За тебя, Родина! - Илья83

изнасиловал. Отец у девчонки был не простой рабочий а руководитель НСДАП крупного городского района и имел связи. Из-за этого Оскара лишили учёной степени доктора наук, воинского звания и наград, членства в партии и работы. Вдобавок его засадили в тюрьму Людвигсбурга… Неужели он мало страдал, рейхсфюрер? — спросил заместитель, немного успокоившись. — А как он воевал в Испании! Служил в Испанском иностранном легионе, а потом и в Кондоре! Настоящий герой!

— Скажу честно, Готтлоб… — решил отвести от себя вину Гиммлер. — Я верю что, возможно, всё так и было как вы мне рассказали но… приказ фюрера весьма недвусмыслен — засадить вашего друга за решётку без возможности обжалования приговора и помилования! Поэтому, несмотря на ваши чувства к нему, я вынужден сделать именно так!

— Скажите, что можно сделать чтобы ему помочь, рейхсфюрер? — спросил бригадефюрер, тяжело вздохнув. — Конечно, приказ фюрера я выполню но хотел бы помочь другу.

— Тут я бессилен… — развёл руками Генрих. — Если кто и сможет ему помочь то только сам фюрер. А вот захочет ли? Очень сомневаюсь…

— И всё же я попробую, рейхсфюрер! — решил его заместитель. — Как только будет возможность то обязательно обращусь к нему с просьбой о помощи. Надеюсь, вы не против?

— Нисколько! Если ваш друг на самом деле стоящий человек и уважаемый нацист, подвергнувшийся несправедливым обвинениям, то я пожму ему руку! — заверил его Гиммлер. В конце концов, ему всё равно что будет с этим Дирлевангером. Тут и без него проблем хватает.

— Спасибо, рейхсфюрер! — встал из-за стола Бергер. — Разрешите идти?

— Да, Готтлоб, идите работайте! Но сначала решите вопрос с вашим другом! Буквально сегодня! — настоял глава СС.

— Слушаюсь! — подтвердил приказ бригадефюрер и вышел из кабинета, грохоча сапогами по паркету.

— Хеди! — снова позвал он свою любовницу. И когда она зашла, взглядом велел ей закрыть кабинет. Вспыхнув от смущения и радости, Хедвиг подчинилась. Усадив её к себе на колени и распахнув блузку Генрих с удовольствием зарылся лицом ей между грудей, вдыхая аромат женского тела. Лифчик, как всегда, мешал и он задрал его наверх. Девушка не противилась, глядя на него с любовью и преданностью.

— Моя милая Хеди… — прошептал он, осторожно укладывая её на свой широкий рабочий стол. Работа подождёт когда рядом его любимая женщина! Подняв её юбку и полюбовавшись тонкими чулками на стройных ногах Гиммлер провёл рукой по её лобку под трусами, чувствуя что его возбуждение становится всё сильнее.

— Генрих… ну давай подождём до вечера? — девушка робко попыталась его остановить. — Мне же надо работать…

— Я не выдержу до вечера, любимая… — покачал он головой, быстро расстёгивая свои брюки. — Мне трудно работать когда все мысли о тебе! Да ты уже сама меня хочешь, девочка! — со смешком сказал он, сняв её трусы и увидев влагу между ног.

Хедвиг лишь густо покраснела и закрыла глаза, не пытаясь отрицать очевидный факт. Больше не говоря ни слова Гиммлер медленно вошёл в неё и задрожал от удовольствия, чувствуя как отлично знакомое влагалище нежно принимает его член, плотно обволакивая… В комнате раздался слабый женский стон и на некоторое время фюрер в портрете над столом шефа СС созерцал совершенно возмутительную картину пошлого разврата в рабочее время. Но это уже никого из них не волновало…

Голландия, район линии Греббе.

12 мая 1940 года.

Гюнтер Шольке.

«Здоровяк» мчался по хорошему шоссе, оставляя позади себя многие километры дорог. Впереди него, примерно в пятистах метрах, ехал передовой дозор в составе «Крестоносца» и «Всегда первого». Их, как всегда, сопровождали два мотоцикла с пулемётчиками в колясках.

Гюнтер, во избежание попадания всей разведгруппы в засаду, приказал двигаться именно так. Передовой дозор, потом на некотором расстоянии в пределах видимости основная часть его бронемашин. В любом подозрительном случае дозор останавливается и тщательно обследует местность с помощью биноклей. Всё это время остальные ждут, не приближаясь к потенциальным смертникам. Каждый час в такой дозор отряжается очередная пара машин чтобы никому не было обидно. Конечно, на такие вот остановки теряется время но зато вся разведгруппа не попадёт в засаду если голландцы вдруг вздумают сопротивляться. Если выбирать между потерей времени и потерей своих людей то Гюнтер без колебаний выбрал первое. Время можно и наверстать а вот оживить солдат уже не получится…

…Всё время пока его подразделение перебрасывалось из района Зволле на юго-запад Шольке то и дело улыбался, вызывая на себя понимающие взгляды подчинённых. Они отлично знали про «громкое» свидание командира вчера днём и теперь немного завидовали ему. Не у каждого ведь совершенно случайно девушка служит рядом со своим парнем…

Наконец, с трудом убрав со своего лица улыбку довольного кота, Гюнтер смог сосредоточиться на войне. Давно уже пора, если хочется жить. По сведениям разведки и допросам растерянных голландцев где-то здесь должна начинаться оборонительная линия Греббе, которая на севере примыкала к каналу Эйссел а на юге упиралась в оборонительные сооружения линии Пел. На другом участке немецкие войска уже второй день бились в эту чёртову Греббе, пытаясь прорвать её, но пока безуспешно. Противник успел там закрепиться и сдерживал наступление Вермахта, заставляя терять темп и тратить время, отчего «краснолампасники» в Цоссене изрядно нервничали. Теперь настал черёд его разведгруппы и всего перебрасываемого на этот участок «Лейбштандарта» попытать счастья и постараться прорвать голландскую оборону в этом месте.

Штаб утверждал что вся эта линия обороняется двумя армейскими корпусами голландской армии но авиаразведка так и не смогла точно определить где именно она проходит в данном районе. Маскировка у противника на высоте. Местность вокруг была равнинная, с небольшими аккуратными полями, группами деревьев и маленькими деревушками, перемежаемая мелкими речками и каналами.

Дорога далеко впереди уходила в густой лес, разрезая его на части. А пока с двух сторон снова лежало поле, покрытое буйно цветущей травой и кустами.

Поглядывая по сторонам Гюнтер заметил как «Крестоносец» и «Всегда первый» остановились посреди дороги, неподалёку от опушки. Рядом с ними стояли и мотоциклисты.

— Группа, стой! — подал он команду по радио и одновременно своему водителю.

Хассе дисциплинированно замедлил ход и мягко остановился, двигатель продолжал работать на холостом ходу. Вслед за ним, сохраняя положенную дистанцию, встали и остальные бронемашины его части.

— Что-то случилось, оберштурмфюрер? — послышался из наушников настороженный голос Брайтшнайдера. На этот раз он ехал в конце колонны,