Счастливый билет - Маурин Ли

Девушка подошла к ряду частных домиков и принялась украдкой заглядывать в окна. Какая мебель! Стулья и кресла с парчовой обивкой, высокие антикварного вида буфеты, почти упиравшиеся в украшенные орнаментом и лепниной потолки. Цветочные композиции, на создание которых наверняка ушло несколько часов. Кое-где в цокольных этажах женщины в белых халатах и фартуках готовили кушанья, резали овощи или замешивали тесто. В одном из подвалов четверо маленьких детей сидели за чисто выскобленным столом, а женщина в сером хлопчатобумажном платье суетилась вокруг них, разливая молоко в высокие стаканы. При виде коробки с кукурузными хлопьями Лиззи улыбнулась — совсем как на Чосер-стрит! Когда она проходила мимо другого дома, почтальон как раз постучал в высокую красную дверь, которую открыла служанка, самая настоящая служанка в черном платье, маленькой белой шапочке и переднике.

Лиза бросила взгляд на часы — в общем-то, это были часы Джекки. Сегодня утром, рассказывая об агентстве, Джекки настойчиво убеждала ее в необходимости приходить вовремя.

— Держу пари, часов у тебя нет, бедняжка ты моя нищая.

Лиза отрицательно покачала головой:

— У меня их никогда и не было.

— Что ж, зато я на свой двадцать первый день рождения получила сразу три пары. Я одолжу тебе одни. — И с этими словами новая подружка полезла в ящик комода и выудила оттуда дорогую позолоченную модель с регулируемым браслетом.

Было уже почти десять, и Лиза испытала угрызения совести. Она бесцельно бродит по округе, заглядывает в окна домов, держась от агентства на расстоянии пушечного выстрела и не зная даже, хватит ли у нее мужества перешагнуть порог.

Лиза свернула на соседнюю улицу. Здесь ее взору тоже предстали магазины и лавки, хотя и не такие шикарные, как те, мимо которых она только что прошла. Сначала она миновала бакалейную лавку, потом — цветочный магазин и наткнулась на книжный. Девушка попыталась заглянуть внутрь сквозь не слишком чистое окно. На стеллажах, тянувшихся вдоль стен от пола до самого потолка, теснились книги всех форм и размеров. Они выглядели потрепанными, многие были очень старыми, в кожаном переплете. Все свободное пространство посреди магазина занимали три высоких двусторонних стеллажа. За столом в уголке сидел и что-то читал пожилой мужчина, почти старик, в вышитой ермолке, с редкой длинной бородой.

Лиза стояла, как зачарованная, и не могла отвести глаз от сцены, которая, казалось, была позаимствована из девятнадцатого века. Она видела фильм «Дэвид Копперфильд» с Фредди Бартоломью в главной роли, читала «Записки Пиквикского клуба», и представшая ее взору картина вполне могла стать очередной декорацией для любого фильма по роману Диккенса. Лиза случайно наткнулась на благословенный оазис посреди самодовольного респектабельного Найтсбриджа.

Девушка вздохнула и уже собиралась двинуться дальше, как вдруг заметила в витрине пыльную карточку. Наклонным старомодным почерком на ней было написано: «Требуется помощник продавца». Лиза воспрянула духом, но только на мгновение. Здесь явно требовался кто-нибудь с образованием, кто разбирался в книгах и любил их. Что ж, она тоже любила читать, но все выставленные в витрине магазинчика книги, кроме «Записок Пиквикского клуба» и «Острова сокровищ», были ей незнакомы. Тем не менее, попытка — не пытка. Старичок мог сказать лишь «нет», а она ничего не потеряет, поскольку и терять-то ей было нечего.

Лиза глубоко вздохнула и открыла дверь.

Старик поднял голову. Девушке понравилась его дружелюбная улыбка, адресованная ей. «По крайней мере, можно не бояться нарваться на грубость», — подумала Лиза.

— Вы ищете что-либо определенное или просто хотите порыться на полках? — полюбопытствовал старик глубоким голосом с легким гортанным акцентом.

Лиза проглотила ком в горле.

— Я зашла, чтобы узнать насчет работы.

На лице мужчины отразилась растерянность.

— Работы? Господи боже мой, я совсем забыл о карточке. Она что же, до сих пор торчит в витрине?

— Да. — Скорее всего, это означало, что место давно занято.

— Вы первая, кто пришел по моему объявлению. Что ж, проходите и садитесь. Давайте поговорим.

В магазине чудесно пахло пылью и кожей. Лиза опустилась на стул по другую сторону стола.

— Что вы знаете о книгах? — Кожа на лице мужчины, с лучиками морщинок, мелкими и глубокими, как на древнем манускрипте, походила на пергамент. Его кустистые седые брови над карими глазами напоминали крылья серой бабочки. На мужчине была фланелевая рубашка и вязаный шерстяной джемпер, протершийся на локтях почти до дыр.

— О книгах я знаю лишь то, что мне нравится их читать, — сообщила Лиза.

— А что вы читали?

Внезапно она встала на ноги. Это была напрасная трата времени. У нее не было ответов, которых ждал от нее старик.

— Извините. Мне не следовало приходить. Просто я ищу работу. Вообще-то я собиралась зайти в агентство по трудоустройству, но почему-то пошла совсем в другую сторону. Сначала я увидела ваш магазин, а потом и объявление… Я читала только «Записки Пиквикского клуба» и «Остров сокровищ». Мне не следовало сюда приходить. Простите, — повторила Лиза и повернулась, чтобы уйти.

— И что вы о них думаете?

Лиза остановилась.

— Первая мне понравилась, а вторая — нет. По-моему, «Остров сокровищ» — это книга для детей.

— Если вам понравились «Записки Пиквикского клуба», значит, вы вполне годитесь для работы в книжном магазине. Садитесь. Садитесь же. Я не собираюсь устраивать вам допрос с пристрастием. Когда мне было столько же, сколько вам, — кстати, сколько именно? шестнадцать, семнадцать? — я не читал даже этих книг. Если вы хотите работать здесь, давайте поговорим. — Старик тоже встал, поклонился и жестом указал на стул, который Лиза только что освободила. — Как вас зовут?

— Лиза О’Брайен. Мне шестнадцать лет.

— Вы приехали из Ливерпуля?

— Да. — Лиза изо всех сил старалась подражать правильной речи Джекки. Но, очевидно, ее усилия были напрасными.

— Ливерпульский акцент — мой любимый. Одно время я подвизался пародистом в мюзик-холле. Впрочем, это было очень давно. Но я иногда практикуюсь в этих умениях. Я могу говорить, как Уинстон Черчилль. Вот послушайте: «Восстаньте, смерды, сбросьте цепи и воссядьте за столом своих господ».

Лиза звонко расхохоталась. Он в точности изобразил голос Черчилля, но говорил с ярко выраженным ливерпульским акцентом.

— А что, Черчилль и в самом деле произнес такое?

— Нет, но иногда я развлекаюсь, воображая, что он и впрямь сказал эти слова. — Старик драматическим жестом хлопнул себя по лбу. — Ах, я опять увлекся и устроил настоящее представление. Это одна из моих слабостей. Веди себя прилично, Гарри, — строго приказал он себе. — Дело серьезное. Вам нужна работа, мисс Лиза О’Брайен, и я готов вам ее предложить. Зарплата не такая уж и мизерная — восемь фунтов в неделю. Больше вам не предложат даже в «Хэрродсе», хотя некоторым тамошняя атмосфера может понравиться больше, чем та, что царит в моем магазинчике. Вы умеете считать?

— Да. По арифметике у меня всегда были одни «пятерки».

— Мои поздравления. Не могу сказать того же о себе. Мои книги пребывают в беспорядке. Ноги отказываются мне служить. Ревматизм превратился в моего злейшего врага, и, хотя я сражаюсь изо всех сил, кажется, враг побеждает. Сердце у меня уже не то, что прежде. Оно бьется слишком быстро — или, наоборот, слишком медленно? Я все время забываю как. В один прекрасный день оно остановится окончательно. Но до тех пор мне нужна помощь, чтобы управиться со своим магазином. Моя жена, Мириам, говорит, что я должен спрашивать рекомендации. Она полагает, что люди будут выстраиваться в очередь, чтобы получить эту работу. — Мужчина широким жестом развел руки ладонями вверх и пожал плечами. На мгновение сердце у Лизы упало. — Но у вас честное лицо. Я надеюсь, вас не разыскивает полиция и вы не сбежали с последнего места работы, прихватив оттуда немного наличных?

— Разумеется, нет! — с негодованием ответствовала девушка.

— Шучу, шучу. Еще одна моя слабость. Я все время шучу. Но скажите же мне, мисс Лиза О’Брайен, когда вы сможете приступить к работе?

— Завтра.

— Отлично, отлично. Кстати, меня зовут Гарри Гринбаум. Я — еврей. Ортодоксальный. Вам нравится моя шапочка?

— Она очень мила, — ответила Лиза, улыбаясь.

— Этот головной убор не позволяет моей старой голове развалиться на части. Иногда я настолько злюсь на мир, что боюсь, что она может взорваться. Хотите что-нибудь выпить? Кофе, например, или чай? Я спрашиваю так из эгоизма, потому что умираю, так хочу выпить чашечку сам, но по утрам ступеньки в кухню на заднем крыльце для меня — все равно что Эверест. Другими словами, мисс Лиза, не окажете ли вы своему новому работодателю услугу и не приготовите ли ему чашечку кофе? Очень черного и очень крепкого.