Черный Кровавый Триллиум - Андрэ Нортон

Вокруг царила такая разруха, что от ужаса он не мог даже закричать. Большинство зданий лежало в руинах, обрушившиеся стены обнажали внутренние помещения. Мебель поливал ласковый дождик. Некогда росшие в ряд вдоль тротуаров деревья были вырваны с корнем. Мощеная мостовая и тротуары были чудовищно покорежены и засыпаны камнями и щебенкой, а там, где сохранилась ровная поверхность, дорога все равно имела зыбкий, ненадежный вид. В воздухе висела плотная завеса пыли, с которой постепенно расправлялся неутомимый дождь.

Недалеко от спасительного куста громоздилась куча камней от разрушенного здания высотой почти в три элса. С одного ее края из-под огромной гранитной плиты торчала грязная рука в перепачканном фиолетовом рукаве. Рядом лежал придавленный камнями мертвый тузаменский телохранитель: его глаза были широко раскрыты, рот искривлен в немом крике.

Толо выпрямился. Он был весь исцарапан, его королевское одеяние превратилось в жалкие лохмотья. Но кости были целы, и головная боль потихоньку успокаивалась. Он вскарабкался на груду камней и посмотрел в сторону дворца, ожидая, когда окончательно уляжется пыль и обзор прояснится.

Крепость Двух Тронов все еще стояла на месте. Он слышал далекие звуки боевых горнов и крики сражения, а потом до него донесся характерный визг волшебных снарядов Исчезнувших и свист летящих стрел.

Значит, война продолжалась.

Толо спустился вниз. Он снял изорванную мантию, потом голубой бархатный камзол, корону, королевскую цепь, усыпанную камнями перевязь и ножны. Набрав целые пригоршни глины, он перемазал ею золотой костюмчик, лицо и волосы. Коротким мечом с рубиновой рукояткой отрезал от камзола кусок и завернул в него Звездный Сундук. Всю одежду и королевские знаки отличия он отнес туда, где погибли Фиолетовый Голос и телохранители.

Принц с особой тщательностью разложил одежду таким образом, чтобы перевязь с ножнами лежала на груди камзола, а королевская цепь — на воротнике. Работа была выполнена артистично. Потом он принес обломки кирпича, завалил ими одежду, а сверху положил несколько камней побольше. Из-под бесформенной груды теперь выглядывали кусочки ткани. Создавалось впечатление, что обрушившееся здание похоронило под обломками маленькое тело. Чтобы картина приобрела законченный вид, он бросил корону на ровное место у края каменного кургана.

Хорошенько вывозив в грязи белую меховую мантию, Толо завернулся в нее. И маленький меч, заткнутый за пояс, и Звездный Сундук оказались укрытыми ею. Теперь он мог отправиться домой.

В западной крепостной стене дворца, недалеко от задних ворот, находилась маленькая дверца, которой давно никто не пользовался. Когда-то в древние времена мусорщики выносили через нее нечистоты и сваливали их в выгребные ямы; тогда еще не знали, что отбросы могут служить хорошим удобрением для полей. Теперь этот забытый всеми выход зарос сорняками. О нем знали только те, кто занимался уборкой мусора. Одним из знавших был абориген Ралабун, ухаживавший за животными королевы.

Два года назад Ралабун, преданный друг Толо, открыл ему тайну дверцы. Он сказал, что пользуется ею в ясные ночи, когда Три Луны светят особенно ярко и в нем оживает тоска по родным местам и соплеменникам. В такие ночи он выбирается из дворца, спускается к реке Гуил, плывет на необитаемый островок и там долго-долго молится и поет старинные песни народа Топей, а потом возвращается к людям. Эта дверца, сказал Ралабун своему маленькому другу,— самый главный его секрет.

Старый смотритель за животными никогда не думал, что в один прекрасный день она станет спасением для маленького беглеца... если тот вовремя доберется до нее.

Когда началось землетрясение, Орогастус успел дойти только до широкой площади перед северными воротами дворца.

Площадь заполнили почти шесть тысяч мужчин; они расположились так, чтобы их не доставали стрелы, летящие с укрепленных стен. Тузаменские войска, оснащенные волшебным оружием Исчезнувших, подошли к месту битвы, прячась за крытыми бронированными повозками. В узких проходах между ними стояли орудия, которые палили по крепостным стенам. Стены были опалены огнем и изрешечены снарядами, но еще держались. Некоторые повозки дымились: на них попала жидкая смола, которой поливали врага защитники дворца. Около повозок лежали пронзенные стрелами тела. Еще больше мертвецов валялось возле огромного тарана, брошенного перед главными дворцовыми воротами.

Когда земля стала содрогаться, захватчики взревели жутким многоголосым хором. Кто-то тут же упал, другие в панике бросились врассыпную, кидая оружие и крича, что Великая Волшебница начала атаку. Боевые машины закачались, как шлюпки в штормящем море. Стоящие по периметру площади здания стали рушиться. Сначала Орогастус подумал, что это дело рук Великой Волшебницы. Падая на колени, полуослепнув от внезапно взметнувшихся облаков пыли, которые почти мгновенно превратились в грязный дождь, он мертвой хваткой сжал Трехвекий Горящий Глаз и, стараясь, чтобы голос его звучал спокойно, приказал остановить землетрясение и спасти жизнь ему и его воинам. Но подземные толчки не прекращались, и он в отчаянии закричал:

— Харамис! Харамис, побойся Бога! Неужели ты хочешь погубить и своих людей?

Спустя мгновение он увидел ее. Она вцепилась в дрожащую кушетку в какой-то из комнат дворца. Великая Волшебница не выглядела испуганной, скорее расстроенной и невыспавшейся.

— Я ничего не делала. Мир теряет равновесие, и от этого его трясет. В этом твоя вина, хотя в твои намерения и не входила эта катастрофа.

— Что ты имеешь в виду? — крикнул он.

Но она не стала разговаривать с ним, ее образ растаял. Спустя несколько мгновений земля успокоилась. Колдун с трудом поднялся на ноги.

Его тузаменские телохранители и окружившие их пираты требовали объяснений. Они так и сыпали проклятиями. Орогастус собирался успокоить их, как вдруг услышал странные звуки.

Это были возгласы радости.

И тузаменцы, и рэктамцы вопили во всю глотку, выражая восторг. Люди указывали в сторону дворца, крича и смеясь. Некоторые еще лежали на развороченной мостовой, другие вскакивали на ноги.

— Стена! Стена! — ревели они.— Слава Орогастусу! Слава могущественному колдуну! Слава!

Удивленный Орогастус повернулся и взглянул туда, куда были обращены взоры толпы.

К западу от главных ворот в стене от верха до низа зияла огромная брешь. Высокая западная башня тоже наполовину разрушилась, а восточную опутала паутина глубоких трещин.

— Слава Орогастусу! Слава! Слава!