ИФТФ им. Галушкевича. Трилогия (СИ) - "Кьяза"

  - Что с ней? - а вообще слова вылетели в эфир? Крыс словно оглох, следя как тонкая фигурка скрылась в дверях.

   - Последствия стресса. Сейчас уже начала понемногу есть. Оклемается, - все-таки услышал его директор, - пойдем, поговорим.

   К удивлению Крыса, Тимофей Ильич привел его не в кабинет, а в подвал, где хранилась картошка.

   - Молодой ты и горячий, а здесь нас никто не услышит.

   - Тут и прикопаешь? - невесело усмехнулся Крыс, перед глазами все стояла страшная картина - сломленная жестокой судьбой девочка.

   - У меня тридцать ребят от мала до велика. У кого родителей на глазах по пьяни  убили, кто подкидыш, кто перекати-поле. Зачем им лишние травмы? Они все мечтают о нормальной семье. Твое появление может подарить им боль, напрасные надежды. Не надо им такого. Давай так. Непростая это девочка, совсем не простая. Упертая. И плохо ей, очень плохо. Поэтому мой тебе совет, рассказывай правду. От этого зависит, отдам я ее тебе или вызову ментов.

   - Долго рассказывать придется.

   - Я не спешу. Тем более у ребят сейчас ужин, а потом девочка ляжет спать. Да не дергайся ты. Я поселил ее отдельно от ребят, у нее своя комнатка, рядом с моим  кабинетом, воспитатели у нас толковые, и дежурный будет рядом с ней.

   Крыс вздохнул и начал. Он исповедовался, рассказывая все об Алинке, пытаясь донести до директора свое отношение к ней, свои мысли. Он доказывал постороннему человеку, что способен защитить ее. Имея достаточно взрывной характер, иногда срывался на угрозы, но непреклонный вид Тимофея Ильича спускал с небес на землю. Крыс переводил дух и продолжал рассказ. Что это было? Попытка оправдать себя? Или он не выдержал напряжения последних дней? Да кто теперь знает. Важно другое, по мере разговора Крыс осознавал, что все только начинается. Девочка стала ценным призом в гонке взрослых, а сам Крыс сейчас находится под колпаком.  "Далеко ты забрался" - слова Лачинского пульсировали в голове. Твою мать, он же засек его местоположение. И сейчас, когда сигнал не поступает, возможно, направил своих ищеек сюда. К Ребенку.

   Когда он смолк, ему стало плохо. Тимофей Ильич заметил, что мужчина побледнел:

   - Ответь мне, Сергей, почему она тебе не позвонила, когда все произошло?

   - Не знаю. Говорю же, сам валялся без сознания в больнице.

   - Мда. Как же тебя угораздило?

   - Не могу, подписку давал.

   Они сидели на пыльном мешке, на земляном полу валялись окурки, Крыс, пока рассказывал, выкурил целую пачку.

   - Ну и? - директор выжидающе уставился на него.

   - Отдай мне Ребенка. У меня есть возможность отправить ее за границу.

   - Документы готовы?

   - Это ерунда.

   - Знаешь, далек я от высших кругов, мы люди простые, деревенские. Но вот жизненный опыт подсказывает, что ты сам по углам прячешься. Вон как телефон резво сломал, видать знал, что тебя вычислить могут.

   - Вычислили, - подтвердил Крыс. Он должен был принять решение. Трезво и правильно. Вот только ой как не хотелось его принимать.

   - А значит, девочку тоже втянешь в свои шпионские игры. Ей мало?

   - Ей более чем достаточно, да и это она не заслужила. Я хочу защитить ее.

   - А ты можешь сейчас обеспечить ей безопасность? Вот как выйдешь с ней за калитку, и пока она не улетит за границу? Да и там...

   Крыс не ответил. Он проиграл. Но ведь главное, что она жива? И детдом сейчас не худшее, что могло произойти.

   - Как она тут очутилась?

   - Не знаю. Она просто появилась в моем кабинете. Сказала, что родители умерли, и грохнулась в обморок. Жена осмотрела ее, сказала, нервное истощение. Из документов только паспорт. Мы хотели вызвать милицию, но она услышала, и у нее началась истерика. Пришлось пойти на должностное преступление.

   Смелая девочка, сильная малышка. Боясь расправы со стороны тех, кто убил Соловьевых, она сама бежала из Москвы, сама нашла Богом забытый уголок, где спрятаться.

   - Она... На ней не было следов насилия?

   - Нет.

   - Угрожали?

   - Нет. Говорила, что не хочет с одноклассниками встречаться. Ты решил?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

   - Может ей в приемную семью?

   - Так быстрее засекут появление нового человека, мы ж в деревне, все как на ладони. Да и кто у нас возьмет? Ну раз решение принято, то пойдем, провожу.

   - Нет, надо замести следы.

   Чувствуя себя последней сволочью, Крыс уже начал просчитывать дальнейшие варианты. Сюда на авто езды часов шесть, значит у него есть еще пара часов.

   - Пойдем, - согласился Тимофей Ильич.

   Уже в кабинете Крыс раскрыл ноутбук. Тимофей Ильич отдал ему  телефон, который Алинка на вокзале купила и куда вставила вокзальную симку, без оформления контракта. Привыкшая к дорогим гаджетам, Ребенок выбрала хорошую модель,  которая позволила использовать аппарат как модем. Крыс за час заменил все данные по Ребенку в центральной базе по опеке, оформив ее по фамилии бабушки - Ковалевской Аленой Валерьевной. Дату вписали летнюю, чтобы не вызвать подозрений. Отключившись, Крыс погладил крышку ноута.

   - Отдадите ей? Она хороший программист, ее ждут в Бауманке.

   - Не могу, вызовет подозрение. Нам бы простенький комп, тогда смогу сказать, что отдали списанный.

   - Я буду приезжать.

   - Я не разрешу вам видеться. Могу присылать отчеты.

   - Хорошо, - покорно согласился Крыс. Все правильно. Одна встреча, и он не сможет уехать без нее. А рядом с ним сейчас опасно.

   - Когда она закончит одиннадцатый класс, я направлю ее поступать в институт в Москву.

   - Хорошо.

   - Сергей, ты же понимаешь, что так будет лучше?

   - Понимаю, твою мать, понимаю. Но все равно ощущаю себя куском дерьма.

   Тимофей Ильич вышел и тут же вернулся:

   - Ей на ночь вкололи снотворное, чтобы спала. Ты можешь ее увидеть.

   В маленькой каморке под застиранным одеялом спала крестница. Даже под лекарством она не расслабилась. Круги под глазами, обескровленное лицо, заострившиеся скулы, стиснутые зубы. Крыс опустился перед ней на колени.

   - Прости, Ребенок, я не могу иначе. Живи, просто живи, мне больше и не надо. Надеюсь, потом ты сумеешь меня простить или хотя бы понять.

   Тимофей Ильич сам отвез его в Орел. В ночи изваянием в зале ожидания сидел мужчина с изуродованным лицом. О чем он думал, никто не знал, но редкие отъезжающие пытались держаться подальше от казалось дремавшего незнакомца. И не зря. Прикрыв уставшие глаза, так и не привыкшие к очкам, Крыс усиленно строил свою дальнейшую стратегию жизни. Крыс? Нет, часть его умерла пять дней назад, когда он потерял крестницу. Сегодня он умер окончательно, предав ее. И пусть разум вопил, что иначе нельзя, потому что если о ней узнает Лачинский, то Ребенку будет подписан смертный приговор, а она должна жить, черт возьми. Однако совесть тихо нашептывала ему, какой же он моральный урод. Где-то далеко под действием лекарств спала рыжая девчонка. А на ночном вокзале начинал новую игру Джокер.

   :::::::::::::::::::::::

   Лачинский прислал своих молодчиков через пару дней, когда Джокер уже колесил по детдомам Тульской области. До этого был марш-бросок по орловским интернатам. Формальные вопросы, демонстрация удостоверения, просмотр списков. Ничего. Следующий и по накатанной.

   И вот он сидел на заднем сидении в дорогом внедорожнике, летящем по Симферопольскому шоссе в Москву.

   - Парни, вы б в пятнашки не играли бы, - небрежно бросил Джокер молодчикам, - я как-то на тот свет еще не собираюсь.

   Те переглянулись, но ничего не ответили. Джокер огорченно вздохнул. Мда, тут проблемы с интеллектом, намеков не понимают. Беда с этим бритоголовыми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

   И вот то самое кафе, где они встречались в последний раз. Лачинский хмуро смотрел на хакера, который с наглой улыбочкой приближался к нему.

   - Мы договаривались о встрече.

   - Правда? Не  помню, бухой был. Да ладно тебе, Валерьич, ну не успел.