Воин Бездны - Алексей Головлев

Возле бизань-мачты стояла горстка людей – десяток от силы. Эрван заметил их не сразу: засаленная одежда и чумазые лица сливались с палубой.

– Ба! Ну надо же! «Морской ёж»! Я думал, эта посудина давно на дне… А старина Конгар, значит, ещё барахтается! И даже имеет наглость вызвать на переговоры… Воистину чудны дела Твои, Господи!

Бастиан двинулся к пиратам, широко раскинув руки, словно намеревался обнять всех разом. Матросы с «Горностая» держались за ним.

– Не Конгар. Я.

От группы пиратов отделился высокий человек, настолько худой и нескладный, что издали походил на карнавальную марионетку. Он сделал пару шагов навстречу Бастиану. Тихо произнёс:

– Конгар погиб. Три дня назад. Я вместо него.

Эрван вгляделся в лицо пиратского капитана.

Обветренная кожа, изрезанное тёмными складками лицо; впалые щеки, заострившиеся скулы; редкие кусты щетины, кое-как приютившиеся на подбородке… И глаза – ярко-голубые глаза, глядящие с тоской, болью и ещё чем-то…

Обречённостью, может быть?

Да ему и двадцати нет! Сквозь грубую оболочку на моряков «Горностая» смотрел юноша, едва ли не подросток.

И это капитан?

Эрван посмотрел на остальных: дети, настоящие дети!

«Лет по пятнадцать, а то и меньше! – Эрван от удивления даже забыл о мерзком запахе. – Да тут и наш Яник за настоящего матроса сошёл бы! Какого их в море понесло?»

Меж тем Бастиан остановился. Сдвинул брови, посмотрел по сторонам, словно что-то прикидывая. Заметил поодаль несколько пустых бочек. Выбрал одну, с виду почище остальных. Вольготно, с хозяйским видом, уселся на неё.

– О как… Интересно, – он задумчиво поскрёб подбородок. – Ну ладно. Расскажи, как тебя звать-величать – для начала.

– Я Густан, – парень умолк. Похоже, он решил отвечать только на прямые вопросы – и ни слова лишнего.

Бастиан понимающе кивнул. Усмехнулся. Протянул с добродушной ленцой:

– Ну давай рассказывай… капитан. Можешь не спешить, время у меня есть. Вот только… ты, надеюсь, не будешь против, если мои ребята погуляют тут немножко?

И тут же, не дожидаясь ответа, гаркнул:

– Гвент – вперёд!

Эрван вздрогнул от неожиданности. Свисток – тоже… А Густан и бровью не повёл, лишь кивнул безразлично и устало. Махнул рукой:

– Конечно. Томас, покажи им.

Вперёд выступил невысокий подросток – едва Эрвану по плечо. На немытой щеке багровела воспалённая ссадина, голова была обмотана грязным тряпьём, из-под него неопрятной сосулькой торчала засаленная прядь волос.

Слегка прихрамывая, он добрел до люка, ведущего в трюм. Приглашающе махнул рукой и нырнул внутрь. Эрван с тремя компаньонами последовали за ним.

Покажи им… Интересно, что этот Густан имел в виду?

Рука сама легла на эфес.

Трюм встретил темнотой и смрадом – таким, что палубная вонь по сравнению с ним показалась чистейшим горным воздухом. Эрван остановился – к горлу подкатила тошнота. Спазм парализовал лёгкие: Эрван силился вдохнуть, но организм сопротивлялся что есть мочи, не желая принимать внутрь эту жалкую замену воздуха.

– Стой… – отчаянно сглатывая, кое-как выдавил Эрван. – Лампа… есть? Зажги.

Силуэт Томаса скользнул влево и мигом исчез в темноте. Эрван застыл, насторожённо прислушиваясь: не ловушка ли? Сердце забилось чаще, пальцы крепко ухватили рукоять меча.

Наделать глупостей Эрван не успел: из угла донёсся стук кресала, затем потрескивание разгорающегося огня, и наконец, сумрак отступил на несколько футов.

– Очень хорошо. Дай… сюда.

Пламя нещадно чадило, но едкий запах прогорклого масла был спасением: рискуя остаться без носа, Эрван поднёс лампу к лицу – так ароматы трюма были едва заметны.

– Веди. Сначала камбуз.

Томас с недоумением посмотрел на Эрвана.

– Камбуз? У нас нет камбуза.

– Как это? А еду где готовите, посуду храните?

Томас уставился в пол. Эрван ждал. Наконец Томас ответил – еле слышно, будто стесняясь:

– Кончилась у нас еда. Третий день как. А посуды отродясь не было.

Эрван обернулся, недоверчиво оглядел своих: как это? Не врёт, мол?

Но матросы с пониманием кивнули, и только Свисток потрясённо уставился на Эрвана. В его глазах Эрван без труда прочитал немой вопрос: «Как они здесь живут?»

Эрван хмыкнул.

– Ладно, тогда арсенал. Оружие-то у вас есть?

Арсенал оказался низкой каморкой, кое-как прикрытой грубой двустворчатой дверью. Ни замка, ни засова, ни даже щеколды.

– Отойди.

Эрван рывком распахнул створки – и едва не отпрыгнул: к ногам высыпалась беспорядочная груда железа…

Вояки… Даже оружие как следует пристроить не удосужились. Бастиан бы вам за такие штуки…

Он поджал губы, молча покачал головой. Склонился над мешаниной багров, древних, изъеденных ржавчиной сабель, абордажных топориков с щербатыми лезвиями.

– Свисток! Прими огонь.

Он передал еле горящую плошку с маслом, присел на корточки. Дотошно ощупал лезвия: некоторые были покрыты застарелой грязью и пылью, но попадались и относительно чистые клинки – по крайней мере часть оружия недавно доставали.

– Дай света больше! Вплотную! Вот так…

Эрван перебирал саблю за саблей, топор за топором, выискивая признаки недавнего боя: засохшую кровь на небрежно вытертом лезвии, свежие зарубки на режущей кромке, тёмные пятна от пота на рукоятях… хоть что-нибудь.

Нет: непохоже, что этим оружием пользовались. Эрван встал.

– Ладно. Веди дальше. Сначала трюм, потом кубрик.

Трюм был узким и тесным. В пятне света показались влажные потёки на почерневших бортах, изъеденные плесенью шпангоуты. Под ногами хрустело что-то желтовато-белое.

Эрван наклонился, зачерпнул горсть. Растёр меж пальцев, понюхал…

– Соль? У вас вместо балласта – соль?

– Ну да, – Томас уставился на Эрвана, округлив глаза. – А как иначе? Мы, когда рыбы наловим, сваливаем её сюда и пересыпаем солью – по-другому до берега не довезёшь.

– Пересыпаете? – Эрван недоверчиво посмотрел на слипшиеся куски. – У вас же трюм протекает! Два, три дня от силы – и тут будет сплошной камень.

– Ну да, – Томас кивнул. – Поэтому мы каждый день разбиваем комки.

– Каждый день?

– Конечно.

Томас с недоумением пожал плечами: как, мол, таких дураков во флоте держат?

– Соли-то все равно, есть у нас рыба или нет.

Эрван подозрительно оглядел залежи: где ещё прятать добычу, как не здесь? Свалил в трюм, накидал сверху – и готово.

– Угу. Ясно. А пересыпаете чем?

– Да вон лопаты.

Томас махнул рукой в сторону черенков, торчащих в глубине трюма. Эрван подошёл к ближайшему. Дёрнул. Ещё раз. Ещё…

Лопата подалась с четвёртого раза. Эрван критически оглядел её: деревянная, из цельного куска; на краях следы сколов – так себе инструмент.

Он попытался вогнать лопату в соль: получилось не очень – штык проник вглубь едва на пару дюймов.

Что ж, поработаем, раз надо…

Он засучил рукава и поплевал на ладони.

Через десять минут в трюме было не продохнуть – мешала едкая взвесь. Она оседала на коже Эрвана, слипалась коркой на мокрой рубашке, лезла в глаза и нос. Как Эрван ни силился, ему удалось лишь выдолбить ямку глубиной фут и шириной в два. С непривычки заломило мышцы, на руках вспухли волдыри.

Вот, значит, каково оно – в каменоломни попасть…

Он остановился и вытер пот со лба.

Не… Бесполезно. Даже если там что и есть внутри – пропади оно пропадом!

Он зашёлся в приступе кашля. Согнулся пополам, уцепившись в лопату. Кое-как выпрямился, облизал пересохшие губы.

– Что, флотский? Нравится? А мы так живём.

Эрвана поразил взгляд Томаса: одновременно злорадный, вызывающий и бесстрашный.

Он озадаченно, с трудом подавляя желание почесать в затылке, оглядел Томаса с головы до ног: не тронулся ли часом?

На вид далеко не герой – обычный подросток, щуплый и нескладный. И раненый к тому же. И наверняка голодный. И оружия нет. Куда ему против четверых?

– Эй, парень! Тебе что, жить надоело?

Томас горько усмехнулся.

– А это разве жизнь?

В кубрике было чуть светлее – сквозь вентиляционное отверстие проникали слабые отблески солнечного дня. Сверху доносились обрывки слов: Эрван не смог разобрать, о чем речь, но узнал низкое бурчание Бастиана. Похоже, беседа текла спокойно.

Хорошо. Можно спокойно осмотреться…

Эрван глянул на развешанные вдоль бортов гамаки. Расстояние между ними было раза в три меньше, чем на «Горностае», – наверняка спящие касались друг друга локтями. Более того, хотя высота потолка составляла едва пять футов, гамаки были подвешены в два ряда. На полу, видимо, располагался третий ярус спальных мест: тут и там под гамаками валялись неряшливые кучи тряпья. Ни одного рундука для личных вещей – похоже, собственностью пиратов было только то, что на них надето.

Внезапно комок мятой парусины в углу зашевелился, сквозь отдалённый бубнёж прорезался новый звук… пугающий и странный: не то вдох, не то стон.