Золотая рыбка - Несси Остин

Габриель тоже смотрела, смотрела во все глаза. Но не на красоты природы, а на стоящих на верхней ступени широкой каменной лестницы двух такие похожих мужчин. Темные волосы, чеканные черты волевых лиц, стройные фигуры. И хотя Натан не пробыл здесь еще и пятнадцати минут, выглядел он так, точно всю жизнь провел под этим ярким небом и жарким солнцем, В окружении этих древних каменных стен.

Молодая женщина поежилась. Несмотря на жару, ее вдруг зазнобило. Да, Натан сразу же стал здесь своим, а вот она — нет. И на нее вдруг накатила паника. Однако Габриель тотчас взяла себя в руки. Наверняка Натан именно на это и рассчитывал: запугать ее, лишить самообладания, обратить в ничтожество. Недаром же он только что метнул на нее столь убийственный, жалящий взгляд. Хочет, чтобы она чувствовала себя здесь чужой и ненужной, растерянной и одинокой. И не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять его замысел…

Тем временем Жерар поманил пышнотелую матрону, по всей видимости исполняющую в замке обязанности домоправительницы, и что-то негромко сказал ей. Потом повернулся к Габриель.

— Доминика покажет тебе твою комнату, Габи. Надеюсь, она тебе понравится. Должно быть, ты устала с дороги и не откажешься принять душ, передохнуть немного. А я пока проведу Натана по стенам. Увидимся за ужином. Согласна?

А что ей оставалось, кроме как согласиться? Габриель молча кивнула. Ну конечно, ей здесь отведена роль второго плана. Но разве смеет она рассчитывать на большее? На протяжении многих веков в этом замке правили твердой рукой мужчины, а женщины привыкли подчиняться и знать свое место. Наверное, в этом есть и свои плюсы. Возможно, Натан просто-напросто забудет о ней, отвлеченный новыми впечатлениями, и через несколько дней ее отпустят подобру-поздорову. Можно будет поехать в Париж, повидаться с Делией…

Ах, дорогая тетя! Как жаль, что тебя нет со мной сейчас. Тогда у меня было бы, на кого опереться в предстоящей нелегкой борьбе характеров, мысленно обращалась к Делии Габриель. Потому что, как ни тешила себя молодая женщина мыслями о том, что Натан забудет о мести, на самом деле она не сомневалась, что все только начинается.

Поглощенная этими мыслями Габриель, почти не замечая дороги, шла за пухленькой, но шустрой Доминикой по путанице темных коридоров и лестниц. Наконец домоправительница привела ее в просторную светлую комнату и на не слишком твердом английском осведомилась, не надо ли услужить еще чем-нибудь. Получив отрицательный ответ, она удалилась, оставив молодую женщину в одиночестве осваиваться на новом месте.

Габриель осмотрелась по сторонам. Вот это да! Прямо хоть в кино снимай. По стенам висят старинные гобелены с изображениями отважных рыцарей, что в полном боевом облачении несутся в бой, пока прекрасные дамы в волнении заламывают руки на балконах. На полу лежит ковер, так и наводящий на мысли о том, что его вывезли откуда-нибудь из Палестины в виде военного трофея.

Огромная кровать увенчана тяжелым балдахином с массивными золотыми кистями. Правда, сейчас, судя по тому, как балдахин поднят, он выполняет исключительно декоративную роль. И то хорошо — в такую жару с опущенным пологом спать, верно, будет невыносимо.

Ажурную решетку окна обвил плющ, но света в комнате хватало — он щедро струился с лазурных небес. Из сада доносилось благоухание роз. Где-то вдалеке слышался монотонный тягучий напев — должно быть, гнал стадо пастух.

Габриель показалось, будто она перенеслась на несколько сотен лет назад, в прошлое. Возможно, и тогда в этой сонной комнате так же витал запах роз, а вдали выводил тот же напев какой-нибудь селянин.

Однако, войдя в ванную, молодая женщина убедилась, что и этому замку не чужды веяния прогресса. Все тут было отделано по последнему слову техники, а на полочках стояла целая выставка разнообразных шампуней, гелей и кремов на любой вкус — как мужской, так и женский. Видимо, комната находилась в постоянной готовности к приему гостей любого пола и возраста.

Сама ванна размерами напоминала маленький бассейн. Наполнив ее и напустив побольше пены, Габриель с наслаждением опустилась в теплую ароматную воду. Как хорошо!

Отличное настроение портили лишь мысли о Натане. С того памятного разговора в ее квартире он не сказал ей и пары фраз. А всякий раз, осмелившись посмотреть на него, Габриель наталкивалась на пристальный и жгучий взгляд серых глаз. Взгляд этот был исполнен не только гнева, но и откровенной чувственности, которая и пугала, и возбуждала молодую женщину.

Вдоволь понежившись в ванне, Габриель вылезла из воды, вытерлась мягким махровым полотенцем и, набросив воздушный пеньюар, что висел рядом с раковиной, вернулась в комнату. Только теперь она почувствовала, что и в самом деле устала с дороги. Мягкий диван напротив раскрытого окна так и манил к себе. Габриель прилегла, обещая себе, что полежит всего пару минуточек… и задремала.

Проснулась она оттого, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Пристальный, тяжелый, он пригвоздил ее к месту, не давая пошевелиться. Вот ведь померещится со сна — откуда бы здесь взяться кому-нибудь, кроме разве что Доминики?

Но Габриель напрасно успокаивала себя. Еще не проснувшись как следует, она уже поняла, кто на нее смотрит. Так оно и оказалось. Стоя в нескольких шагах от дивана, Натан с откровенным мужским интересом глядел на виднеющиеся из-под короткого пеньюара стройные ножки спящей красавицы, на чуть приоткрывшуюся в вырезе грудь.

Осознав, в каком двусмысленном виде он застал ее, Габриель вспыхнула.

— Какого черта ты здесь делаешь? — недовольно осведомилась она, поджимая ноги и плотнее запахивая полы пеньюара.

Наглец усмехнулся. Вот так, наверное, мог бы усмехнуться тигр перед прыжком, зная, что намеченная жертва никуда не денется.

— Ждал, не развяжется ли этот поясок, — признался он, протягивая руку к шелковой ленте на талии Габриель. Молодая женщина отпрянула, и Натан, довольный, убрал руку. — Я бы не отказался увидеть вновь все твои ямочки и изгибы, что так соблазнительно просвечивают сквозь паутинку, которую ты на себя нацепила. Знаешь ли, — продолжил он, доверительно понизив голос, — я ведь как раз прикидывал, не ускорить ли мне события и не исполнить ли роль прекрасного принца, что будит поцелуем спящую красавицу. Только, клянусь, я бы не ограничился одним поцелуем. Я бы поцеловал тебя сто, нет, тысячу раз… и не только в губы.

Габриель хотела возмутиться, но из пересохшего горла вылетел лишь сдавленный писк. Тело вновь подвело свою хозяйку, бурно реагируя на описанную Натаном чувственную картину. Губы невольно приоткрылись, как два розовых бутона, только и ожидающих, чтобы их сорвали. Соски напряглись, выступили под тонкой тканью двумя упругими бугорками, венчающими холмики грудей.