Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй - Ланьлиньский насмешник

— А зачем в управу заезжал? — спросила Юэнян.

— Ся Лунси ведь остался в столице, — объяснял Симэнь. — В Императорском эскорте служить будет. А в помощники мне назначен Хэ Юншоу, племянник старшего дворцового евнуха-смотрителя Хэ. Юнцу не больше двадцати — молоко на губах не обсохло. Чего он в делах понимает?! Дядюшка меня очень просил, чтобы я опекал и наставлял племянника. Вот и пришлось его в управу провожать. Надо было насчет жилья распорядиться. Сам-то он разве бы управился! Пока в управе поживет, а как Ся Лунси переберется, так в его доме поселится и семью перевезет. Это я ему дом схлопотал. За тысячу двести лянов покупает. Но до чего ж вероломный этот Ся Лунси! Кто ему мог шепнуть из столицы? Только еще до нашего отъезда он подкупил его высокопреосвященство Линя. Сколько он отвалил серебра, не знаю, но тот замолвил словечко у главнокомандующего Чжу. Ся Лунси не желает, мол, переходить в императорский эскорт, а хотел бы остаться еще на три года в надзирателях. Главнокомандующий обратился с просьбой к его превосходительству Цаю, чем поставил государева наставника в весьма неловкое положение. Хорошо, сват Чжай постарался как мог, а то бы я без места остался. Пришлось от свата упрек выслушивать. Ты, говорит, тайну хранить не можешь. И кто бы мог Ся Лунси предупредить, ума не приложу.

— Что! Не хотел меня слушать! — воскликнула Юэнян. — Я ж тебе говорила: в делах будь осторожней. Ты ведь не спохватишься, пока у тебя под ногами не загорится. Повороватее быть надо. А то всякому встречному да поперечному все выкладывает. Похоже, силой похваляешься, богатством красуешься. Они себе на уме, а ты их за простачков принимаешь. Кто оплошал, тот врасплох попал. Тебе и невдомек, а люди тайны твои выведывают, потом под тебя ж потихоньку подкапываются.

— Меня Ся Лунси упрашивал не оставлять вниманием его семью, — продолжал Симэнь. — Купи как-нибудь подарки да навести его жену.

— Второго у нее как раз день рождения, — заметила Юэнян. — Вот с сестрами и навестим. А ты впредь брось свое бахвальство, слышишь? Как говорится, поведай дум не большее, чем на треть, с душою нараспашку будешь век терпеть. Случается, даже жена затаивает недоброе, что ж говорить о посторонних?!

Пока они вели разговор, в комнату вошел Дайань.

— Батюшка! — обратился он к хозяину. — Бэнь Дичуань спрашивает, идти ли ему в дом господина Ся.

— Вели сперва поесть, а потом пусть идет, — распорядился Симэнь.

— Слушаюсь! — отозвался Дайань и удалился.

Появились Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу, Пань Цзиньлянь, Сунь Сюээ и дочь Симэня. Отвесив поклоны, они поздравили хозяина с благополучным возвращением и уселись. Начался разговор.

Симэнь вспомнил, что после прошлой поездки в столицу его встречала и Ли Пинъэр, и прошел в переднюю комнату в ее покоях. Со сложенными на груди руками он поклонился перед ее дщицей. У него навернулись слезы.

Вышли Жуи, Инчунь и Сючунь и отвесили хозяину земные поклоны.

Юэнян послала Сяоюй пригласить Симэня в дальние покои, где был накрыт стол. Хозяин распорядился наградить сопровождавших его в поездке четырьмя лянами серебра.

Визитная карточка с выражением благодарности была послана воеводе Чжоу. Лайсин получил наказ приготовить тысяцкому Хэ полтуши свиньи, половину барана, сорок цзиней лапши, пакет риса, жбан вина, два копченных окорока, пару гусей, десяток кур, а также сои, уксуса и множество прочих приправ и подлив, дров и угля. В услужение молодому помощнику Симэнь выделил повара.

Когда Симэнь, прежде чем послать Дайаня, проверял в зале припасы, явился Циньтун.

— Учитель Вэнь и батюшка Ин пожаловали, — доложил он.

— Зови! — тотчас же откликнулся Симэнь.

Сюцай Вэнь был в зеленом атласном халате, Ин Боцзюэ — в лиловой бархатной куртке. Они приблизились к Симэню и, сложив руки на груди, засвидетельствовали хозяину свое почтение, потом посочувствовали лишениям путника.

— Благодарю вас, господа, за постоянную заботу о моих домочадцах, — сказал Симэнь.

— Еще как заботился! — воскликнул Боцзюэ. — Даже у себя дома! Вот и нынче. Рано я поднялся. Слышу, на крыше кричат сороки — добрые вестницы. «Уж не господин ли наш почтенный воротился?» — говорит мне жена. — «Сходил бы, проведал». Брат, говорю, двенадцатого в путь пустился, так что не мог никак за полмесяца обернуться. Не проходит, говорю, трех дней, чтоб я к нему не наведался. Пока никаких известий не слышно. «А ты все-таки проведай», — настаивает жена. Оделся я, иду. И вот — приехал, оказывается. Я поспешил напротив — прямо к почтенному Вэню. Гляжу, он уже одет. Вот вместе, говорю, и пройдем. Да! — тут же, как бы спохватившись, продолжал Боцзюэ. — Что это здесь за люди со Столичного тракта? А на носилках, гляжу, вино, рис.

Уж не угощенье ли устраиваешь? У кого, интересно?

— Да, это я новому сослуживцу господину Хэ посылаю, — пояснял Симэнь. — Без семьи пока приехал. В управе поселился. Написал ему на завтра приглашение. Надо, думаю, по случаю приезда человека угостить. И вы, господа, приходите. Только шурин У, больше никого не будет.

— В одном, брат, загвоздка! — подхватил Ин Боцзюэ, — Вы с шурином особы чиновные, учитель Вэнь в шапке ученого явится, а я? Неловко простолюдину за одним столом со знатными восседать. Как на меня посмотрят? Еще на смех подымут.

— Пустяки! — засмеялся Симэнь. — Наденешь вон мою атласную шапку парадного фасона. Я недавно купил. А спросят, скажешь: мой, мол, старший сын. Хорошо?

Они рассмеялись.

— Пустое-то не говори! — возразил Боцзюэ. — У меня ведь голова восемь и три десятых вершка. Твоя шапка мне не годится.

— У меня восемь и две десятых, вставил Вэнь. — Я вам, почтеннейший, свою одолжу. Шапка ученого вас устроит?

— Да не давайте ему! — заметил Симэнь. — Еще, чего доброго, привыкнет, в ведомство ритуалов пролезет. Житья тебе тогда не даст.

— Ловко вы, сударь, нас обоих поддели! — рассмеялся сюцай.

Подали чай.

— Значит, господин Ся будет служить в столице? — спросил Вэнь. — Не собирается приезжать?

— К чему ему ехать! — говорил Симэнь. — Он теперь при дворе Его Величества состоит, в Императорском эскорте выступает. Почетнейший пост! Халат украшен единорогом, в руке — тростниковая трость.

Просмотрев перечень подношений, Симэнь поручил проводить носильщиков к тысяцкому Хэ, а сам пригласил сюцая Вэня и Боцзюэ во внутреннюю комнату, где они разместились на кане близ горящей жаровни. Циньтуну было велено предупредить певцов У Хуэя, Чжэн Чуня, Шао Фэна и Цзо Шуня о предстоящем на другой день приеме.

Немного погодя накрыли стол. Когда Лайань принес три прибора, Симэнь распорядился подать еще пару палочек для еды.

— Ступай пригласи зятюшку! — наказал он.

Появился Чэнь Цзинцзи. Сложив руки на груди, он поклонился присутствующим и пристроился сбоку. Когда они уселись поближе от жаровни и подали вино, завязался разговор о поездке Симэня в столицу.

— У тебя, брат, добрая душа, — заявил Боцзюэ, — а это счастье, способное отвратить сотню бед. Попадись тебе грабители, и те рассеялись бы в одно мгновение.

— «Человек добрый, царствуй он даже целый век, — вставил сюцай Вэнь, — все равно бы обуздывал злодейства и устранял убийства».[1312] А тем более вы, милостивый государь. Вы же в поте лица трудитесь на службе Его Величества. Само Небо не допустит нанести вреда доброму человеку.

— Дома все в порядке? — обратился хозяин к зятю.

— Да, во время вашего отсутствия, батюшка, как будто ничего не произошло, — отвечал Чэнь Цзинцзи. — Правда, его сиятельство Ань, начальник Ведомства работ, дважды присылал гонца. Вчера опять спрашивал о вас. Нет, говорю, батюшка не вернулись.

Лайань внес огромный поднос, на котором стояли блюда жаренной свинины с молодым пореем. Едва Симэнь коснулся еды, как явился Пинъань.

— Прибыли приказные из управы, — объявил он. — Ждут распоряжений.

Двое вошедших пали перед ним на колени.

— Позвольте узнать, ваше сиятельство, — начали они, — когда вы намерены приступить к службе и сколько серебра прикажете выделить на казенные расходы.[1313]

— Сколько и прежде, — отвечал Симэнь.

— В прошлом году, ваше сиятельство, вы были одни, теперь же с повышением вашего сиятельства к службе приступает и господин Хэ, так что расходы увеличиваются.

— Ну добавьте десять лянов, — согласился Симэнь, — Пусть будет тридцать лянов.

— Есть! — откликнулись приказные и хотели было удалиться, но их окликнул Симэнь.

— Да! А насчет срока вступления на пост вы у его сиятельства Хэ спросите.

— Его сиятельство решили восемнадцатого,[1314] — отвечали приказные.

— Вот и хорошо! Чтобы угощение было готово вовремя!

Приказные вернулись в управу и получили серебро на покупку съестного,

Поздравить Симэня с повышением прибыл сват Цяо. Хозяин пригласил его к столу, но тот ограничился чаем и откланялся.