Судебные речи - Андрей Вышинский

В каждом судебном деле прежде всего нельзя упускать из виду этой особенности, нельзя упускать того, что можно назвать исторической перспективой судебного процесса. В забвении этого правила лежит для суда величайшая опасность.

В самом деле, если бы суд на одну минуту упустил из поля своего зрения значение именно этого момента, если бы суд, иначе говоря, стер историческую перспективу рассматриваемого им дела, то его приговор не имел бы, конечно, того значения, которое он должен иметь как судебный приговор, во-первых, и как приговор советского суда, творящего волю рабочего класса, во-вторых.

Историческая перспектива… Это обязывает нас и в оценке тех деяний, которые вменяются в вину каждому из подсудимых, оглянуться назад и вникнуть в ту объективную обстановку, на почве которой родились и возникли эти самые преступления. Это тем более важно и тем более кажется необходимым, что те преступления, которые мы здесь рассматривали в течение нескольких дней и в итоге рассмотрения которых мы призваны помочь суду вынести свое авторитетное решение, — эти преступления разделяются, мне кажется, на две основные категории: преступления собственно хозяйственного порядка, т. е. преступления, направленные против интересов советского хозяйства, преступления в чистом виде, если можно так выразиться, и преступления обычного уголовного характера.

Какова была та объективная обстановка, в которой жили и действовали подсудимые и творили то, за что они призваны сейчас отвечать перед советским судом?

Уже к концу 1921 года — к началу 1922 года правительством и партией был поставлен вопрос о тех новых началах, какие необходимо осуществить в нашем хозяйственном строительстве, дабы обеспечить наиболее успешное и плодотворное его развитие в интересах быстрой и решительной победы социалистической революции. Ведь победа революции, успех революции, благо революции — это та цель, та путеводная звезда, которая ни на один миг не гаснет в нашей жизни и светом которой мы обязаны освещать всякое общественное явление, всякое наше общественно-политическое, культурное или хозяйственное начинание.

Хозяйственное строительство наше с точки зрения именно интересов пролетарской революции требовало обеспечения дальнейшего развития тех успехов, которые, несмотря на все трудности предыдущей эпохи, были уже налицо, которые были добыты и закреплены трудами, усилиями, жертвами и кровью рабочего класса и крестьянства. На основе этой экономической политики, укрепившей ещё больше нерушимый союз рабочего класса и трудящегося крестьянства, наше хозяйство быстро стало залечивать свои раны, быстро подниматься в гору. И тут оказалось, что одной из лучших форм, одним из наиболее удачных способов воссоздания нашей промышленности, этой могучей базы дальнейшего развития пролетарского государства, является трестирование, т. е. создание ряда крупных объединений предприятий, обеспечивающих пролетарскому государству возможность решительно влиять на все народное хозяйство, добиваясь наиболее высоких хозяйственных результатов. Ведь трест в советских условиях — это не просто хозяйственная организация. Трест в наших условиях — это вовсе не обычный трест, какие мы видим в капиталистических государствах. Задачи трестированной промышленности у нас не просто хозяйственные задачи, и не только хозяйственные задачи. Наши тресты должны построить свою работу так, чтобы на базе их хозяйственных успехов закрепить и обеспечить дальнейшие победы нашей революции, одушевляющей рабочий класс и нашей страны и всех других стран и зовущей нас на новые и еще более великие подвиги. Это отчетливо объясняет громаднейшее политическое значение хозяйственных успехов наших экономических организаций и особенно таких, которые объединены в виде трестов.

Поднять на высшую ступень нашу государственную промышленность — это значит обеспечить наибольший успех наших революционных достижений.

Лучшим способом, как я уже сказал, поднятия государственной промышленности на высшую ступень явилось трестирование нашей промышленности В этом моменте заключается величайшей важности политическое значение работы наших трестированных организаций и предприятий. Это обстоятельство также не нужно упускать ни на один миг, имея в виду ту историческую перспективу, о которой я имел уже честь докладывать суду.

На IX Всероссийском Съезде Советов говорилось о том, что и принцип хозяйственного расчета и принцип концентрации предприятий, применяемые в нашей промышленности, требуют реорганизации самого управления этими предприятиями и неизбежно выдвигают задачу найти наиболее совершенный тип организации крупных промышленных предприятий, заставляя сосредоточить ряд крупных единиц в одном управлении, иными словами — стать на путь трестирования. На съезде говорилось, между прочим, о том, что наша хозяйственная организация должна быть тверда, «ибо перед нами стоит целый ряд рифов, целый ряд опасностей, которые нам приходится преодолевать…» Трест — это одна из высших форм нашего государственного хозяйственного строительства, трест — это форма, способ подъема нашего промышленного хозяйства на высшую ступень развития; трест — это одна из тех форм, при помощи которых мы можем укрепить наше хозяйство, нашу промышленность, являющуюся прочной базой дальнейших успехов нашего революционного социалистического движения.

Для того чтобы оценить важность и государственное значение деятельности трестированной промышленности, добросовестности отдельных представителей этой нашей промышленности и возглавляющих эти промышленные предприятия и их объединения правлений, нужно помнить, что перед ними должна была стоять одна цель — великая и священная цель: создание и укрепление той базы, на которой строится Советское государство. Вот почему я утверждаю, что всякий, кто шел на эту работу, всякий, кто вступал в эту область борьбы, вступал в нее не просто в качестве специалиста, не просто в качестве технического работника или коммерческого деятеля, — он вступал в эту область работы как государственный деятель, как политик, как боец, как солдат Пролетарской революции А если он вступает в эту область как государственный муж и политик, то он должен нести за свои действия и всю ту ответственность, которая подобает его высокому положению.

Вот почему я полагаю, что рассматривать деятельность Консервтреста просто как деятельность треста, хозяйственного органа, коммерческого предприятия нельзя, неправильно, ошибочно, и такой взгляд на настоящее дело я должен с самого начала отвергнуть.

Я прошу вас, товарищи судьи, рассматривать Консервтрест и «подвиги» его деятелей не только с точки зрения узко хозяйственных задач и интересов. Эту деятельность нужно рассматривать как деятельность государственного учреждения, и не просто государственного учреждения, а советского государственного учреждения, т. е. такого учреждения, которое участвует в строительстве советского пролетарского государства, совершающего пролетарскую революцию. Хозяйственное строительство — это один из наших фронтов. И Консервтрест, как и каждый трест, и каждая наша фабрика, — это одна из крепостей этого фронта. И тот, кто входит в эту самую крепость, должен знать, что за все те неудачи, которые являются результатом его неумения, небрежности, тем более его преступлений, он будет отвечать, как за сдачу, крепости, как за измену. Вот основная позиция обвинения в этом деле. С этой позиции мы и должны установить ту историческую перспективу, о которой я говорил выше и которую нельзя упускать из вида.

Я считаю необходимым остановиться еще на одном предварительном вопросе. Мы помним изданный в апреле 1923 года декрет, которым задачи трестированной промышленности очерчивались именно как задачи государственных промышленных предприятий, которым вверяется советское народное достояние в целях развития нашего народного хозяйства В этом декрете, говорившем о государственных трестах и предприятиях, указывалось на го, что эти предприятия действуют на началах коммерческого расчета и имеют своей целью извлечение прибыли. И это вполне естественно и правильно, ибо если трест не может дать прибыли, то не может быть и треста.

Здесь, мы переходим в область уже чисто хозяйственных задач, хотя и имеющих громадное политическое значение. В этих задачах мы видим глубочайшее отличие треста как формы организации промышленности от всяких других форм промышленности. Мы знаем, что тресты заменили собой главки. По самому существу своему народное хозяйство переходит на высшую ступень своего развития — создание треста окончательно сводит со сцены «главкизм» как известный тип организации.

Бывают случаи, что в лице трестов возрождаются главки. Это возрождение старых главков означает, что тресты действуют неправильно, что тресты не осуществляют тех задач, которые поставлены перед ними новой нашей хозяйственной политикой, иначе говоря, — что тресты не достигают тех целей, которые стоят перед ними. В своем отчете IX Съезду Советов, о котором я выше говорил, в то самое, время, — когда мы переходили на новую экономическую политику, ВСНХ указывал на те глубокие изменения, которые должна была внести новая экономическая политика в промышленность и, в частности, в консервную промышленность. Полагали, что под влиянием новой экономической политики консервная промышленность, во-первых, перестанет быть отраслью, ограничивающей свою сферу производством жестяночных консервов военного образца, и что она объединит производство по переработке мяса, рыбы и овощей, что, во-вторых, производства, носящие побочный характер, разовьются в значительно больших пределах, чем переработка отбросов, что, в-третьих, она включит в сферу своего, влияния новые производства, имеющие для консервного производства подсобное значение (печатание по жести и др.).