Власть и наука - Валерий Сойфер

⌠Прошу освободить меня от должности Президента Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И.Ленина... Будучи Президентом, я почти не имею возможности ни оказывать содействие правильному развитию теорий сельскохозяйственной науки, ни направлять их на максимальную помощь практике, ни предупреждать ложно научные тенденции и рост различных "школ"■ (3).

Этот же прием Лысенко повторил 3 декабря 1946 года, когда он заявил А.А.Жданову в письменной форме, что выйдет из состава членов АН СССР, если Н.П.Дубинин будет избран членом-корреспондентом АН СССР (3а). Дубинина избрали, но из Академии, конечно, Лысенко не вышел.

2 На людях Бенедиктов и Лысенко нередко появлялись вместе, напоказ были дружелюбны, но, как говорится в душу не влезешь. Во всяком случае известно, что Лысенко к Бенедиктову относился плохо. Показательным примером может служить история с попыткой Бенедиктова получить диплом профессора. В одном из московских вузов он читал небольшой курс студентам и решил (как это делает большинство крупных администраторов) обзавестись профессорским званием. Ученый Совет этого института послушно выдвинул кандидатуру министра в профессоры и послал свое решение в Высшую Аттестационную Комиссию для утверждения. Обычно в таких случаях отказов ВАК не дает. Но, к удивлению многих, Лысенко, числившийся членом Президиума ВАК, но крайне редко появлявшийся на его заседаниях, приехал и добился, чтобы звание профессора министру присуждено не было (5). Бенедиктов проработал на посту министра до конца 50-х годов, потом был отправлен в почетную "ссылку" послом СССР в Индию (благодаря его беспечности на этом посту дочь Сталина Светлана Аллилуева смогла бежать на Запад) и в Югославию. Он скончался в 1983 году (6).

3 Позже дочь Сталина, Светлана Аллилуева, писала (8), что после того, как Ю. Жданов начал активно выступать против Лысенко, разгневанный Сталин помешал развенчанию своего любимого агронома (9).

4 На общем собрании Вольного Экономического Общества 1 ноября 1854 года князь В.В.Долгоруков продемонстрировал собравшимся два колоса египетской мумийной пшеницы, выращенной им из двух семян, переданных Обществом. На одном из этих колосьев было 25, а на другом 30 разветвившихся частей колоса с полновесным зерном. На этом основании Долгоруков возражал скептикам, у которых мумийные зерна либо не дали роста вовсе, либо дали простые колосья, и объяснил им, что их скепсис ничего не стоит, так как они-де не умеют за дело с умом взяться (27).

5 Не обошла стороной эту тему и кампания по восхвалению свойств ветвистой пшеницы. Вот как характеризовалась немощь западной науки по сравнению с советской:

"Ветвистой заинтересовались и зарубежные ученые. Впрочем, они отказались от нее вскоре после первых неудач. Крепкое ее зернышко оказалось им не по зубам. Да и какой расчет американским или английским помещикам выводить у себя такой сорт! Если хлеба уродится много, его придется продавать дешевле. А то, что выгодно трудовому народу, вовсе невыгодно богачам, думающим только о наживе" (37).

6 Во время беседы 27 ноября 1987 года на мой вопрос о том, как ко всему этому относился отец, Юрий Андреевич Жданов ответил, что и раньше отец не раз просил его держаться от Лысенко подальше, причем будучи, по словам сына, человеком, склонным к юмору, Жданов-старший говорил ему: "Юра, не связывайся с Лысенко. Он тебя с огурцом скрестит!" (44).

7 Забегая вперед, следует отметить, что и сам Лысенко (46) и его приближенные (особенно, Д.А.Долгушин /47/), а затем и сотни "мичуринцев" продолжали вплоть до 1953 года (года смерти Сталина) утверждать, что ими якобы получены высокоурожайные формы ветвистой пшеницы (48). Многообещающей темой, также якобы с завидным успехом, занялись не только в Москве или в Одессе. Появились публикации на эту волнующую тему и в Докладах Академии наук Армянской ССР (49). Начальство собирало совещания (50), в контролируемых лысенкоистами журналах печатали всевозможные статьи с "доказательствами" высочайшей урожайности этой пшеницы, ее свойства расхваливали в массовой печати. Так, Е.Мар писал:

"Стахановцы полей уже получили и 150 и даже 200 центнеров с гектара" (51),

а Г.Фиш восклицал, сообщая, что А.А.Авакян в 1948 году якобы вырастил из стакана семян шесть мешков зерна:

"Как будто я побывал на поле уже при коммунизме" (/52/, см. также /53/).

В 1953 году Сталин умер. Всё вышло, как в мечтах у Насреддина, ишак Лысенко не заговорил, но и шаха не стало. Уже в 1954 году в центральной печати появилось разоблачение очковтирательства с ветвистой пшеницей, сделанное крупнейшим селекционером харьковчанином В.Я.Юрьевым (54). Колхозники же убедились в бесполезности затеи с ветвистой пшеницей гораздо раньше, и никогда никакого распространения она в стране на полях, а не на бумаге, не имела. Ни на 500, ни на 50 процентов увеличить сборы зерна с ее помощью, как надеялся Сталин, не удалось. Лысенко использовал ветвистую пшеницу и для другой цели: многие его сторонники быстро состряпали диссертации на материале "успехов" с ветвистой пшеницей и получили за них ученые степени кандидатов и даже докторов наук.

8 Несколько абзацев было уделено А.А.Ждановым тому, чтобы показать, в чем якобы его сын ошибался в своей лекции о положении в биологии и сельском хозяйстве. Жданов-младший твердо стоял на том, что двух наук быть не может, что все ученые могут принадлежать к разным научным школам, но отнюдь не к разным враждующим между собой направлениям одной и той же науки. Можно себе представить, каким тяжелым был моральный груз отца, принужденного теперь изобличать сына лишь потому, что главному человеку в их партии не понравилась его принципиальная и смелая позиция. Но таковы были правила их жизни, таковы партийные представления о дисциплине коммуниста, о единстве их взглядов и прочих идеологических императивах, которые сам А.А.Жданов десятилетиями проповедовал в стране.

9 Машинописный текст доклада несколько лет лежал на маленьком столике в кабинете Лысенко на Б.Калужской улице (сейчас Ленинский просп., 33). В 1954 году Лысенко заставили сдать его в Центральный Партийный Архив. Краткие замечания Сталина, сделанные цветным карандашом на полях (в основном отчеркнутые фразы с восклицательными знаками), приводили в трепет посетителей, допускавшихся на прием к Лысенко, и этот эффект особенно ценился хозяином кабинета. Естественно, что слухи об этих сталинских пометах широко распространились в среде советских биологов. Среди замечаний, о которых говорил мне Глущенко, было например, и такое: "А "дважды два четыре" тоже буржуазное измышление? И.Ст.".

10 Ссылка на Устав ВАСХНИЛ, якобы разрешающий замену избрания академиков их назначением, была неверной. Да и никакого Устава ВАСХНИЛ не существовало до середины 70-х годов, когда этот устав, после многолетних споров в сельхозотделе ЦК и в Минсельхозе Союза, наконец, был принят.

11 Во время моей учебы в Тимирязевской академии произошел такой забавный случай. Как-то вечером, накануне годовщины Октябрьской революции, мы работали с заведующим кафедрой доцентом И.И.Гунаром поздно вечером в лаборатории. Я вдруг вспомнил лекции Бушинского и спросил, как же он стал членом-корреспондентом АН СССР и академиком ВАСХНИЛ, будучи плохим специалистом. В ответ на это Иван Исидорович, вдруг воодушевившись, предложил разыграть Бушинского (как оказалось, достоинства этого ученого мужа были хорошо известны и многим преподавателям Тимирязевки). Итак, Гунар позвонил Бушинскому домой под видом поздравления с 7-м ноября и по ходу дела спросил:

- Да, Владимир Петрович, мы вот тут работаем со студентом и столкнулись с одной загвоздкой: забыли формулу угольной кислоты. Вы не подскажете?

Ученый почвовед не может не знать этой формулы, тогда он просто не почвовед, но мой шеф был убежден, что Бушинский ни этой (простейшей), ни какой-угодно другой формулы не знает, а является "специалистом" по общеразговорному жанру. Бушинский формулу, конечно, не назвал. Он принялся с жаром вспоминать, как участвовал в штурме Зимнего дворца в Петрограде (как известно, никакого штурма не было, захват Зимнего был практически бескровным), как боролся за революцию, а потом быстро попрощался. Его познания в своей науке были и на самом деле уникальными!

12 В книге отца и сына Судоплатовых Муромцев, заведовавший до 1950 года секретной бактериологической лабораторией НКВД назван академиком Г.Муромцевым. Это очевидная аберрация имен отца и сына Муромцев. Сын полковника НКВД Сергея Николаевича Муромцева Георгий Сергеевич Муромцев тоже стал академиком ВАСХНИЛ, но в 1970-е годы. Г.С. закончил МГУ, затем много лет работал в секретном институте под Москвой, в Голицино, занимавшемся также микробиологическими военными программами, затем перешел на работу в ВАСХНИЛ, где продвинулся очень быстро до поста Главного Ученого секретаря этой Академии, но вскоре потерял пост в результате жалобы посла СССР в США А.Добрынина на безнравственное поведение Г.С.Муромцева во время его поездки в США (74). Позже работал директором Института прикладной молекулярной биологии и генетики ВАСХНИЛ, переименованном в Институт биотехнологии. Г.С.Муромцев скончался в 1997 году.