Некромант по вызову - Александра Лисина

— Господин начальник караула! — словно почувствовал присутствие начальства, мгновенно поменялся тон нетерпеливо подпрыгивающего у ворот мальчишки. — Господин начальник караула! К вашей совести и сердцу взываю! Не нежить мы! Люди! Помогите!

Старшина Дибс вздохнул и, свесившись между каменных зубцов крепостной стены, посмотрел вниз. Темень там дикая, ничего толком не видать, а жечь факелы возле ворот, окромя как на дозорной площадке, не позволяли. Мало ли искра где проскочит? Или ветром пламя кинет на деревянные створки? Потому только и видно, что бледное пятно рубахи, маячащее возле самой стены, да что-то крупное, смутно похожее на человеческое тело, неподвижно лежащее рядом на земле.

— Чего тебе, горлопан? — неохотно спросил старшина, тщетно пытаясь различить подробности. — Кто таков? Откуда?

— Хаська я, — громко шмыгнули носом в темноте. — Хаська Рыжий. В дальнем селе живу. Мамки нет, батька в том месяце от лихоманки помер, вот я и подался к дядьке. А он милорду герцогу служит… Крохобором кличут. Может, слышали? Он тут у вас всякую жратву на барский стол доставляет…

— Не жратву, а кушанья благородным господам, — хмуро поправил старшина.

— Дак я ж то и говорю — жратаньку и выпивку он вам, значитца, регулярно привозит…

— Есть такое дело, — вполголоса буркнул кто-то из стражников. — Вино для хозяина из города доставляет. Свояченник он управляющему нашему, вот и пускают его в замок. Я эту сволочь хорошо знаю: здоровенный бугай, косой и вечно пьяный. Да еще жадный, зараза, без меры — за жалкий стаканчик винца из своей бочки удавится… за то и кликуху ему дали…

— Разговорчики! — прикрикнул на своих Дибс. — А ты малец, дальше говори.

— Я и говорю, господин начальник, — послушно затараторил мальчишка. — Местные мы. И дядька мой… Крохобор, который… на службе тут состоит. Регулярно приезжает, уезжает… Вот и сегодня с рассветом поехал в город, да опять на обратном пути налакался, потому и заблудился в трех соснах. Я его до вечера ждал — ждал, а там искать пошел. Знаю, что если этот упырь к крынке присосется, так вовек не оторвать! А крынку он завсегда с собой возит, потому как бочки у него в телеге большие, и если оттуда чарочку-другую слить, то его светлость никогда и не заметит..

— Ты по делу давай, — перебил пацана Дибс, кинув грозный взгляд на дружно ухмыльнувшихся подчиненных. Ясен пень, что с той чарки почти все они регулярно «налог» снимали. Да что греха таить — самому завсегда перепадало. Но то ж лишь промеж собой обсуждалось — не дай небо, герцог пронюхает. А сопляк орет на весь двор, как резанный. — Чего вас сюда на ночь глядя-то занесло?

— Дык этот ирод… чтоб ему пусто было… на козлах заснул! — всплеснул руками мальчишка. — Жара была днем, вот его, пьянь подзаборную, и сморило! Я уж по темноте его нашел, растолкал с трудом, сам за вожжи взялся, да только смотрю — повалился он с козел-то! И башкой прямо в обочину ткнулся! Только хрюкнуть и успел напоследок! Я его на телегу давай затягивать, а он сползает! Раза три пытался, все никак удержать его не мог — тяжелый дядька-то… а тут мерин наш от сивушных паров вдруг ка-а-ак взбрыкнет! Да ка-а-ак рванется! Вот постромки и лопнули! А дядька мой… того… снова как навернулся с телеги, да на этот раз как упрямый баран — наперед! А потом как мордой-то приложился со всей дури об оглоблю… так с тех пор даже не мычит! Только икает иногда и дышит через раз! Перепугался я от ентого, значитца, чуть не до мокрых штанов: вдруг помер мой кормилец?! А кудыть его девать было? Ближе замка только погост, но ему туда вроде… того… этого… рановато как-то…

У Дибса высоко взлетели брови от изумления.

— Погодь, малой, так ты дядьку своего что… четыре раза подряд темечком об землю приложил?!

— Агась, — огорченно вздохнули снизу. — Случайно. Перевязал ему лоб-то кое-как, но все одно боязно…

— Во дает! — тихонько хрюкнули караульные. — Тогда Крохобору и правда крышка…

— Что тут у вас стряслось? — вдруг недовольно буркнули на лестнице, и на площадке под жалобный скрип деревянных ступенек показалась лысая макушка дежурного мага. Пожилого уже толстяка в длинном балахоне, нелепом колпаке и белых тапочках.

Караульные тут же подтянулись.

— Чужак, ваше магичество! — доложился по форме старшина. — Проверить бы надо мальца на энту… как ее… ну, черноту…

— Да какая там чернота? — презрительно скривился выбравшийся наверх пузан, едва подойдя к стене и кинув вниз быстрый взгляд. — Сопляк какой-то перепуганный, а с ним… хех, не повезло бедолаге… но неужто вы только ради этого выдернули меня из постели?!

— Прощения просим, ваше магичество! — тут же вытянулся во фрунт старшина, позабыв про больную спину и подобострастно выпучив глаза. — Больше не повторится! Извольте почивать дальше! Мы теперь тут сами разберемся!

— Да уж конечно… повязку ему сменить не забудьте, — буркнул понапрасну разбуженный маг и, широко зевнув, с ворчанием отправился восвояси.

Караульные дружно перевели дух.

— Открывай ворота, — вполголоса, чтобы не услышал маг, распорядился старшина. — Раз не упыри пожаловали, то неча мальцу за стенами ночь куковать. Вдруг и правда нежить заявится? Пацана накормить, напоить, Крохобора перевязать, раз еще жив, а утром целителю показать. Да и узнать надобно, где он телегу с вином потерял…

Доблестные стражи переглянулись с одинаково хитрым выражением лица и, бодро отдав честь, дружно потопали вниз. Им-то что — ответ перед герцогом не держать. За все господин маг теперича отвечает. А вот бочечку из не доехавшего груза можно будет потихоньку прибрать к рукам. Кто там станет разбираться, сколько из них доехало до места назначения? Небось, одна-то осталась цела, да еще одна на воротах случайно затеряется… простому солдату ведь немного для счастья надо: кружку хорошего винца, сухие портянки да теплую бабу под боком.

Тогда и упыри никакие не страшны…

***

Я стоял и смотрел на хозяина замка с отстраненным равнодушием.

«Его светлость» оказался довольно молод, непомерно толст и, судя по отсутствию в постели женской головки, не особенно здоров. Впрочем, храп у него был очень даже богатырским — от него стекла в окнах дрожали, то и дело навевая мысли о землетрясении.

Войти в герцогский замок оказалось на удивление легко — одно небольшое усилие, крохотная порция ментальной магии, и все воспоминания глуповатого караульного охотно перешли в мое распоряжение. Охрана здесь аховая, толковых вояк нет, защиту от магии им почему-то никто не предоставил, так что выпотрошить их примитивные разумы, а затем беспрепятственно прогуляться по замку мне никто не помешал.

Верзилу, тщательно перевязанного и накрытого простенькой иллюзией, я оставил внизу — добросовестно изображать дозревающий труп, возле которого суетились обеспокоенные судьбой господского вина солдаты. А сам, набросив заклинание невидимости, пробежался по округе, вынюхивая следы магии и выискивая потайные проходы. С последними мне, к счастью, повезло, так что много времени на осмотр я не потратил. Внутренний двор, кухня, кладовые, фамильный склеп, подвал… однако следов нежити или признаков ее создателя я так и не обнаружил. Даже «темного» алтаря, что удивительно, не почувствовал.

С защитными заклинаниями дела здесь тоже обстояли скверно: судя по всему, старый герцог Ангорский не особенно беспокоился за сохранность своего дальнего имения. Да и сыночка в этот медвежий угол сослал, небось, не от большой любви. Набедокурил он, похоже, в столице, вот и отправили его подальше, пока там все не успокоится.

Мельком просмотрев воспоминания герцогского отпрыска, я вынужденно признал, что несколько поторопился с первоначальными выводами: жратва… вино… деньги… снова жратва… ничего познавательного в голове этого болвана не было. Сослали его сюда за нарушение общественного порядка, после того, как изнывающий от дикой скуки наследничек вместе с парочкой таких же богатеньких приятелей налакался элитного высокоградусного пойла в таком же элитном столичном притоне для аристократов. Дойдя до состояния полного нестояния, он решил не останавливаться на достигнутом и мужественно продолжил борьбу с зеленым змием до полного помрачения мозгов. В какой-то момент, как водится, получил вежливое «фи» от соседей по трактиру с завуалированной просьбой не нажираться более до поросячьего визга. Оскорбился, естественно, поведением «быдла» и захотел подправить наглецу физиономию, но не учел, что тот явился на отдых не один. Завязавшаяся драка, в которую мгновенно оказалось вовлечено большинство присутствующих, ознаменовалась шумным обменом мнений насчет умственных и физических способностей друг друга (надо сказать, юный герцог и тут сумел выделиться, проявив достойное оратора многословие), подсчетом родственников по отцовской и особенно материнской линии (иногда количество поминаемых зашкаливало за все мыслимые пределы), вежливыми… все в пределах этикета… зуботычинами и почти что церемониальными размахиваниями (по крайней мере, так говорилось в отчете городской стражи) всевозможными колюще-режущими предметами, один из которых по роковой случайности проткнул насквозь кого-то из нетрезвых гостей. Который, к слову говоря, вообще не имел отношения к сражающимся и явился на мероприятие лишь для спокойного вдумчивого размышления о высоком.