Красивая проблема (СИ) - Дюран Хельга

Мне о себе было совершенно нечего рассказать. Чего я добилась за свою яркую, насыщенную жизнь?

НИ-ХУ-Я!

Мне даже нечем похвастаться. Рассказать своей начальнице, как я автосалон разъебала? Или как мента из-за меня со службы выгнали? Почему мне это больше не кажется забавным? Еще пару недель назад казалось.

От самого большого стресса, который я пережила в жизни, время как будто остановилось. Как будто я в этих Ивушках не три недели, а уже несколько лет. Может быть, у меня все же поехала крыша?

Сегодня Зина доверила мне от начала до конца приготовить окрошку. Я любила окрошку. Как раз в жару самое оно!

Я провозилась с ней полдня, но у меня получилось. Вроде бы. Хоть бы ничего не перепутать, мне не хотелось, чтобы Антон снова плевался за столом, как от того кофе, что я ему приготовила. Напротив, мне захотелось, чтобы Антон меня похвалил. Чтобы он увидел, что я хотя бы чего-то стою, а не просто так здесь сижу на всем готовеньком. Почему не от Дениса я ждала похвалы? Это же он назвал меня никчемной? Не знаю. На мнение младшенького мне вообще было плевать.

– Молодец, Кристиночка! – «приняла у меня работу» Зина. – Все ровненько! Кусочек к кусочку!

Гордиться окрошкой? Смешно, не правда ли? Когда больше нечем похвастаться, сойдет и она!

В такие моменты я думала о том, что хорошо бы было, если бы Зина была моей мамой. Любви, нежности и заботы этой женщины хватило бы на всех людей на Земле. А может быть, моя родная мама меня не хвалила потому, что было не за что? А почему она никогда со мной не готовила? У нас был повар, но она же умеет тоже. Дети в школе рассказывали, как пекли с мамами печенье на Рождество. Почему мне не досталось даже этого?

Распираемая от эмоций, я пошла кормить кроликов. Пушистики были в порядке, все, кроме Джинджер. Ее клетка была пуста. Я открыла ее и осмотрела домик для крольчат. Там тоже никого. Только одинокое пушистое холодное гнездо.

Я забеспокоилась. Может быть ее переселили в другую клетку. Я обшарила все домики что были в поисках крольчихи и ее малышей, но их нигде не было. Странно. Что могло случиться? Куда она пропала?

Тревога не покидала меня до самого вечера. Когда Денис с Антоном вернулись домой, я сразу же бросилась к ним, едва они вышли из машины, чтобы разузнать о судьбе крольчихи.

– Где Джинджер? – с ходу задала я вопрос. – Куда вы ее дели?

Мужчины переглянулись и непонимающе уставились на меня.

– Какая, нахуй, Джинджер? – сморщился Антон. – Кто это?

– Белая крольчиха, – пояснила я. – С малышами.

Антон перевел взгляд на Дэна и молчал. У меня внутри все сжалось от плохого предчувствия.

– Ты их кому-то отдал? Да? – озвучила я свою догадку.

– Кристина, мы съели твою Джинджер вчера на ужин, – совершенно спокойно ответил Денис.

– Что? Ты убил Джинджер? – набросилась я на Дениса. – Как ты мог? А куда ты дел ее детей? Тоже убил?

– Нет. Детей я не трогал. Твоя Джинджер их сама сожрала!

– Нет, – я замотала головой, не в силах справиться со слезами, которые хлынули, застилая весь мир, выжигая мне глаза.

– Нехуй было к ней лезть! – повысил голос Денис, гневно сверкая глазами. – Тебе говорили, что нельзя трогать крольчат? Говорили? Это из-за тебя она уничтожила свой помет! Вот что бывает, когда не слушаешь то, что тебе говорят, Кристиночка! – Я не смогла ничего ответить, только надрывно всхлипнула глядя на совершенно бесстрастное лицо этого убийцы. – Перестань давать животным имена! Рано или поздно, они все окажутся на нашем столе!

Больше не взглянув на меня, Денис стукнул кулаком по машине и пошел в дом. Я всхлипнула еще раз и со всех ног бросилась к бане. Там я упала без сил на одну из чурок и разревелась в голос.

Неужели это я виновата в смерти Джинджер? Неужели она и правда съела своих детей? Из-за того, что я просто на них посмотрела? Этот ужас не укладывался в моей голове.

–Кристина! – услышала я голос Антона совсем рядом.

Из-за своих рыданий, я не слышала, как он подошел. Он присел рядом и обнял меня. Я уткнулась в его рубашку, пахнущую его парфюмом, и разрыдалась еще сильнее. Он ничего не говорил, просто убаюкивал меня, как маленькую, и сопел мне в ухо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

–Это правда? – проревевшись, всхлипнула я. – Это я виновата? Я не сделала ничего такого...

–Крис, я понимаю твою потерю, но это всего лишь кролики. Мы разводим их, чтобы есть. Перестань! – он отстранился и убрал от моего лица мокрые волосы. – У крольчат есть свой собственный запах. Если брать их в руки, гладить или просто шариться в гнезде, они начинают пахнуть человеком. Тогда крольчиха перестает их кормить или съедает. Дэн ее забил потому, что если однажды крольчиха съедает свой помет, то есть вероятность, что всех своих последующих детей она будет тоже съедать по привычке. Она больше ни на что не годилась, кроме жаркого.

– Я не знала! Я не хотела, чтобы так случилось! Как мать может бросить своих детей или съесть? Это ужасно! – продолжала причитать я.

– Даже люди бросают своих детей, – грустно ответил Антон. – А они животные. Что с них возьмешь?

– Я трогала только одного! – не унималась я. – Зачем она съела всех?

– Блядь, да откуда я знаю? – раздраженно ответил Антон.

Я снова положила голову ему на грудь и постепенно успокоилась. Я слушала ровное дыхание мужчины и стук его сердца, который эхом раздавался во мне самой. Зачем он пришел меня утешать? Разве он не думает так же, как Дэн, что я расстроилась из-за полной хуйни?

– Мне так больно! Мне так жаль! От меня одни несчастья!

– Так бывает, Кристина, – вздохнул Антон. – Надеюсь, это самое страшное событие, что тебе придется пережить в своей жизни.

Я подняла на него глаза и встретилась с его спокойным, немного грустным взглядом. Мне захотелось как-то отблагодарить этого мужчину за его сострадание, доброту и тепло. Я не придумала ничего лучше, как его поцеловать.

24. Антон

Это уже входит в привычку – сначала я ее утешаю, а потом мы целуемся. Дурочка, маленькая, сладкая дурочка...

Кристина совсем не умела целоваться. Просто подставила свои распухшие от слез, соленые губешки и обвила мою шею руками. Я не смог удержаться. Положил на ее затылок руку, вторую на ее шею, где быстро-быстро под моими пальцами пульсировала артерия и пил ее губы, лаская их своими, наслаждаясь неопытностью девушки.

Я же поклялся, что это больше не повторится? Поклялся, а моя рука уже спустилась ниже, к ее маленькой упругой груди, язык заскользил по нежной шее. Кристина тихо застонала, когда я легонько сжал ее грудь через тонкую ткань ее топика, затем провел пальцем по заострившемуся сосочку.

Ее дыхание участилось, она крепче вцепилась в мои плечи и прильнула ко мне всем своим тонким, хрупким, но таким податливым телом. Мои брюки туго, до боли натянулись в районе ширинки. Я хочу ее! Пиздец, как хочу!

Господи Исусе! Нужно прекратить это! Прямо сейчас!

Пальчики Кристины уже расстегивали пуговицы на моей груди, когда я перехватил ее запястья.

– Крис, не надо! – рвано выдохнул я.

Она подняла свои затуманенные от желания глаза и снова смущенно опустила.

– Почему, Антон? Я тебе не нравлюсь? – дрогнувшим голосом спросила она.

– Не в этом дело... У меня уже есть женщина. Я не должен...

Что я мог еще сказать, чтобы не расстроить девчонку еще сильнее? Я же не мог сказать, что не буду ее трахть потому, что она дочка Баса? Что не хочу, чтобы она ко мне привыкала, чтобы я к ней привыкал. Что она всего лишь вынужденная гостья в нашем доме. Что межу нами ничего не может быть. Вообще ничего.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Что? – со смешком вырвалось у нее. Она посмотрела на меня с презрением, а затем поднялась на ноги, поправляя на себе одежду. – Ясно!

Кристина оставила меня одного и ушла, не оборачиваясь, в сторону дома.

– Блядь! – вырвалось у меня.

Я не хотел ее обижать, но так будет лучше. Я посидел еще немного, покурил, дожидаясь, пока опадет член, и только потом пошел следом за девчонкой.