Аластор-2262. (Сборник) - Джек Вэнс

Ванг Дроссет осторожно подошел к самой воде и так и не понял, что же это вдруг на него свалилось. Глиннес, уже не в силах сдерживать накопившуюся в его жилах ярость, бросился вперед и едва не снес с плеч голову Ванга Дроссета двумя чудовищными ударами в каждое ухо. Ванг Дроссет повалился на землю. Глиннес уткнул его лицо в прибрежную тину, связал руки за спиной, и туго перетянул колени и лодыжки куском веревки, специально припасенной именно для этой цели. Затем заткнул рот кляпом и завязал глаза Ванга Дроссета, который издавал теперь хриплые стоны.

Нож, извлеченный из голенища черного сапога Дроссета, конечно же, оказался его ножом! Глиннес радовался, как ребенок, снова держа в руках это чудо-лезвие. С его помощью он быстро обыскал одежду Ванга Дроссета, вспарывая ее во всех привлекших особое внимание местах. В кошельке Дроссета было всего лишь двадцать озолов, однако Глиннес не побрезговал и ими. Затем стащил с Ванга Дроссета сапоги и вскрыл подошвы. Ничего не найдя, отшвырнул искромсанные сапоги в сторону.

При себе у Ванга Дроссета не оказалось крупной суммы денег. Глиннес разочарованно лягнул его под ребра, затем, глянув вглубь острова, заметил Тинго, бредущую к шалашу, служившему туалетом. Взвалив прыгуна на плечо и прикрывая им лицо, Глиннес решительным шагом направился к стоянке. К блекло-красной палатке он успел подойти как раз к тому времени, когда Тинго Дроссет уже справила свою нужду. Он заглянул в палатку. Никого. Затем подошел к оранжевой. Тоже никого. Глиннес прошел внутрь и услышал у себя за спиной голос Тинго Дроссет:

— Сдается, неплохая животина. Только зачем ты затащил ее внутрь? Что с тобою? Прирежь ее у воды.

Глиннес опустил животное и затаился. Тинго Дроссет, продолжая укорять мужа за такое странное поведение, зашла в палатку. Глиннес накинул ей на голову чалму и повалил на землю. Тинго Дроссет встретила громким криком и ругательствами такую неожиданную выходку со стороны мужа.

— Еще один звук, — прорычал Глиннес, — и я перережу тебе горло от уха до уха! Лежи тихо, если тебе жизнь дорога!

— Ванг! Ванг! — пронзительно завопила Тинго Дроссет. Глиннес заткнул ей рот концом чалмы.

Тинго оказалась сильной и очень верткой, и Глиннесу пришлось здорово поднапрячься, чтобы крепко связать ее по рукам и ногам, заткнуть рот кляпом и обмотать глаза тряпьем. Она умудрилась очень больно укусить Глиннеса за руку, после чего у нее у самой затрещала башка от ответного удара. Вряд ли семейные деньги могли оказаться при Тинго, однако, памятуя о том, что много несуразностей встречается в мире, Глиннес осторожно ощупал ее одежду, не обращая внимания на ее стоны и хрипы, на то, как отчаянно она билась и извивалась всем телом от затуманившего сознание ужаса в ожидании самого худшего.

Глиннес обыскал черную палатку, затем оранжевую, в углу которой Дьюссана выставила в ряд несколько безделушек и подарков на память, и, наконец, красную. Денег он не нашел, да на это он и не надеялся. Треване, как правило, закапывали в землю все ценное, что у них было.

Присев передохнуть на скамейку Ванга Дроссета, Глиннес сразу же задался вопросом: где бы он сам закопал деньги, окажись он на месте Ванга Дроссета? Это место должно находиться в непосредственной близости к стоянке и иметь четко выраженную отличительную особенность, чтобы исключить возможность ошибки.

Столб, камень, куст, дерево. Место это должно всегда находиться в поле зрения — Ванг Дроссет определенно хотел бы держать тайник под ненавязчивым наблюдением. Глиннес пробежал взглядом по стоянке. Прямо перед ним над костром висел котел с приготовленной пищей, рядом с ним — грубо сколоченный стол и пара скамеек. Всего лишь в каком-то метре от стола на земле четко виднелись следы от еще одного костра. Старое место для костра выглядело куда более предпочтительным, чем то, где сейчас висел котел. Привычки треван, подумалось Глиннесу, столь своеобразны, что вряд ли стоит искать рациональное объяснение перемены местоположения костра. В стойбище на Рабендари… Глиннес мысленно перенесся в стойбище на Рабендари, вспомнил, какое недоумение вызвало у него свежевскопанная земля на том месте, где находился костер.

Лицо Глиннеса просветлело. Вот именно. Он поднялся и подошел к костру. Отодвинул треножник с котлом и, пользуясь подвернувшейся под руку старой лопатой со сломанным черенком, отшвырнул в сторону головешки. Пригоревшая земля под ними поддалась без особых усилий. На глубине в четверть метра штык лопаты стал скрести по стальному листу. Глиннес поддел лист и увидел под ним слой рыхлой сухой глины, который он тоже удалил. В полости под глиной лежал кувшин из красной обожженной глины. Глиннес извлек кувшин и обнаружил в нем целую пачку черно-красных сотенных банкнот. Удовлетворенно кивнув, Глиннес сунул всю пачку к себе в карман.

Пощипывающий травку прыгун тем временем опорожнился. Глиннес соскреб помет прыгуна в кувшин, положил его на прежнее место и восстановил все, как было, с потрескивающими головешками под котлом. На первый взгляд ничего, казалось, не было потревожено.

Взвалив на плечи прыгуна, Глиннес быстрым шагом направился к тому месту, где спрятал в камышах скутер. Ванг Дроссет, не оставляя попыток высвободиться, так ничего и не добился и только скатился в прибрежную тину у самой воды. Глиннес не отказал себе в удовольствии весело улыбнуться, но ощущая у себя в кармане тяжесть былого достояния Ванга Дроссета, воздержался от того, чтобы еще раз-другой лягнуть скрюченное в три погибели тело поверженного недруга. Привязав прыгуна на корме, он вихрем выскочил на чистую воду. В сотне метров от стоянки Дроссетов Глиннес увидел на берегу огромную иву, распростершую далеко над поверхностью воды прогнувшиеся под тяжестью листвы ветки. Глиннес подогнал скутер прямо через камыши к одному из перекривленных корней, уходящих в воду, перебросил фалинь вокруг корня, закрепил его, затем сам спрыгнул на этот корень и вскарабкался на ветки. Сквозь пробелы в листве просматривалась стоянка Дроссетов. Пока что там было все спокойно.

Глиннес устроился поудобнее среди ветвей и сосчитал деньги. В первой пачке, отделившейся от общего, свернутого в трубку пакета, он насчитал три тысячных купюры, четыре сотни и шесть десяток. Самодовольно хохотнув, он удалил ленту со второй пачки и обнаружил четырнадцать сотенных купюр и золотой брелок. Именно он, а не деньги, привлек особое внимание Глиннеса. При виде его у Глиннеса по всему телу пошли мурашки, затылок покрылся холодным потом. Слишком уж хорошо он помнил этот брелок — он принадлежал его отцу. Что подтверждала и выгравированная на нем идеограмма, обозначавшая имя «Джат Халден». А чуть ниже еще более отчетливо была видна вторая группа символов, расшифровывавшаяся как «Шира Халден».