Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Я имею в виду, жив ли он.

— Насколько мне известно. — Риммерсман фыркнул. — Мне до него и дела нет. Мне наплевать на старого хрыча, будь он хоть в аду. — Он снова повернулся к заснеженной дороге.

Я буду не таким отцом, решил Саймон, крепче прижимая к себе ребенка. Врен зашевелился под его плащом. Я останусь со своим сыном. У нас будет дом, и я никуда не уеду.

Но кто будет матерью? Ряд смутных образов, случайных, как снежинки, мелькнул перед мысленным взором: Мириамель, недоступная на балконе своей башни в Хейхолте, служанка Эфсеба, сердитая старая Рейчел и леди Воршева с ее недружелюбным взглядом.

А где будет у него дом? Он оглядел беспредельную белую пустыню вокруг и приближающийся призрачный Альдхортский лес. Как можно надеяться на постоянное жилье в этом безумном мире? Обещать это ребенку было бы ложью. Дом? Найти бы ночлег, защищенный от ветра!

От его горького смеха Врен заерзал; Саймон плотнее запахнул плащ.

Приблизившись к восточной окраине Гринсаби, они так и не встретили ни одной живой души. Не заметили они и следов недавнего пребывания людей. Они еще раз расспросили Врена, но не смогли выудить ничего, кроме имени Схоуди.

— Схоуди твой отец? — спросил Саймон.

— Это женское имя, — заявил Слудиг, — риммерское.

Саймон сделал новую попытку:

— Схоуди твоя мать?

Мальчик покачал головой.

— Я живу со Схоуди, — сказал он, причем произношение было таким четким, несмотря на акцент, что Саймон снова усомнился, правильно ли они определили его возраст.

Было еще несколько одиноких заброшенных поселений, разбросанных среди холмов вдоль Белой дороги, но они встречались все реже. Опустилась ночь, заполнив просветы между деревьями чернильными тенями. Спутники были в пути уже слишком долго и давно пропустили время еды, по мнению Саймона. Темень сделала их поиски бессмысленными. Бинабик как раз начал разжигать сосновую ветку, чтобы использовать ее как факел, когда Саймон увидел свет огонька в лесу, в стороне от дороги.

— Посмотрите! — закричал он. — Мне кажется, там костер! — Отдаленные заснеженные деревья, казалось, отражали красноватый отблеск.

— Дом Схоуди! Дом Схоуди! — закричал мальчик, подпрыгивая так, что Саймону пришлось приструнить его. — Она будет рада!

Путники на миг замерли, глядя на мигающий огонек.

— Поедем осторожно, — промолвил Слудиг, сжимая рукоятку своего канукского копья. — Это очень странное место для жилья. У нас нет оснований считать его дружеским.

У Саймона пробежали мурашки по коже от слов Слудига. Если бы можно было положиться на Тёрн и носить его у пояса! Он ощупал свой костяной нож и несколько успокоился.

— Я поеду вперед, — сказал Бинабик. — Я очень меньше, и Кантака очень тише двигается. Мы будем ехать и смотреть. — Он что-то тихо сказал, и волчица соскользнула с дороги в густую тень, причем хвост ее показался струйкой дыма.

Прошло несколько минут. Саймон и Слудиг, не переговариваясь, медленно продвигались по заснеженной дороге. Не отрывая глаз от теплого отсвета, трепетавшего на вершинах деревьев, Саймон погрузился в неглубокую дремоту, из которой его внезапно вывело появление тролля. Кантака широко улыбалась, красный язык свешивался из пасти.

— Имею предположение, что это старое аббатство, — сказал Бинабик, лица которого почти не было видно из глубины капюшона. — Во дворе горит костер, и вокруг него усадились несколько человек, но они похожи на детей. Я не увидел никаких признаков лошадей и никакой засады.

Они тихонько проехали вперед до вершины невысокого холма. Костер, окруженный маленькими пляшущими тенями, горел перед ними на дне огражденной деревьями поляны. За ним высились стены аббатства, сложенные из красного камня, покрытого потрескавшейся штукатуркой. Это было старое здание, сильно пострадавшее от времени и непогоды: длинная крыша в нескольких местах провалилась, дыры были похожи на раскрытые рты, обращенные к звездам. Некоторые деревья просунули свои ветви прямо в маленькие окна, как бы спасаясь от холода.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Пока они молча смотрели на все это, Врен тихонько выскользнул из рук Саймона и соскочил с лошади, покатившись в снег. Он поднялся, отряхнулся по-собачьи, а потом полетел к костру. Некоторые из сидевших возле костра фигурок обернулись и радостно закричали. Врен постоял среди них, возбужденно размахивая руками, потом толкнул переднюю дверь здания и исчез в темном помещении.

Когда прошло некоторое время и никто не появился, Саймон вопросительно взглянул на Бинабика и Слудига.

— Это, кажется, действительно его дом.

— Мы что, поедем своим путем? — спросил Саймон, надеясь на отрицательный ответ своих спутников. Слудиг посмотрел на него и раздраженно фыркнул.

— Было бы глупо упустить возможность провести ночь в тепле, — сказал риммерсман ворчливо. — Нам все равно пора устраиваться на ночлег. Но ни слова о том, кто мы и что делаем. Мы солдаты, сбежавшие из гарнизона в Скопи, — если кто спросит.

Бинабик улыбнулся:

— Я одобряю ход твоих рассуждений, но не думаю, что меня можно принять за риммерсманского воина. Пошли, взглянем на дом Врена.

Они поскакали вниз с холма. Маленькие фигурки, может быть, полдюжины числом, возобновили свои танцы и игры, но при приближении верховых остановились и замолчали. Это были одетые в лохмотья дети, как и предположил Бинабик.

Все глаза обратились на прибывших. Саймон почувствовал, как его подвергают доскональному осмотру. Дети разного возраста — от трех-четырех лет до восьми или немного старше. Среди них была девочка с такими же как у Врена черными волосами и глазами, но было там двое или трое светловолосых, не иначе как риммерров. У всех были настороженные широко раскрытые глаза. Когда Саймон и его друзья спешились, все головы повернулись к ним одновременно. Не было сказано ни слова.

— Привет, — сказал Саймон. Самый ближний к нему мальчик пристально смотрел на него, по лицу малыша скользили отблески огня. — Твоя мать здесь? — мальчик продолжал молча смотреть.

— Ребенок, которого мы привезли, вошел внутрь, — заметил Слудиг. — Конечно, взрослые там. — Он перехватил рукоятку копья, и полдюжины пар глаз осторожно проследили за его движением. Риммерсман направился с копьем к двери аббатства, которая захлопнулась за Вреном, и прислонил его, к облупившейся штукатурке.

Он многозначительно оглядел молчаливую публику.

— Никто не смеет это трогать, понятно? — сказал он. — Гиял эс, кюнден! — Он похлопал по своему мечу в ножнах и постучал в дверь. Саймон оглянулся на Тёрн — закутанный в кожи сверток на одной из вьючных лошадей. Он подумал, не внести ли его с собой, но решил, что это вызовет нежелательное внимание. Все же сомнение не ушло. Столько жертв принесено, чтобы добыть этот черный меч, и ставить его привязанными седлу, как старую метлу…

— Бинабик, — проговорил он тихонько. — Как ты думаешь…

Тролль покачал головой.

— Не стоит беспокоиться, я имею уверенность, — прошептал тролль. — Во всяком случае, если бы эти дети захотели его взять, у них не будет в достаточности сил, чтобы его унести.

Тяжелая дверь распахнулась. Маленький Врен стоял на пороге.

— Входите, люди. Схоуди говорит, входите.

Бинабик соскочил с Кантаки. Она потянула носом воздух и ускакала в том направлении, откуда они приехали. Дети у костра с большим интересом проследили за ее исчезновением.

— Пусть поохотится, — сказал Бинабик. — Она не любит бывать в человеческих жилищах. Пойдем, Саймон, нам предложили гостеприимство. — Он прошел мимо Слудига за Вреном внутрь дома.

Огонь, не меньший, чем костер снаружи, горел и потрескивал в камине, отбрасывая дикие пляшущие тени на затянутую паутиной штукатурку. Первым впечатлением Саймона от этого помещения было ощущение, что это звериная нора. Огромные кучи одежды и соломы, а также более странные предметы были беспорядочно навалены повсюду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Добро пожаловать, незнакомцы, — произнес кто-то. — Я Схоуди. У вас есть еда? Дети очень голодны.