Четыре четверти страха - Максим Вячеславович Никитин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Пошли его».
Василиса отодвинула ноутбук и откинулась в кресле. На душе стало отвратительно горько. Сегодня снова придется залиться по самые уши, чтобы завтра в раскалывающийся череп не влезла ни одна ненужная мысль.
Глава XIX
Целый день в редакции пришлось разгребать огромную кипу электронных писем.
Интересно звучит – кипу электронных писем. Это даже смешно себе представлять. Пиксельные конвертики были стопкой сложены на столе, Илья берет один из них, читает, бросает в корзину, и он со звуком из восьмибитных игр удаляется. Пум-пуру-пум ти-ли-ли. За ним следует еще один конвертик. Пум-пуру-пум ти-ли-ли. И так далее.
Потом следовала длинная полоса «дженерал митингов» по вопросам редакции, на которых Илья чуть не уснул. Единственным вопросом, касающимся его самого, было письмо с угрозами от Василия Божедая – маниака-ювелира с Проектируемого проезда № 1856, которого вывела из себя статья о кастомных смартфонах.
Да уж… Маниак-ювелир с Проектируемого проезда № 1856. Шутка, придуманная еще утром, прекрасно зашла. Коллеги были в восторге, кое-кто даже позавидовал.
Все же по просьбе Ильи редакция решила не обращаться по поводу письма в полицию. Однако следовало учесть данный инцидент и дать небольшую колкую статью в ответ на все претензии, в которой необходимо намекнуть, что угроза жизни, как ни посмотри, является статьей Уголовного кодекса Российской Федерации и все последующие письма с подобным содержанием будут отправляться напрямую в соответствующие органы.
Ближе к вечеру, после всей рутинной, но так необходимой иногда работы, на столе Ильи заерзал смартфон, поставленный в режим вибрации. На экране высветилось: «Артур – Бармен».
Это был тот то ли Артем, то ли Антон, что работал в пресловутом баре или клубе «Black Ocean», в чем там, дьявол, между ними разница – непонятно. В баре, где завертелась вся эта история с Василисой.
Илья сдвинул окно входящего вызова в зеленый кружок ответа.
– Слушаю, – произнес он.
– Илья, привет! – радостно затараторили в трубке. – Помнишь, ты девушку искал? Специфичную такую? Я тебе еще рассказывал, что она с сильным прибабахом. Это когда мы с тобой…
– Помню, – произнес Илья.
– Так вот, – продолжили тараторить, – я своего кореша попросил… Кореш – мой сменщик. Он тоже тут барменом работает. Я его попросил, чтобы он если чего увидит, то сразу бы мне звонил.
– В итоге… – Илья попытался направить звонившего по прямой дороге, но у него не слишком получилось.
– В итоге буквально несколько минут назад, – продолжал бармен, – я лежу себе на диванчике, присмотрел фильмец, чтобы глянуть под пивко. Провести, в общем, культурно вечер. Ко мне еще пара друзей должны прийти. Они тоже что-нибудь подцепят с собой. В общем, мы сегодня…
– Про девушку, – Илья в открытую перебил говорящего. – Что там про девушку?
– Так ты же сказать ничего не даешь, – обиженно ответили в трубке. – В общем, звонит мне мой сменщик и говорит, что та, кого ты ищешь, уже в баре сидит. Сидит, дорогая, как обычно, и пьет какую-то проспиртованную жижу. Если ты хочешь ее застать, то как можно быстрее…
– Уже бегу. Спасибо. С меня должок, – быстро сказал Илья, повесил трубку, схватил что-то с поверхности стола и выскочил из редакции.
Через четверть часа он уже спускался по ступенькам, уходящим в атмосферу, пропитанную всеми человеческими грехами, главным из которых здесь была, конечно же, праздность. А уже отсюда вытекали и пьянство, и блудные дела, и злые беседы, и осуждения, и злословие, и обманы, и ссоры, и драки.
Сколько рассуждений когда-то прочитал Илья о семи грехах! Сколько выводов было сделано, сколько сравнений приведено. В голове всплыл где-то вычитанный отрывок: «В праздности живущие всяким недугам и немощам подлежат, как бо вода растлевается, которая течения не имеет. Не трудящийся не может в сладость пищи принимать, и сон без трудов беспокоен бывает».
Если праздность – это на самом деле смертный грех, то у человечества сегодня просто нет ни единого шанса. Мы всегда ищем этот грех и думаем о нем. Праздность всегда с нами. Праздность, выращиваемая и лелеемая с самого раннего часа понедельника, когда любой офисный клерк, принужденный отрабатывать унылые часы в четырех стенах, только заслышал звук будильника.
Праздность, набирающая силу в середине недели, когда любой работяга, оставивший свою лопату, кувалду, кирку на время перекура, думает о том, как он обязательно нажрется в пятницу, чтобы в субботу с утра можно было отлежаться.
Праздность, когда с самого утра пятницы все диджеи по всем радиостанциям напоминают, что «сегодня рабочая неделя подходит к концу, настроение боевое», и желают самого приятного вечера, конечно же, вместе с их радиостанцией.
Мы обожаем праздность, мы мечтаем о ней, но абсолютно не умеем жить в праздности. К сожалению или к счастью, этот навык утерян простыми людьми. Получив в дар возможность жить праздно, мы теряем человеческий облик, злоупотребляя алкоголем, наркотиками, едой, бездельем, беспорядочными половыми связями и многим другим. Праздность может надоесть. Это грех, но в нем же есть и лечение.
– Могу я вам что-нибудь посоветовать? – словно голос с небес прозвучало у самого уха.
Илья с непониманием уставился на Глас Божий, прервавший течение его мыслей, и только через несколько секунд осознал, что это был бармен, а сам Илья стоит у барной стойки.
– Могу я вам что-нибудь посоветовать? – повторил бармен. – Кстати, сейчас Happy Hour на коктейли из списка. При покупке одного второй в подарок.
– Да, – сказал Илья, неуверенно озираясь. – Пива. Ноль пять.
– Темное, светлое, нефильтрованное? – уточнил бармен.
– На ваш вкус, – рассеянно сказал Илья, подвергаясь опасности попробовать самого дорогого и застоявшегося пива в баре, которое нужно было распродать во что бы то ни стало.
Бармен налил в ледяную кружку красной пенящейся жидкости и поставил ее на бирдекль с изображением красного дракона и надписью Drachen Rosa. Однако Илья не оценил всей красоты подаваемого напитка и подставки под него. Он чисто механически поднял кружку, забыв о бирдекле, и направился в угол бара. Где сидела девушка,
