Наномашины, внучок! Том 2 - Николай Николаевич Новиков

накопительный эффект достиг критической точки. Начинаю анализ»

Неожиданные новости. Но подумать о них мне не дали.

— Ах ты… мелкий выродок! – процедил её дядя, держась за кровоточащий висок, - Я ТЕБЯ…

«Всплеск энергии. Он колдует!»

Я срываюсь в сторону, зигзагом меняю траекторию и подлетаю сбоку. Бах! На полной скорости бью костяшками в рёбра!

— Кха-а! – закашливается мужик.

«Пользователь, вы получаете урон. Сжимайте кулак сильнее. Бейте костяшками указательного и среднего пальца. Не позволяйте руке подогнуться»

«Понял», - хмурюсь.

Это драка. Битва. И если хочу выйти победителем – нужно адаптироваться на ходу.

Мужик сжимает кулак и бьёт наотмашь. Уклоняюсь и… бах, апперкот в печень! Я это репетировал! Сотни раз!

— М-м-м! – он хватается за свой пропитый орган.

Выпрямляюсь. Наши взгляды встречаются.

Он… боится.

И это странно. С ним что-то происходит. Что-то не то. Страх понятен, да, но это не просто страх, а нежелание сопротивляться в целом. Будто апатия. Я что-то с ним делаю.

Мужик выставляет руку.

«Снова магия!»

Хватаю за пальцы. Что, урод, реально ребёнка прибить хочешь?! Ты вообще поехавшая скотина?! Как же ты бесишь! Как же ты вымораживаешь! Проиграл ребёнку, и теперь хочешь его убить?! Мальчика, который заступился?!

Напрягаю мышцы.

«Да как так можно?! Нельзя, твою мать, КАЛЕЧИТЬ МЕЛКИХ ДЕТЕЙ!»

Резко выворачиваю его пальцы в стороны! ХРУСТ!

— А-А! – кричит он, - А-А-А-А-А!

— Нельзя, - процедил я, - Нельзя бить детей. Нельзя бить родных! Ты вообще понимаешь, что ты творишь, огромный, взрослый урод?!

— С-стой… стой… я… я больше не бу…

Я бью его по сгибу ноги, и он заваливается! Хватаю его за волосы и с прыжка бью коленом в нос! Он снова мычит и хватается за свою мерзкую пропитую харю.

— Стой… умоляю… не буду бить… больше не буду…

Наношу удар. Снова.

Я чувствую, как с каждым касанием внутри мужика что-то щёлкает. Как рубильник. Переключатель. На мгновение, но что-то в нём загорается и затухает.

«Анализ завершён. Пользователь – ваши удары вскрывают древний рубец на теле человечества. Каждое касание отнимает желание сопротивляться на уровне ядра. А с этим падает магическая, физическая и моральная эффективность»

«Ч-что?..»

«В человеке заложен геном… ответственный только за апатию перед вами. И вы научились его активировать»

Я замер. Эта информация словно пуля пробила мой мозг.

В каждом человеке есть рубец… который я вскрываю? Ну откуда он?! Откуда этот ген?! Из древности?

Погоди…

Меня что, раньше настолько боялись, что этот страх передаётся через поколения?

— С-СТОЙ! – и тут я услышал девичий крик.

Я медленно повернулся. Девочка стояла и со страхом смотрела на меня.

— Что?! – рычу.

— Н-не… не убивай его… не убивай его! Не надо! Мой папа будет грустить!

— Я?.. Я ведь не…, - сморю на свои руки.

Стальная хватка пережимала его горло. Мужик хрипел. Глаза закатились. Он уже даже не мог поднять руки и вот-вот потеряет сознание.

К-как… когда я начал его душить?!

Я резко отпускаю его горло, и он падает! Начинает кашлять.

— Эй, что там за шум! – крикнули соседи.

Я резко обернулся. Ох, чёрт! Сюда идут!

— Ты! – указываю на девочку, - Скажешь родителям о том, что произошло! Хватит бояться! Поняла?!

— Я… д-да! – закивала она.

Поворачиваюсь на мужика.

— А ты…, - хватаю его за волосы, - Я заставлю тебя выжрать твои же глаза, если снова ещё хоть раз меня разозлишь! Понял?!

Он что-то промычал. Наверняка меня слышал, но челюсть не шевелится.

Я отпускаю мужика и, услышав шаги в нашу сторону, резко срываюсь с участка! Перепрыгиваю забор и забегаю в поля! Надо валить. Быстрее!

— Зайка! Зайка! – ору девочку.

Никто не отвечает. Молчание.

Я бежал, отбиваясь от пшеницы, дыша через дебильную маску. Я водил глазами в поисках моей спутницы, я искал того, кто вернёт меня хотя бы домой! Но я не находил.

Зайки не было. Ни в полях, ни на их окраинах.

Она сбежала.

«Чёрт!»

Позади послышался крик. Звали на помощь, кричали люди. А я бежал. Как настоящий загнанный зверь.

«Рой, куда?! Помнишь дорогу?!»

«Да, я записывал. Бегите по тропе. Обращайте внимание на конкретные указатели, я буду указывать какие»

Наконец забравшись на холм с тропой, я забегаю в лес и снимаю маску.

— Ха-а-а! Ха-а-а! – тяжело дышу, опираясь о колени.

Дыхание сбито к чертям. Рука болит после ударов. Кожа с костяшек содрана!

Сердце колотится. В голове много мыслей. Разных. Странных.

Я… подрался. Я впервые серьёзно подрался и побил взрослого человека, пусть и убогого! Он обижал ребёнка, он бил свою кровинушку, и я ему справедливо отомстил!

Это что… если бить плохих людей – тебе воздастся, и будет только лучше?

— Хе… хе-хе, - смотрю на свои руки, - Хе-хе-хе-хе! Пха-ха-ха!

Я медленно топал по тропинке. Один. Без стишков Зайки, без её пустой болтовни и звонкого голоса. Теперь ветерок не казался таким тёплым, день таким солнечным, а птички добрыми.

И знаете… одному мне идти не нравилось.

Несмотря на победу, было как-то тоскливо, не знаю. Меня бросили. Некому рассказать, похвастаться. Не с кем пообсуждать злых взрослых.

Я хотел послушать, что думает Зайка об этом всём. Но её не было.

Она просто сбежала.

Спустя время наконец показался и дом. Что-ж, похоже реально – я могу теперь попадать в деревню через эту тропу. Может быть удобно… а может и нет. Не знаю. Пока не хочу про неё вспоминать. Хочу смотреть в окно, вздыхать и грустить по неизвестной даже мне причи…

*Стук*

Слышу какой-то глухой удар под ногой.

— М?

Яблоко. Я пнул яблоко.

А затем, подняв голову… я вижу кучу красных, сочных яблок, из которых было выложено большое сердечко.

Их было ровно двенадцать. Моя доля.

— А, ну точно…, – улыбнувшись, я выдыхаю, - Если так вспомнить, она ведь и в плошлый раз быстро убежала. Может есть причины?

Ну… может и не с такой уж и грустью я буду смотреть в окно. Может и не бросили меня вовсе. А если не бросили…

То и день тогда уж не такой и плохой вышел!

Я стягиваю маску с шеи, быстро бегу в свою комнату и прячу под кроватью. Вовремя – слышу, как телепортируется бабушка.

Вхух. Успел.

Теперь надо разбираться с последствиями. Ведь…

Во мне начала пробуждаться моя прошлая сила, и увы, пробуждается она лишь с насилием.

У