специальную обувь, где верх был наш а подошва одной из армий НАТО, и помимо всего развернутая наоборот, там где носок на самом деле пятка.

   Это что же получается: еще немцы придумали этот фокус? Разрезав штык-ножом голенище и стащив сапог с ноги, я вернулся к БТРу. Вызвав по рации капитана Суховея доложил ему о сделанном мною открытии.

   - Киреев! Там, в сгоревшей машине, я видел несколько топорищ и какие то цепки, наподобие мотоциклетных, принеси, сейчас любой ржавый гвоздь за богатство будет.

   Доехав до самолета, солдаты проверили местность, и только убедившись, что все нормально наши военные инженеры приступили к работе. Лично проинструктировав каждого бойца охраны и указав позицию возле самолета, я со своими ребятами поехал дальше, согласно полученного приказа командира дивизиона.

   Нашим заданием было ведение разведки в направлении Владимира-Волынского. С самого утра была слышна канонада. Они то стихали, то опять набирали силу. Проехав с десяток километров от сбитого 'Хейнкеля', уже ввиду окраины города, загнали БТР под густую сосну. Мы с бойцом, который тащил зенитную трубу, поднялись на ближайшую высотку и развернули ТЗК. Я начал осматривать окружающую местность. В первую очередь навел прибор на Владимир-Волынский. Дымил пожарами древний город. Почти строго на север, в километрах пяти, пара девяток двухмоторных бомбардировщиков производила штурмовку какой то наземной цели. При десятикратном увеличении, которое давал прибор и светосильной оптике я мог наблюдать за тем, что происходит в радиусе километров до десяти не сходя с места. То что я без прибора определил как 'какой то наземной цели', оказалось колонной наших войск, которые очевидно выдвигались к границе. Не раз наблюдая в Афганистане, как наши летчики наносят БШУ(бомбоштурмовой удар) по лагерям моджахедов, я представлял что происходит на дороге. При этом ни воздушного, ни зенитного прикрытия я не заметил. Продолжая осматривать местность, не отрываясь от окуляров, приказал бойцу развернуть полевой телефон, чтобы связаться с 'Гвоздикой'. На запад от меня, южнее города отчетливо слышалась канонада и там также в небе кружили немецкие самолеты. Через ТЗК я отчетливо различал кресты на крыльях и фюзеляжах, а также свастику на хвосте самолетов. Там шел сильный бой. Наконец боец сказал:

   - Готово! таащ прапорщик!

   Взяв трубку и нажав тангенту я начал вызывать дивизион: - 'Гвоздика'! 'Гвоздика'! я 'Брикет' прием!

   - 'Брикет'! Я 'Гвоздика' слышу вас 'хорошо'!

   - 'Гвоздика' дай 'Первого'!...

   - 'Первый'! Слушаю вас! Прием!

   Я доложил об увиденном...Выслушав меня Амбросимов сказал: 'Ждите'!

   Пока я ждал вызова от подполковника, на связь вышел 'Овод' и предупредил, что с запада на высоте 800 метров в нашем направлении летит малоразмерная, тихоходная цель, и приказал понаблюдать за ней.

   Наведя трубу в указанном направлении я увидел самолет, который по первому впечатлению был больше, чем 'Мессершмитт'. Из за крыла, расположенного выше фонаря кабины, неубираемых шасси и косых стоек мне почему-то пришло на ум слово 'кукурузник'. На крыльях, через мощную оптику прибора я четко увидел кресты на крыльях и лица пилотов, даже через работающий винт. Посмотрев на шкалу азимута и дальности я понял, что самолет летит прямо на меня и будет здесь приблизительно через минуту. Рванув к БТРу, я крикнул Кирееву: