Записки жены программиста - Алекс Экслер

В тот момент, когда папулька играет в "Doom", к его комнате лучше и за километр не подходить, потому что на любые вопросы папулька отвечает сквозь зубы: "Будьте любезны, изложите свою просьбу в письменном виде и передайте ее моей секретарше Алле Сергеевне". Причем отвечает так он даже на мамулькины просьбы, которая за упоминание имени Аллы Сергеевны в нашем доме может убить. Но папулька в таком состоянии сам убьет кого угодно, что хорошо знают все монстры и мы с мамулькой, поэтому его лучше оставить в покое.

Но сегодня, к счастью, папулька был в прекрасном настроении и увлеченно резался в свой любимый "Лайнс", возбужденно крича на всю квартиру, когда ему попадался квадратик не того цвета, на который он рассчитывал.

– Папа, – сказала я ему, подойдя к компьютеру и нажав на кнопку "Pause", чтобы затормозить игру.

– Что такое? – недовольно спросил папулька, одним глазом кося на монитор, чтобы воспользоваться моментом остановки и сразу прикинуть, куда рассовать падающий столбик с разноцветными квадратиками, а другим глазом выражая свое неодобрение попыткам помешать ему в тот момент, когда он "работает у себя в кабинете".

– Папа, – повторила я. – Ты помнишь, что к нам недавно приходил мальчик, который просил моей руки?

– Помню, – ответил папа нетерпеливо. – К нам приходил недавно мальчик, который просил твоей руки. А я тут при чем? Он же твоей руки просил, а не моей. Так что моя рука до сих пор принадлежит мне и хочет играть в "Лайнс".

– Моей руки он просил у тебя, – терпеливо объясняю я. – И ты ему не ответил отказом.

– Ну да, – согласился папулька. – А что, надо было отказать?

– Нет, – ответила я, – можно было и не отказывать. Меня только другое волнует. С того момента прошел почти месяц, я нахожусь в подвешенном состоянии, а мне никто ничего не говорит. Сергей молчит, как рыба об лед, вы с мамулькой – тоже ничего не говорите…

– Подожди, дочь, а что мы должны делать-то? – в глазах папульки – искреннее недоумение.

– Ну, – замялась я, – например, назначить день свадьбы. Обсудить ее, в конце концов. Вы вообще родители или где?

– Я не понимаю, чего ты суетишься-то? – спросил папулька очень спокойно. – У тебя теперь жених – есть?

– Есть.

– Ну и не нервничай. Раз жених есть, значит он все и решит. Я же не буду за ним бегать с лопатой и орать: "Серега! Назначай день свадьбы, подлец!" У нас семья не что-нибудь… Мы занимаем довольно высокое социальное положение в обществе и ты – наша дочь – не какая-нибудь лахудра-бесприданница. Так что парень должен сам подсуетиться. Этим он себя и покажет. А ты сейчас находишься в помолвленном состоянии, как говорили раньше, так что не беспокойся. Некоторые девушки помолвленными лет пять ходили и ничего. Сдюжили. Так что радуйся и наслаждайся холостой жизнью.

– А-а-а-а, – сказала я. – Поняла. То есть ты не дергаешься из принципиальных соображений.

– Именно, – ответил папулька. – Я знал, что ты въедешь, потом что ты умом пошла вся в меня.

– Мамулька тоже говорит, что мой глубокий ум – от тебя, – мстительно сказала я, – потому что ее – до сих пор на месте.

– Дитя хамит, – глубокомысленно сказал папулька. – Причем не только хамит, но и мешает папе работать. Вывод – пороть ремнем!

– Всех не перепорете, – заявила я, покидая этот негостеприимный кабинет.

– Опа мать! – заорал папулька, запуская "Лайнс". – Опять синий! Ну что ты будешь делать, а?

Я вернулась в свою комнату и стала думать. Ситуация вырисовывалась довольно странная. Разумеется, я вовсе не хотела уж так замуж, чтобы самой форсировать события. С другой стороны, я готова была выйти замуж за Сергея, потому что знала: в моих руках этот парень станет знаменитым! Ну и я вместе с ним заодно. А сейчас получалось так, что Сергей сделал над собой неимоверное усилие и попросил моей руки, папулька сделал неимоверное усилие и ему не отказал, после чего они оба стали почивать на лаврах, совершенно не собираясь что-нибудь дальше делать. И эта ситуация могла продолжаться еще очень долго. Терпеть такое положение дел я не собиралась, поэтому решительно сняла трубку и позвонила Сергею.

– Але, – раздался в трубке заспанный голос моего благоверного.

– Милый, я тебя не разбудила? – фальшиво встревоженно осведомилась я.

– Разбудила, – ответил Сергей и зевнул так, что чуть не проглотил трубку.

– Сейчас, милый, уже одиннадцать часов дня, – саркастично сообщила я. – И почему ты дрыхнешь в это время – не очень понятно.

– А то ты не знаешь, – лениво сказал Сергей, – что программисты часто по ночам работают.

– Знаю я, как они работают, – заявила я. – Или по Интернету шляются, или в чатах сидят, или почту читают.

– Вот и неправда, – горячо заспорил Сергей.

(Я уже давно заметила, что особенно горячо он спорит в тех случаях, когда я попадаю в точку.)

– Я всю ночь новый проект делал, – объяснил он.

– Ладно, – говорю, – проект. Ты мне лучше другое скажи: мы с тобой женимся, или я могу уже начинать рассматривать другие предложения?

На том конце воцарилось потрясенное молчание.

– Не понял, – наконец, сказал Сергей. – Что значит "другие предложения"?

– То и значит, – ласково сказала я. – Ты думаешь, что ты один потрясен моей красотой и умом? У меня в институте таких потрясенных – хоть пруд пруди. С утра до вечера ходят и трясутся.

– Я им потрясусь, – обозлился Сергей. – Я им так потрясусь! Завтра же пойду к тебе в институт…

– Стоп, – говорю я. – Не сомневаюсь, что это будет нечто ужасное, но мы сейчас обсуждаем совсем другой вопрос.

– Какой? – спрашивает Сергей.

Блин, думаю я, неужели все мужики так медленно въезжают? И этот, вроде, еще один из самых сообразительных.

– Сережа, – говорю я мягко. – Ты просил моей руки, или мне это приснилось в кошмарном сне?

– Просил, – отвечает он твердо.

– Тебе мои родители ответили отказом или согласием? – снова интересуюсь я.

– Согласием.

– Тогда будь любезен, назови мне дату того светлого дня, когда мы хотя бы пойдем подадим заявление, – ласково говорю я, – чтобы я знала: успею я за это время за кого-нибудь другого сходить замуж или не успею. Ты не думай, я на тебя не давлю с подачей заявления. Можешь тянуть столько, сколько хочешь. Просто мне надо скорректировать свои планы.

На том конце трубки снова воцаряется молчание. Сергей явно раздумывает. Я тоже жду, и его не дергаю.

– Знаешь что, – наконец, раздается его голос. – Заявление мы с тобой прямо завтра пойдем подавать. А после подачи я загляну к тебе в институт, чтобы посмотреть, кто именно там потрясается. Я лучше их сам потрясу, чтобы они не перетряслись.

– Ну, договорились, – говорю я. – Во сколько встречаемся?

– В три часа дня возле загса на "Речном вокзале".

– Как скажешь, милый, – говорю я, кладу трубку и тяжело вздыхаю. Все-таки, тяжело с этими мужиками. Пока их в нужную сторону подтолкнешь, весь язык стереть можно.

На следующий день встречались, как и договорились, в три часа дня возле загса. Подача заявления – это, конечно, еще не свадьба, но и уже не поход в кино, поэтому я оделась более-менее празднично, накрасилась и вообще – вид имела соответствующий. Девчонки из институтской группы (у меня в этот день были занятия) моментально заметили мое необычное состояние и забросали вопросами. Но я молчала, как партизан. Не потому что боялась сглазить или еще из-за чего-нибудь, а просто не хотелось рассказывать раньше времени, тем более что в Сергее, к сожалению, до конца никогда ни в чем нельзя было быть уверенной.

Лично я на свидание пришла минут на пятнадцать раньше срока, а Сергей – ну конечно! – опоздал. Вот ненавижу эти его опоздания и никогда к ним не могу привыкнуть! Ладно еще, когда он опаздывает, например, в театр (куда, если честно, мы ходили один раз, и я с ним потом две недели не разговаривала… впрочем, это отдельный разговор), но опаздывать на подачу заявления – это уже не просто слишком, а настоящее безобразие!

– Здравствуй, милый! – встретила я его этой ласковой фразой, сказанной таким зверским тоном, что Сергей невольно присел и попятился.

– Э-э-э, привет, – сказал он и криво улыбнулся.

– Ты мне сразу скажи, – ринулась я на него, – на сколько часов или дней ты намерен опоздать на свадьбу. А то, может, и вообще не стоит эти подачи заявления затевать?

– Ир, Ир, постой, не горячись, – совсем испугался он. – Чего ты раскипятилась? Я опоздал, – тут он посмотрел на часы, – ровно на четыре минуты и три секунды. А в пределах Москвы – ну, ты же знаешь – до пятнадцати минут никак не считается за опоздание.

– Да мне наплевать, что считается, а что не считается, – совсем разбушевалась я. – Ты посмотри, как ты одет!

– А как я одет? – удивился он.

– Вот именно! – заорала я. – Как ты одет! В смысле, во что!

– В черные джинсы, – очень осторожно сказал Сергей.

– Ну да! В твои чертовы компьютерные черные джинсы, в которых я тебя вижу уже черт знает сколько времени! И в эту чертову майку с этой чертовой надписью "Фидо – есть", чтоб оно все сдохло! Я что, за все Фидо замуж выхожу? – орала я уже во весь голос.