Старик Хоттабыч (1953, илл. Валька) - Лазарь Лагин

Кое-как, тоже с превеликими трудностями, растолковали старику и насчёт поплавков.

И вот наконец взмыл в воздух и лёг курсом на зюйд-зюйд-вест обтекаемый ковёр-гидросамолёт «ВК-1». В переводе с авиационно-конструкторского языка на обыкновенный, житейский, «ВК-1» означало: «Владимир Костыльков. Первая модель».

Похожий на огромный огурец с небольшим хвостиком позади, какие бывают у огурцов, только что сорванных с грядки, этот крытый ковёр-гидросамолёт имел три спальных места и в каждом из бортов по два окошка, прорезанных в толстой мохнатой ковровой ткани.

Лётные качества Волькиной конструкции оказались не в пример выше, нежели у обычного ковра-самолёта.

Быстро промелькнули под нашими путешественниками Чёрное морс, Босфор, Дарданеллы, Малая Азия, иссушенные палящим зноем плоскогорья Аравийского полуострова. Затем глубоко внизу показались жёлтые пески Синайской пустыни. Узкая полоска Суэцкого канала отделяла её от точно таких же жёлтых песков Аравийской пустыни, и это уже была Африка, Египет.

Отсюда Хоттабыч собирался начать свои поиски Омара Юсуфа в Средиземном море: с самой восточной его точки до самой западной. Но ещё не успел «ВК-1» снизиться до двухсот метров, как Хоттабыч в великой досаде назвал себя старым дурнем, а ковёр-гидросамолёт снова стал набирать высоту и лёг курсом на запад. За время, проведённое в сосуде, Хоттабыч позабыл, что в этих местах впадает в Средиземное море Нил и вода здесь вечно мутна от ила и песка, которые эта могучая и полноводная река выносит далеко в море. Какие же поиски могут, быть в этой густой жёлтой мути? Только глаза засоришь.

Хоттабыч решил отложить обследование этого неудобного района на тот случай, если не удастся обнаружить Омара Юсуфа в остальной части Средиземного моря.

Прошло ещё немного времени, и они снизились в тихой голубой бухточке, неподалёку от итальянского города Генуи.

XXXVI. Интервью с юным генуэзцем

– Прежде всего осторожность! И не болтать! – скомандовал Волька, когда все трое выбрались на берег, а ковёр-гидросамолёт исчез по мановению руки Хоттабыча. – Ещё неизвестно, куда мы попали.

– Определимся по самолёту, – сказал Женя. – Вон по тому.

Откуда-то с запада летел большой самолёт. А надо вам сказать, что во всей двести сорок пятой школе не было большего знатока авиации, нежели Женя Богорад. Ему ничего не стоило с первого взгляда определить государственную принадлежность самолёта. Он знал штук сорок опознавательных знаков.

Самолёт низко прогудел над нашими путешественниками и скрылся за ближайшим холмом.

– Американский! – заключил Женя. – Белая звезда – опознавательный знак американской авиации.

Пролетел и скрылся за тем же холмом ещё один самолёт. И этот тоже имел на своём фюзеляже американскую белую звезду.

– Одно из трёх, – сказал Волька: – мы попали или в Грецию, или в Югославию, или в Италию.

– Синьоре Умберто-о-о! – донёсся издалека высокий мальчишеский голос. – Синьоре Умберто-о-о! Вас хозяин зовёт!

– Раз «синьоре» – значит, Италия, – сказал Волька. – Значит, мы в Италии!

– Удивительное дело, как эти американцы летают себе над Италией, словно над какой-нибудь американской территорией! Просто исключительное нахальство! – задумчиво проговорил Женя. – Будь я итальянцем, я бы…

По как удивились бы наши герои, узнав, кто прилетел только что в Италию на том, первом, самолёте! В то время, когда они выражали своё недоумение и возмущение по поводу американского хозяйничанья в этой прекрасной стране, на аэродроме за холмом уже подкатили к снизившемуся самолёту дюралевую высокую лестницу, и по ней важно спустился, надменно выпучив маленькие, свиные глазки, мистер Гарри Вандендаллес собственной персоной.

Его встретили префект Генуи и местный епископ с тяжёлым золотым крестом на жирной груди; усадили в роскошную машину и повезли в город.

Но мальчики и Хоттабыч этого ещё не знали.

– Италия! Мы в Италии! Вот это здорово! – не удержался и крикнул Женя. – Утром – в Одессе, час назад – над Суэцким каналом, а сейчас – уже в Италии! Правда, здорово?

Волька замахал на него руками, чтобы он вёл себя потише.

– Ох, и востро же нам надо ухо держать! – сказал он. – И, главное, поменьше болтать.

– Да кто нас здесь поймёт? Мы же по-итальянски ни бум-бум! – фыркнул Женя.

– Ничего не значит, что не поймут. Это даже, может быть, хуже, что не поймут.

– Почему, о юные мои друзья, вас не поймут? – обиделся Хоттабыч. – Раз я с вами, то и вас поймут и вы будете понимать язык здешних мест, как понимаю его я.

– Тем более надо держать ухо востро! – снова подчеркнул Волька.

Хоттабыч хотел сразу пуститься в поиски Омара Юсуфа, но мальчики уговорили его пойти с ними посмотреть город. По красивой широкой дороге, тянувшейся вдоль берега, только изредка с тихим шелестом проносились машины да, мягко ступая копытцами, брели тяжело нагруженные ослики.

Вскоре показался большой пляж. Кроме нескольких американских офицеров и солдат, на нём никого не было.

Наши путешественники, не останавливаясь, прошли дальше и спустя некоторое время вошли в город.

Высокие, многоэтажные старинные дома перемежались с не менее древними одноэтажными лачугами. Было жарко и душно. По узким и грязным улицам ходило множество людей, бедно одетых, измождённых, но весёлых. Они что-то горячо обсуждали, оживлённо размахивали руками, пели песни, останавливались у раскрытых окон и, опершись о подоконник, о чём-то с жаром рассказывали высовывавшимся из окон жильцам.

– Очевидно, сегодня у них выходной день, – сообразил Волька и обратился к мальчику, сидевшему на щербатом пороге у распахнутых дверей мрачного и сырого трёхэтажного дома и мастерившему из старой-престарой сигарной коробки пароход.

– Скажи-ка, мальчик, у вас сегодня выходной день?

Юный генуэзец недоуменно посмотрел на Вольку и его спутников:

– Как ты сказал? Выходной день? Что это такое – выходной день?

– У вас сегодня воскресенье? – поправился Волька.

– Будто ты сам не знаешь, что сегодня пятница! – насмешливо ответил мальчик.

– Тогда сегодня, вероятно, какой-то праздник? – продолжал свои расспросы Волька.

– С чего это ты решил? – удивился мальчик – Был бы праздник, звонили бы в колокола.

– Почему же, в таком случае, так много людей бродит по улицам в рабочее время?

– Ты, наверно, нездешний, – сурово ответил мальчик. – Одно из двух: или ты нездешний, или ты ненормальный.

– Я нездешний, – быстро проговорил Волька. – Я вполне нормальный, но я нездешний. Я из… я из Неаполя.

– А разве в Неаполе рабочие не бастуют против де Гаспери и американских крыс? – рассердился юный генуэзец. – Знаешь что, иди-ка ты подобру-поздорову! У нас в Генуе мальчики не любят, когда к ним пристают с глупыми вопросами!.. Постой, постой! А может быть, тебе нравятся де Гаспери и его американские хозяева? – крикнул он вдогонку уходившему Вольке. – Ты говори прямо! Нравятся?..

– Что ты! – возмутился Волька. – Как тебе не стыдно так оскорблять незнакомых мальчиков! Да я их попросту ненавижу!

– И я их тоже ненавижу, – сказал Женя. – Мы, если хочешь знать, только что удивлялись, как это вы их терпите…

– Кто это – мы? Генуэзцы?

– Нет, итальянцы! Такой прекрасный, боевой народ…

– To-есть, как это – итальянцы?! А ты кто – вавилонянин, что ли?.. Ребята-а-а! – закричал вдруг свирепо юный генуэзец, обращаясь к соседским мальчикам. – Ребята, сюда-а-а-а!..

– Пусть мы поскорее исчезнем, Хоттабыч! – быстро прошептал Волька. – Скорее же!..

Они исчезли, к величайшему изумлению юного генуэзца, который из-за этого непредвиденного и ни как не объяснимого обстоятельства оказался в чрезвычайно неудобном положении перед созванными им друзьями…

– Я говорил тебе: держи язык за зубами! – с досадой выговорил Волька Жене, который чувствовал себя виноватым и не знал, куда деваться от стыда. – Чорт знает, что может наделать человек, который брякает первое, что ему подвернётся на язык!.. Вот теперь из-за тебя так и не осмотрели город! И какой город: Геную!..

– Я льщу себя надеждой, о рассудительнейший из учащихся двести сорок пятой школы (это был увесистый камень в Женин огород), что мы ещё будем иметь возможность осмотреть все его улицы, площади и дома, – успокоительно заметил Хоттабыч. – А если тебя смущает возможность встретиться с тем строптивым мальчиком, который вас так напугал, то тебе стоит только сказать слово, и я его перенесу куда-нибудь в Индию или Египет.

– Только попробуй! – вспыхнул Волька. – Это совершенно замечательный мальчик! Я бы на его месте поступил точно так же.

– И я тоже, – сказал Женя, виновато глядя в сторону. – Давай, Волька, мириться, а? Я виноват, но больше не буду. Ладно?