Рассказы - Натаниель Готорн

- Этот цветок, - сказал со вздохом доктор Хейдеггер, - эта увядшая и осыпающаяся роза расцвела пятьдесят пять лет тому назад. Ее подарила мне Сильвия Уорд, чей портрет висит вон на той стене, и я собирался вдеть ее в петлицу в день нашей свадьбы. Пятьдесят пять лет она хранилась между страницами этого древнего фолианта. Теперь скажите: возможно ли, по-вашему, чтобы эта роза, прожившая полстолетия, зацвела снова?

- Вздор! - сказала вдова Уичерли, сердито тряхнув головой. - Это все равно что спросить, возможно ли, чтобы зацвело снова морщинистое лицо старухи.

- Смотрите же! - ответил доктор Хейдеггер. Он снял крышку с чаши и бросил увядшую розу в жидкость, которой эта чаша была наполнена. Сначала цветок неподвижно лежал на поверхности, как будто не впитывая в себя влагу. Вскоре, однако, стала заметна совершающаяся в нем удивительная перемена. Смятые, высохшие лепестки зашевелились и заалели - сначала слегка, потом все ярче, как будто цветок оживал после глубокого сна, похожего на смерть; тонкий стебель и листья вновь сделались зелеными, и роза, прожившая полстолетия, предстала перед зрителями такой же свежей, как была тогда, когда Сильвия Уорд подарила ее своему возлюбленному. Она едва распустилась, несколько нежных пунцовых лепестков еще целомудренно прикрывали влажную сердцевину, в глубине которой блестели две-три капли росы.

- Очень милый фокус, - сказали друзья доктора - довольно, впрочем, равнодушно, потому что они и не таких чудес насмотрелись на представлениях заезжего иллюзиониста. - Расскажите, как вы это сделали.

- Слыхали вы когда-нибудь об Источнике юности? - спросил доктор Хейдеггер. - Том самом, который два или три столетия тому назад искал отважный испанец Понсе де Леон?

- Но разве Понсе де Леон нашел его? - спросила вдова Уичерли.

- Нет, - ответил доктор Хейдеггер. - Потому что он искал не там, где нужно. Знаменитый Источник юности, насколько мне известно, находится в южной части полуострова Флориды, неподалеку от озера Макако. Он берет свое начало под сенью нескольких гигантских магнолий, которые растут там уже много веков, но благодаря чудесным свойствам воды до сих пор свежи, как фиалки. Один мой знакомый, зная мой интерес к подобным вещам, прислал мне то, что вы видите в этой чаше.

- Гм, гм! - сказал полковник Киллигру, не поверивший ни одному слову из рассказа доктора. - А интересно, какое действие оказывает эта жидкость на человеческий организм?

- Это вы можете испытать на себе, любезный полковник, - отвечал доктор Хейдеггер. - Я приглашаю каждого из вас, мои уважаемые друзья, выпить столько этой чудотворной влаги, сколько понадобится, чтобы вернуть вам цветение юности. Что до меня, мне стольких тягот стоило состариться, что я не спешу вновь помолодеть. Поэтому, с вашего разрешения, я буду лишь наблюдать за ходом опыта.

Говоря это, доктор Хейдеггер в то же время наполнил все четыре бокала водой Источника юности. По-видимому, она содержала в себе какой-то шипучий газ, так как со дна бокалов беспрестанно поднимались мелкие пузырьки и лопались на поверхности, рассыпая серебристые брызги. От напитка исходил приятный аромат, суливший бодрящее и освежающее действие, и гости, ничуть не веря в возможность омоложения, тем не менее готовы были тотчас осушить бокалы. Однако доктор Хейдеггер просил их повременить.

- Прежде чем пить, уважаемые друзья, - сказал он, - было бы хорошо, если б каждый из вас вывел из опыта прожитой жизни кое-какие общие правила, которыми он мог бы руководствоваться, подвергаясь вторично всем искушениям молодости. Ведь просто срам и стыд, если вы не сумеете воспользоваться своеобразными преимуществами своего положения и стать образцом добродетели и благоразумия для всех молодых людей нашего века.

Четверо почтенных друзей доктора в ответ только засмеялись слабым дребезжащим смешком - до того нелепой показалась им мысль, что теперь, зная, как горько раскаяние, идущее по пятам за грехом, они могли бы вновь поддаться соблазну.

- Так пейте же, - с поклоном сказал доктор. - Я счастлив, что столь удачно выбрал участников своего опыта.

Трясущимися руками все четверо поднесли бокалы к губам. Если напиток действительно обладал теми свойствами, которые ему приписывал доктор Хейдеггер, трудно было найти четырех человеческих существ, которые более остро нуждались бы в его живительном воздействии. Казалось, они никогда не знали молодости и ее наслаждений и, явившись плодом старческого слабоумия природы, всегда были теми седыми, хилыми, немощными и жалкими созданиями, которые, сгорбившись, сидели теперь вокруг стола доктора, настолько дряхлые телом и духом, что даже перспектива вновь обрести юность была бессильна вдохнуть в них жизнь. Они выпили и поставили бокалы на стол.

И сразу же что-то изменилось к лучшему в облике всех четверых, как бывает после бокала доброго вина, - да к тому же веселый солнечный луч в это мгновение озарил их лица. Здоровый румянец проступил сквозь пепельную бледность щек, придававшую гостям доктора сходство с мертвецами. Они взглянули друг на друга, и им почудилось, будто какая-то волшебная сила в самом деле принялась стирать глубокие и зловещие знаки, давно уже начертанные временем на их челе. Вдова Уичерли поправила свой чепец, так как в ней снова проснулась женщина.

- Дайте нам еще этого чудесного напитка! - взволнованно закричали они. Мы помолодели, но мы все-таки слишком стары! Скорее дайте нам еще!

- Терпение, терпение! - остановил их доктор Хейдеггер, с философской невозмутимостью наблюдавший за ходом опыта. - Вы старились в течение многих лет, а помолодеть хотите меньше чем в полчаса! Но, впрочем, вода к вашим услугам.

Он снова наполнил бокалы эликсиром юности, которого еще довольно оставалось в чаше, чтобы половину стариков города сделать ровесниками собственных внучат. Только что заискрились у краев пузырьки, как гости доктора уже схватили бокалы со стола и одним духом осушили их. Но что это не наваждение ли? Они еще не успели проглотить волшебное питье, а уже во всем их существе совершилась перемена. Глаза стали ясными и блестящими, серебристые кудри потемнели, и за столом сидели теперь трое джентльменов средних лет и женщина еще в полном цвету.

- Дорогая вдовушка, вы очаровательны! - воскликнул полковник Киллигру, не сводивший глаз с ее лица, от которого тени старости отлетели, как ночной сумрак перед пурпуром зари.

Хорошенькая вдовушка знала по опыту прошлых лет, что в своих комплиментах мистер Киллигру не всегда исходит из верности истине; поэтому она вскочила и бросилась к зеркалу, замирая от страха, как бы не увидать в нем безобразное лицо старухи. Между тем трое джентльменов всем своим поведением доказывали, что влага Источника юности обладала некоторыми опьяняющими свойствами; впрочем, выказываемая ими легкость в мыслях могла бы быть просто следствием приятного головокружения, которое они почувствовали, внезапно избавившись от бремени лет. Мистер Гаскойн, видимо, был поглощен размышлениями на какие-то политические темы, но относились ли они к прошлому, настоящему или будущему, определить было нелегко, так как на протяжении этих пятидесяти лет были в ходу одни и те же идеи и сентенции. Он то изрекал трескучие фразы о любви к отечеству, национальной гордости и правах народа, то лукавым, двусмысленным шепотком бросал какие-то крамольные намеки, столь, однако, туманные, что даже сам он едва ли улавливал их сущность; то, наконец, принимался декламировать с верноподданническим пафосом в голосе, словно его отлично слаженным периодам внимало царственное ухо. Тем временем полковник Киллигру напевал веселую застольную песню, позванивая бокалом в такт припеву, причем его взор то и дело возвращался к округлым формам вдовы Уичерли. Сидевший напротив него мистер Медберн углубился в сложные денежные расчеты, в которые странным образом вплетался проект снабжения Ост-Индии льдом с помощью четверки китов, впряженных в полярный айсберг.

Что до вдовы Уичерли, она стояла перед зеркалом, жеманно улыбаясь и делая реверансы собственному изображению, словно старому другу, любимому больше всех на свете. Она почти вплотную прижимала лицо к стеклу, чтобы рассмотреть, действительно ли исчезла какая-нибудь давно знакомая складочка или морщинка. Она проверяла, весь ли снег растаял в ее волосах и можно ли без всяких опасений сбросить с головы старушечий чепец. Наконец, круто повернувшись, она танцующей походкой направилась к столу.

- Мой милый доктор! - воскликнула она. - Прошу вас, налейте мне еще бокал.

- Сделайте милость, сударыня, сделайте милость, - с готовностью отозвался доктор Хейдеггер. - Взгляните! Я уже наполнил все бокалы.

И в самом деле, все четыре бокала стояли на столе, до краев полные чудесной влаги, и на поверхности вскакивали пузырьки, переливаясь радужным блеском алмазов. День близился к закату, и сумрак в комнате сгустился, но мягкое и ровное сияние, похожее на лунный свет, исходило от чаши и ложилось на лица гостей и на почтенные седины самого доктора. Он сидел в дубовом кресле с высокой спинкой, покрытой замысловатою резьбою, похожий в своем величавом благообразии на олицетворение того самого Времени, могущество которого еще никто не пытался оспаривать до этой четверки счастливцев. И даже они, торопливо осушая третий бокал с водой Источника юности, почувствовали безотчетный страх перед загадочным выражением этого лица. Но в следующее мгновение хмельной поток молодых сил хлынул в их жилы. Они были теперь в самом расцвете счастливой юности. Старость с ее унылой свитой забот, печалей и недугов осталась позади, как воспоминание о неприятном сне, от которого они с облегчением пробудились. Душа вновь обрела ту недолговечную свежесть, без которой быстролетные впечатления жизни кажутся лишь галереей потускневших от времени картин, и мир волшебно заиграл перед ними всеми своими красками. Они чувствовали себя подобно первозданным существам в первозданной вселенной.