М 3 (СИ) - Таругин Олег Витальевич

Оставалась сущая мелочь, буквально пустячок: найти рабочую радиостанцию, передать шифрограмму и дождаться ответа…

К эшелону они подоспели вовремя — перебив немногочисленную охрану, партизаны еще только начали вскрывать двери вагонов, собираясь минировать состав. Вот и хорошо, теперь нужно аккуратненько привлечь к себе внимание, чтобы сходу стрелять не начали. Укрывшись за сложенными штабелем шпалами, старлей с особистом с полминуты наблюдали. Пленные и присматривающий за ними Гускин рассредоточились вдоль полотна и залегли метрах в десяти — не хватало только спровоцировать партизан и устроить перестрелку.

Переглянувшись с контрразведчиком (Шохин разрешающе кивнул), Степан собрался, было, окликнуть ближайшего бойца, как… Откровенно говоря, морпех так и не понял, что заставило его внезапно отпихнуть капитана подальше за штабель, дернувшись следом. Видимо нечто, замеченное периферическим зрением, но так и не осознанное разумом — сработала исключительно подкорка с прочими рефлексами. А мгновением спустя вдоль эшелона хлестнула пулеметная очередь. Пули с сухим треском ударили, выбивая щепу, в крайний ряд шпал, фонтанчиками подбросили гравийную отсыпку пути, с искрами и визгом срикошетировали от массивных колесных пар вагонов. Нескольких оказавшихся на директрисе огня партизан раскидало в стороны, остальные с похвальной быстротой залегли, укрываясь под составом. А вот по самим вагонам фрицы не стреляют, поскольку прекрасно знают, что находится внутри. Патронам к стрелковке от шальной пули, понятно, никакого особого вреда не будет, но вот насчет боеприпасов к танковым пушкам подобной уверенности нет. Пороховые заряды в гильзах вполне могут и полыхнуть, вызвав неслабый пожар с последующей детонацией всего остального артиллеристского добра.

Откуда взялся этот пулемет, Алексеев понятия не имел — видимо, партизаны ухитрились прошляпить огневую точку. Стрелок же, не будь дураком, сразу пулять не стал, затаился, оценил обстановку, дождался удобного момента — и долбанул прицельной очередью. Подобравшихся с противоположной стороны пленных пулеметчик пока не видел, как и они его — для этого парням пришлось бы преодолеть метров пятнадцать открытого пространства. Степан мысленно хмыкнул: похоже, пришла пора и ему немного повоевать, а то засиделся он что-то без ратного-то дела. Гардероб сменил, помылся-отъелся, на моторной лодочке покатался, на самолетике полетал, по лесам погулял — можно сказать, в отпуске побывал. Отпуск, правда, вышел такой себе, экстремальный слегка, но пора и честь знать, поскольку войну никто не отменял…

— Видишь его? — жарко зашептал в самое ухо Шохин. — Может, партизаны сами справятся?

— Не, не справятся, он их из-под вагонов тупо не выпустит. А так да, вижу. Прикрой, если что, только наружу шибко не вылезай, он наше укрытие, хоть и самым краешком, но цепляет.

Скинув вещмешок, морпех перехватил поудобнее автомат и ужом вывернулся из-за штабеля. Судя по тому, что пулеметчик не стал вновь дырявить железнодорожное имущество, его поползновения никто не заметил. Выждав на всякий случай пару секунд, Степан поползновел… в смысле, пополз дальше, подбираясь к огневой точке на расстояние броска. Нет, не гранаты — просто броска, ножками. Тратить единственную «лимонку», предназначенную, как он и обещал контрразведчику, чтобы не попасть живым в руки противника, он не собирался. Ну, по крайней мере, пока. И без нее справится, тут всех делов-то — доползти вон до тех сваленных как попало ржавых рельс, окончательно выпав из сектора наблюдения противника, и, высокопарно выражаясь, «привести к молчанию» фашистский пулемет.

Фыркнув про себя — «привести к молчанию», блин! И откуда только всплыло в памяти это выражение — «господин поручик, потрудитесь к утру привести батарею противника к полному молчанию»?! — Алексеев преодолел последние метры. Укрывшись за кривым, с намертво присохшей глиной рельсом, на миг выглянул, убеждаясь, что он на месте. До пулеметной позиции — метров пять. Ну, как позиции? Просто неглубокий окоп, обложенный оплывшими мешками с песком, предназначенный как раз на случай внезапного нападения. Расположенный, стоит признать, достаточно грамотно: можно держать под прицелом и запасные пути, и саму станцию, и прилегающий к ней участок местности, достаточно только развернуть пулемет. Над верхним рядом мешков торчат две каски, наводчика и второго номера; дульный тормоз плюется частыми вспышками — МГ лупит недлинными, прицельными очередями — патроны фрицы экономят. Партизаны изредка огрызаются отдельными выстрелами, не представляющими для расчета особой опасности. Ну, вроде все, что нужно высмотрел, можно работать? Да нужно, блин!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Метнувшись вперед, старлей перечеркнул спины пулеметчиков короткой очередью, по инерции кувыркнувшись вбок — не хватало только, чтобы свои подстрелили ненароком. Пулемет замолчал, задрав кверху кожух ствола. Степан приподнялся, осматривая окоп поверх автоматного ствола. Нет, тут все в порядке, оба готовы, даже и контролить не нужно. Сполз вниз и, отпихнув плечом наводчика, осмотрел пулемет. Тоже нормально, целехонек, и перезаряжать не нужно — еще почти треть ленты осталось. А в углу и еще и запасной короб с лентой на двести пятьдесят патронов стоит: повезло, богатый трофей, можно дальше воевать. Подняв над бруствером руку, морпех несколько раз широко махнул из стороны в сторону, подавая Шохину сигнал. И едва успел пригнуться, когда в мешок, подбросив фонтанчик мокрого, слежавшегося песка, ударила пуля. Прилетевшая, что характерно, вовсе не от эшелона, а откуда-то сзади. Еще парочка безопасно свистнула над самой головой. Стреляли одиночными, но достаточно прицельно: запоздай он буквально на долю мгновения, и кранты. Не понял, это еще что такое?!

Стащив с бруствера пулемет, Алексеев осмотрелся, практически сразу заметив метрах в тридцати несколько перебегавших с места на место фигурок, удачно подсвеченных каким-то горящим станционным зданием. Ах, вон оно что… Похоже, подмога прибыла. Ладно, значит, придется немного задержаться. Рывком скинув под ноги один из мешков, старлей установив на его место «эмгэ» и дал пристрелочную очередь, привыкая к малознакомому оружию, из которого стрелял всего один раз, на разгромленном немецком аэродроме. Пулемет послушно лягнулся отдачей, щедро сыпанул под ноги стреляными гильзами. Попал ли он в кого, Алексеев не понял, но намек нападавшие истолковали правильно, мигом попадав на землю. Вот и лежите, поскольку патронов в ленте осталось всего ничего, а с перезарядкой определенно могут возникнуть проблемы. Поскольку самостоятельно Степан это чудо германской инженерной мысли ни разу не перезаряжал, хоть и видел, как это делают товарищи….

Глава 11

РАДИОГРАММЫ

Железнодорожная станция, 15 февраля 1943 года

Минут через пять фрицы окончательно убедились, что лобовая атака ни к чему хорошему не приведет, и отступили. Последнему морпех был только рад, поскольку к этому времени патроны в ленте как раз закончились. Отступили, разумеется, не в полном составе — Степан все ж таки был не самым плохим пулеметчиком. Самостоятельно мучиться с перезарядкой не пришлось: к позиции, криками предупредив, чтоб не стрелял, подползли двое бывших пленных. Убедившись, что с трофейным «машингевером» бойцы знакомы, морпех передал им пулемет, в двух словах обрисовал боевую задачу («прикрывайте, пацаны, они вон примерно туда сдернули, так что следите внимательно, могут вернуться») и рванул обратно к эшелону, возле которого уже вовсю шли разгрузочные работы: партизаны вместе с пленными споро вытаскивали из вагонов ящики с оружием и боеприпасами, тут же их вскрывая и проводя быструю «ревизию».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Цел? — быстро оглядев старшего лейтенанта, осведомился Шохин, с которым они столкнулись возле одной из платформ. — Молодец, я и не сомневался. Давай за мной, нужно найти командиров отрядов. А тут Гускин приглядит, я его за старшего оставил.

— Там как бы немножечко бой идет… — усомнился морской пехотинец, мотнув головой в сторону станции.