Весь Эдгар Берроуз в одном томе - Эдгар Райс Берроуз

— Почему?

— Во-первых, он слишком велик; к тому же, он не найдет здесь еду. Взрослый зарайт в длину в восемь раз больше роста мужчины. Он не сможет легко двигаться среди деревьев, а стоя на задних лапах, он будет стукаться головой о ветви. Они охотятся на тагов и тандоров и другую крупную дичь, которая редко заходит в лес, — по крайней мере, в такой.

Попытавшись представить себе взрослую рептилию, фон Хорст мысленно присвистнул.

— Да, — сказал он, — хорошо, что мы наткнулись на сынка, а не на папашу. А что стало с тем человекоподобным, за которым он гнался?

— Он так и не остановился. Я видела, как он оглянулся после громкого звука из той штуки, которую ты называешь пистолетом, но не остановился. Я считаю, что он должен был вернуться, чтобы помочь тебе; наверное, он думал, что у тебя голова не в порядке, раз ты не убежал. Надо быть очень смелым, чтобы не убежать от зарайта.

— Бежать-то было некуда. Если бы можно было скрыться от него, я бы до сих пор еще бежал.

— Я в это не верю, — сказала Ла-джа. — Газ бы бежал, но не ты.

— Значит, я тебе нравлюсь чуть-чуть больше, чем Газ? — спросил он, рассчитывая на дружбу этой дикой маленькой девушки каменного мира.

— Нет, — с выражением сказала Ла-джа, — ты мне совсем не нравишься, но я узнаю смелого человека, когда вижу его.

— А почему я тебе не нравлюсь, Ла-джа? — спросил он с придыханием. — Ты мне нравишься. Очень нравишься…

— Ты мне не нравишься, потому что у тебя голова не в порядке; к тому же, ты не из моего племени и ты пытался командовать мною, как будто я принадлежу тебе.

— Теперь-то у меня точно голова не в порядке, — признал он, — но это не влияет на мои положительные качества. Правда, я ничего не могу сделать с тем, что я не из твоего племени. Ты не можешь попрекать меня этим. Это — ошибка моих родителей, что они родились не в Пеллюсидаре, и ты не можешь винить их за это, ведь они даже и не слышали о таком месте. А командовал я тобой только для твоего блага.

— А еще мне не нравится, что ты смеешься надо мной, думая, что мир, из которого ты пришел, намного лучше Пеллюсидара, и у людей там больше мозгов.

— Скажи мне, Ла-джа, смогу ли я когда-нибудь понравиться тебе? — спросил он более серьезно.

— Нет, — сказала она, — ты раньше умрешь.

— Я думаю, об этом побеспокоится Газ? — спросил он.

— Газ или кто-нибудь еще из людей моего племени.

Ты уже можешь встать?

— Мне очень хорошо, — сказал он. — У меня никогда не было столь удобной подушки.

Она мягко приподняла его голову и положила на землю, после чего встала.

— Ты всегда смеешься надо мной, — сказала она.

Он поднялся на ноги.

— С тобой, Ла-джа, но никогда над тобой.

Она внимательно посмотрела на него, как бы обдумывая его слова. Она пыталась, несомненно, найти в его словах какой-то двойной смысл, но ничего не сказала.

— Ты сможешь идти? — вот и все, что она произнесла.

— Я еле жив после такого удара, — ответил он, — но я пойду. Давай, веди меня в Ло-гар, в руки к Газу.

Они продолжили свой путь по лесу, изредка перекидываясь словами. Наконец, они подошли к крутой скале, которая загораживала им путь по прямой. Ла-джа повернула налево и пошла вдоль ее подножия. Она без колебаний выбрала направление, и тогда фон Хорст спросил ее, почему она повернула налево, а не направо.

— Если не знаешь и не можешь идти туда, куда указывает твоя голова, надо повернуть налево и идти, куда указывает сердце.

Он кивнул с пониманием.

— Неплохая мысль, — сказал он. — По крайней мере, избавляет от ненужных размышлений. — Он посмотрел на скалу, пытаясь на глаз измерить ее высоту.

Он увидел те же деревья, что и в лесу, и что-то еще — мельком, что-то движущееся, и, как ему показалось, уже знакомое ему.

— За нами следят, — сказал он.

Ла-джа посмотрела вверх.

— Ты что-то видел? — спросила она.

Он кивнул:

— Там наш беловолосый друг, или похожий на него.

— Он не наш друг, — поняла его буквально Ла-джа.

— Я просто шучу, — объяснил он.

— Хотела бы я, чтобы ты мне нравился, — сказала Ла-джа.

Он посмотрел на нее с удивлением.

— Я бы хотела, чтобы мне нравился человек, который может шутить перед лицом опасности, — сказала она.

— Ну, попробуй; но ты на самом деле думаешь, что этот парень опасен? Мне не показалось, что его надо бояться, когда он со всех ног удирал от зарайта.

Она нахмурилась и вопросительно посмотрела на него.

— Иногда ты выглядишь совсем как остальные, — сказала она, — но стоит тебе произнести что-нибудь, и я понимаю: твоя голова очень больна.

Фон Хорст рассмеялся:

— Да, думаю, юмор двадцатого века не очень-то ценится в плейстоцене.

— Ну вот ты опять! — крикнула она. — Даже мой очень мудрый отец не понял бы, о чем ты говоришь половину времени.

Двигаясь вдоль скалы, они постоянно были настороже.

— Почему ты думаешь, что этот беловолосый опасен? — спросил он.

— В одиночку он нам не страшен; но где есть один, там может быть и племя, а любое племя чужаков опасно