Обман Инкорпорэйтед (сборник) - Филип Дик

– Они сидели на кушетке… Затем Натан обнял Фэй и поцеловал ее. В губы.

Чарли промолчал. Однако я видел, что он внимательно слушал. Мне захотелось успокоить его.

– Наверное, можно не тревожиться… Натан не говорил, что любит мою сестру.

Чарли прервал меня жестом руки.

– Плевать я хотел на все это!

– Что ты имеешь в виду? – возмутился я. – Ты хочешь сказать, что тебе плевать на такую важную информацию?

– Нет, твоя информация тут ни при чем.

Помолчав некоторое время, он продолжил разговор:

– Что еще случилось дома на этой неделе? Только больше не говори мне о них. О Натане и Фэй. Лучше расскажи об утках.

– Утки… Сейчас посмотрим.

Я сверился с записями.

– После моего последнего отчета утки отложили тридцать яиц. Пекины несутся больше других. А меньше всех откладывают руены.

Чарли угрюмо молчал.

– Что еще ты хотел бы узнать? – спросил я. – Сколько корма они потребляют? У меня тут записаны и вес, и стоимость.

– Ладно, – проворчал он. – Расскажи мне про стоимость.

Я интуитивно чувствовал, что его безразличие к такой важной теме, как отношения Фэй и Энтайла, было тесно связано с моим неадекватным стилем изложения. Мне просто не удалось создать убедительного описания. Как он мог реагировать, если я предоставил ему лишь скудные сведения? Меньше, чем в колонке новостей. Когда редакция журнала намеревалась вызвать эмоциональный отклик у читателей, она привлекала к работе экспертов и отдавала теме целый разворот. Она не ограничивалась хронологическим перечислением фактов, как это делал я.

Мне уже не раз приходилось сталкиваться с ограничениями моего систематического метода. Он идеально подходил для записи важных событий, но был неэффективным средством при передаче данных другому человеку. Раньше запись и хранение значимых фактов предназначались только для меня, так сказать, для моего личного использования. Но теперь я собирал сведения для другого человека, причем не имеющего научного образования. Хорошенько подумав, я вспомнил, что в прошлом меня увлекали драматические рассказы, изложенные в «Американском еженедельнике». Я лучше усваивал факты, если они подавались в художественной форме, как, например, в журналах «Захватывающие чудеса» и «Изумительные истории».

Случай с Чарли научил меня нескольким важным вещам. Покидая госпиталь, я чувствовал разочарование, и впервые за многие годы это было разочарование собой и своими методами.

Примерно через день, когда я был дома один, раздался звонок в дверь. Он застал меня за раскладыванием высохшего белья. Я подумал, что Фэй вернулась из города и что ей требуется моя помощь в переноске продуктов из машины. Оставив белье на столе, я открыл дверь и увидел незнакомую женщину.

– Привет, – сказала она.

– Здравствуйте.

Женщина была довольно миниатюрной. Мне понравились ее длинные густые волосы, собранные в «конский хвост». Взглянув на смуглое, как у итальянки, лицо и на изогнутый, как у индейцев, нос, я решил, что она иностранка. Твердый подбородок гармонировал с большими карими глазами, чей настойчивый взор заставил меня нервничать. Поздоровавшись, она молча разглядывала меня и улыбалась. Ее острые зубы пробудили в моем уме рой мыслей о вампирах и дикарях-каннибалах. Она была одета в шорты, золотистые сандалии и зеленую мужскую рубашку, завязанную узлом на тонкой талии. В одной руке она держала сумочку и папку, в другой солнечные очки. На дорожке я увидел новый ярко-красный «Форд». В каком-то смысле эта женщина ошеломила меня своей красотой, и в то же время я осознавал неправильность ее пропорций. Голова незнакомки была слишком большой для шеи и плеч (возможно, это впечатление объяснялось наличием густых волос). Ее грудь выглядела впалой совсем не так, как у других женщин. Бедра также не соответствовали пропорциям плеч, а ноги казались несколько коротковатыми. Да и ступни были слишком маленькими для ног. Она напоминала мне перевернутую пирамиду.

Судя по первым морщинам на лице, я дал бы ей лет тридцать, хотя она обладала фигурой симпатичной четырнадцатилетней девушки. Ее тело не созрело до нужных размеров, только лицо. Она не развилась до уровня женщины, и это еще больше усиливало иллюзию утяжеленного верха. Когда вы смотрели на ее волосы и лицо, она казалась вам восхитительно красивой. Но стоило вашему взгляду переместиться на фигуру, как вы тут же осознавали дефект телосложения. В ней было что-то неправильное и фундаментально непропорциональное.

В хриплом голосе преобладали низкие тона. Этот голос, как и глаза, был наделен непререкаемым авторитетом и властью. Я вдруг понял, что не могу отвести взгляд от женщины. Мы виделись друг с другом в первый раз или, говоря на местном жаргоне, «не пересекались» раньше. Тем не менее она вела себя так, словно знала меня и ожидала увидеть здесь. В ее лукавой улыбке сквозила надменная уверенность. Женщина сделала несколько беззвучных шагов и, пройдя мимо меня, направилась в гостиную. Мне пришлось торопливо отступить. Судя по всему, она бывала здесь прежде, потому что не глядя положила солнечные очки на низкий столик, тот самый, на котором Фэй всегда оставляла зонты и сумочки.

Затем незнакомка повернулась ко мне и спросила:

– У тебя недавно были боли в голове? Такие странные? В районе висков?

Она приподняла руку и провела пальцем по лбу чуть выше бровей.

– Да… Странные… А откуда вы знаете?

Она подошла ко мне и остановилась всего лишь в полуметре.

– Это терновый венец избранника, – сказала незнакомка. – Мы все должны носить его до того момента, как старый мир рухнет и начнется новая эра. Отныне он есть и у меня. Я получила его в прошлую пятницу, когда была распята на кресте, а затем провела ночь в холодном склепе.

Улыбаясь мне и не сводя с меня больших карих глаз, она продолжила рассказ:

– Я провела ночь где-то за стенами дома, в холоде и тьме, и даже не знала этого. А моя семья, муж и дети, не ведали, что я потерялась, как будто время прервало свой бег. Меня переместили в вечность. Весь дом вибрировал. Я видела это! О Боже! Казалось, что он готов взлететь в небо, как космический корабль.

– Ого! – сказал я, не сводя с нее взгляда.

– Над домом разливался синий свет, вспыхивавший, как разряды электричества. Я лежала на земле, и свет поглощал меня. Он шел из того космического корабля. Еще мгновение, и он унес бы мой дом в глубокий космос. Ты понимаешь, о чем идет речь?

Я покорно кивнул в ответ.

– Меня зовут миссис Хэмбро, – представилась она. – Клавдия Хэмбро. Я живу в Инвернес-парке. Ты брат Фэй, не так ли?

– Да. Фэй сейчас в городе. Ее здесь нет.

– Я знала это с самого утра, – сказала миссис Хэмбро, – с тех пор, как проснулась.