Мы разминулись на целую жизнь. - Александра Соколова

И плевать на то, что мы едва ли теперь когда-нибудь будем вместе. Разве это важнее сейчас твоих губ, твоих рук, сжимающих мои плечи, твоих-моих слёз, сливающихся воедино на наших лицах? Нет. Самое главное – это то, что ты есть. И есть я. И есть банальное, набившее оскомину, но такое прекрасное и вечное – мы.

Мы есть. А со всем остальным мы обязательно разберемся…

– Дашка! Да что же это такое! Лиз, убери её отсюда!

– Дарья! Немедленно иди сюда!

– Ну мааааааммм!

Лиза подскочила к письменному столу, вытащила из-под него упирающуюся дочку и подняла её на руки. Дашино лицо было полностью измазано чернилами, а кулачок сжимал нечто, еще недавно бывшее ручкой.

Увидев эту картину, Инна со стоном закрыла крышку ноутбука и вылезла из-за стола.

– Мась, давай купим клетку? – предложила она, отбирая остатки ручки и осматривая покрытое синими разводами довольное детское лицо. – Будет у нас детка в клетке. А?

– Лучше мы её в зоопарк отдадим, когда вырастет, – возразила Лиза, – Меньше разрушений будет.

Не так они собирались провести этот субботний вечер, ох, не так. Инна намеревалась поработать, а Лиза – закончить вязать большой белый свитер – подарок ко дню рождения Николая Валерьевича. Потом они собирались поужинать, почитать ребенку на ночь сказку, и спокойно лечь спать. Однако, сам ребенок решил внести некоторые коррективы в этот план: забрался под стол, утащил у Инны ручку и с удовольствием вымазал пастой всё, до чего дотянулись руки.

Пока Лиза набирала ванну и вбивала в «яндекс» запрос «как смыть с лица чернила», Инна усадила Дашу на стиральную машинку и принялась снимать с неё домашний костюмчик.

– Мама, а у меня лицо синее? – радостно спросила девочка.

– Синее, – согласилась Инна, стягивая с брыкающихся ног штанины, – Еще раз такое сделаешь – и у тебя попа будет синяя.

– Как это?

– Нашлепаю по попе – будет больно и синяк.

Девочка задумалась. За те мгновения, что она сидела спокойно, Инна успела раздеть её до конца.

– А я тебя сама нашлепаю! – наконец, сообразила Даша и показала маме язык.

– А меня за что? – удивилась Инна. Она одной рукой держала дочь за ноги (вдруг той придет в голову спрыгнуть с машинки), а другой проверила температуру воды. – По попе шлепают за плохое поведение, Дашуль. Я себя сегодня хорошо вела и ручки не ломала. А ты?

– Я не буду больше, – подумав, сказала девочка, – Я хочу как ты.

– Вот и договорились.

К тому времени, как Лиза вернулась в ванную, Дашино лицо уже приняло более-менее естественный цвет, но пол и стены оказались заляпаны пеной и водяными разводами. Абсолютно мокрая Инна стояла в центре всего это безобразия, отжимала подол халата и укоризненно качала головой.

– У нас потоп? – наученная двухлетним опытом, Лиза разделась еще в комнате, и вошла в ванную только в трусиках и бюстгальтере.

– Нет, мы играем в тайфун. Чтобы все кораблики потонули, надо было сделать шторм. Его последствия ты имеешь счастье наблюдать.

– Меньше надо «Питера Пэна» на ночь читать, тогда бы и шторм не понадобился.

Лиза поцеловала Инну в плечо и вытолкнула её из ванной. После учиненного безобразия Даша разомлела в горячей воде и успокоилась. Теперь она, блестя сонными глазками, смотрела на маму снизу вверх и неудержимо зевала.

Через полчаса купание было окончено. Лиза завернула дочку в большое махровое полотенце, унесла в комнату, усадила на кровать и достала фен с расческой. Даша уже совсем засыпала, и только поэтому послушно разрешила расчесать свои волосы.

Растет моя девочка, с нежностью думала Лиза, осторожно водя феном подальше от Дашиной головы. Волосики уже совсем темные, и зубов с каждым месяцем всё больше вырастает. Бегает, носится, всё ломает, швыряет – в такие моменты даже жалеть начинаешь, что вообще родила. А когда выкупанная лежит в своей кроватке и глазки сонные-сонные – сердце замирает от счастья, что это мой ребенок, моя радость, моя любовь.

– Мама, почитай сказку, – уже и пижамку одели, и в кроватку легли, и одеялом укутались, а Даше всё неймется – борется со сном, глаза старательно таращит, как будто боится что-то не успеть.

– Завтра, котенок, – прошептала Лиза в ответ, зажгла ночник и поцеловала дочку в едва прикрытый волосами лоб, – Засыпай.

– Сказку…

Удивительные создания – дети! Заснула практически мгновенно. Хотя это вполне объяснимо – столько подвигов за один день, тут и взрослый бы умаялся.

Лиза аккуратно закрыла дверь в комнату и, увидев со стороны кухни мягкий свет, пошла в его сторону.

За столом у холодильника сидела уже переодевшаяся в джинсы и футболку Инна. Перед ней стоял открытый ноутбук, а вокруг были разбросаны многочисленные листы любимой всеми конторскими работниками бумаги формата А4.

– Мась, а почему ты тут работать пристроилась? – Лиза подошла сзади, нагнулась и поцеловала Инну в щеку.

– Ты ужин будешь готовить, а я с тобой посижу, – лаконично ответила та, повернула голову и вернула поцелуй.

– Отлично. Только скажи пожалуйста, как я буду его готовить, если ты полностью оккупировала стол?

Вопрос остался без ответа – только пальцы по клавиатуре застучали быстрее. Лиза улыбнулась и достала из тумбочки пакет с картофелем. Без стола, так без стола. В первый раз, что ли?

Через час ужин был готов. Инна отодвинулась от компьютера, сцепила руки над головой и сладко потянулась.

– Мась, а что будем кушать? – почти мурлыча, спросила она.

– Ты же целый час тут сидишь, неужели не заметила? – засмеялась Лиза. – Картошку с грибами будем кушать. И не говори мне, что это вредная еда, и что на ночь наедаться нельзя – на тебе уже лица нет, питаешься одними салатиками да кефиром.

– Я еще даже ничего не сказала, а ты уже споришь, – улыбнулась Инна, собирая со стола свое хозяйство. Ты ничего не слышишь?

– Я и так знаю, что ты можешь мне сказать.

– Да нет, я не про то, – Инна аккуратно положила на стол стопку бумаги и прислушалась, – В дверь стучат, или мне кажется? Пойду проверю на всякий случай.

Её беспокойство было обосновано: каждый день, как только Даша ложилась спать, дверной звонок отключался. Об этом знали все друзья и знакомые.

На этот раз слух Инну не подвел: едва она открыла дверь, в квартиру стремительно влетел встрепанный и взъерошенный Лёша.

– Ребенок спит, – сочла своим долгом сразу предупредить Инна. Она боялась, что Алексей начнет кричать: настолько злое, растерянное и одновременно разъяренное было у него лицо.

Не отвечая и не разуваясь, Лёша прошел прямо на кухню, сел на стул, положил перед собой руки и только тогда поднял глаза на Лизу.