Песнь демона - Кэт Адамс

Я обязана была дать себе шанс добиться успеха.

Глава 8

Я вынырнула, сделала большой глоток воздуха и снова нырнула в набегающую волну. Раньше я плавала каждую ночь — так я снимала накопившийся за день стресс. С тех пор как Вики умерла, я не так часто бывала здесь — на участке берега, относившемся к поместью. Отчасти из-за ареста, наложенного следствием на недвижимость из-за того, что мать Вики опротестовала завещание дочери. Но одно из многих сообщений на телефонный автоответчик, полученных за последние дни, было от моего адвоката. Он сообщил мне, что судья не продлил ордер на арест имущества. Я получила право вернуться на территорию поместья.

Я остановила машину перед гостевым домиком, который был моим домом несколько лет, вплоть до ухода Вики из жизни, и поспешила на пляж, захватив пару больших полотенец из шкафа. Одно — чтобы вытереться после купания, а второе — чтобы лежать на нем. Океан тянул меня к себе. Плеск волн и запах морской соли помогал мне успокоиться.

Я плыла брассом до тех пор, пока огни поместья Куперов не превратились в маленькую светящуюся точку на темном горизонте. Вода была холодная, но из-за стресса я так перегрелась, что мне было приятно. Я ощущала океан как живое существо. Каждая рыба и водоросль знакомились со мной без слов и усилий. Так со мной было всю жизнь, а не только с тех пор, как я узнала, что в моих жилах течет кровь сирены. Возможно, я раньше должна была заметить, что моя любовь к воде серьезнее и глубже, чем у других купальщиков, но я долго доверяла результатам теста, проведенного еще в начальной школе, а эти результаты доказали, что я не наделена никакими паранормальными способностями.

Перевернувшись на спину, я устремила взгляд на мерцающие звезды. Я почувствовала себя в покое и безопасности впервые за много дней. Пулевая рана на плече затянулась и превратилась в еще один шрам из множества других. Я то лежала на воде без движения, то работала ногами. Напряжение покидало мое тело с каждым вздохом волны. Я подумала о том, что могла бы вот так проспать всю ночь.

— Я как раз собралась это предложить, но ты и сама додумалась.

Женский голос, послышавшийся слева, так испугал меня, что я вздрогнула и погрузилась по воду. Я вынырнула, отплевываясь и пытаясь проморгаться.

Лопака, верховная сиренская королева, довольно весело наблюдала за тем, как я чуть было не захлебнулась от испуга.

Ты не тонула. Сирены не могут утонуть. Океаны этого не допустят.

Лопака заговорила со мной мысленно. Я попыталась ответить в том же духе.

Но ее голос звучал сладчайшим звоном хрустальных ветряных колокольчиков, а мой — как хриплые крики чаек.

Я была бы очень вам благодарна, если бы вы меня не пугали. Я не такая, как другие сирены. Ужасно не хотелось бы доказывать, что ваша теория насчет того, что сирены не тонут, ошибочна.

Лопака рассмеялась. Вода вокруг нас стала более оживленной. Я почувствовала, что к нам сплылось больше любопытных рыб, потянулись листья водорослей, которые не должны расти так далеко от берега. Лопака подцепила рукой узкие и длинные зеленые листья и принялась небрежно наматывать их на пальцы.

— Мне бы этого тоже не хотелось. Монархи никогда не должны ошибаться. Я не экстрасенс, но я связана с моим народом, настроена на моих подданных. Вот почему я здесь. Чем ты так огорчена? Чуть раньше сегодня я почувствовала, что твоя душа кричит в агонии. А сейчас, судя по всему, у тебя все не так плохо.

Вот это да. Она сумела ощутить мою боль? О, как же мне не хотелось раскрывать свою жизнь для кого бы то ни было.

—  Раньше— это когда? У меня сегодня выдался напряженный день. Примерно в два часа ночи в меня стреляли и ранили, а около часа назад мне хотелось напасть на моего психотерапевта.

Лопака немного удивленно покачала головой.

— Я говорю не о физической боли. Я такие состояния умею различать. Боль была психологическая — паника, страдания и страх собрались воедино. Ощущение было настолько сильным, что я едва устояла на ногах, но некоторое время не могла обнаружить источник. Я искала — и словно бы натыкалась на преграду.

Руки Лопаки наконец перестали шевелиться под водой. Она подняла их, и я увидела, что она держит корону, сплетенную из водорослей и маленьких ракушек. Она надела корону себе на голову, а я стала гадать, где она могла найти ракушки. Приглядевшись, я поняла, что это не просто раковины, а живые моллюски. В одном месте в листве морских водорослей даже сидела маленькая морская звезда.

Нас плавно сносило в открытое море, а значит, предстояло изнурительное возвращение на берег — если только не вернуться прямо сейчас.

— Во-первых, чтобы сплести такую корону, требуется особый талант. Во-вторых, нужно возвращаться, или я слишком сильно устану и не смогу добраться до берега. И наконец: ты сама можешь вспомнить, в какое время у тебя была паническая атака?

За последние двадцать четыре часа подобную панику я ощущала дважды — первый раз, когда стреляли в Кевина, а второй раз — когда побывала в тюрьме у матери. Оба раза я находилась внутри магических защитных барьеров.

— Это было вечером. Но не ночью.

Я поплыла к берегу на спине. Я выбрала этот стиль плавания потому, что так проще было разговаривать, а еще потому что на спине плыть легче. Королева Лопака плавно поплыла рядом со мной. Ее корона из водорослей начала сползать с головы, но два крошечных крабика забрались в пряди золотистых волос и закрепили корону.

— Если так, то это была не я. Я точно знаю, что вы чувствовали, ваше величество, потому что сама это ощутила. Это была моя мама.

Лопака повернула голову, и один ее глаз цвета грозовой тучи накрыло водой. Другой глаз приобрел цвет темной воды, и я ощутила в мерцающей глубине силу воли Лопаки.

— Расскажи мне.

И я рассказала. Я смотрела на звезды, плыла и говорила. Когда мы добрались до берега, я истощилась и физически, и умственно. Я не могла точно понять, почему я поверила королеве Лопаке свои самые интимные тайны, но я не жалела о том, что сделала это.

Выйдя на берег, королева сняла корону из водорослей и положила ее на воду. У меня на глазах вся морская живность соскользнула в воду. Я залюбовалась красотой океана. Лопака протянула мне одно из двух полотенец, которые я оставила на берегу, — ярко-синее, напомнившее мне о цвете неба над островом Безмятежности, родиной Лопаки. Сама она взяла красное полотенце, и на фоне этого цвета ее глаза стали серебристыми. Я наклонилась, чтобы вытереть волосы, и заметила в песке большую витую раковину — одну из самых красивых, какие я когда-либо видела. Я собираю раковины — но только те, которые нахожу сама. Я вытащила раковину из песка, прополоскала ее в набегающей волне и стала рассматривать.