Колючка - Интисар Ханани

– Мы договорились. – Мне неожиданно не хочется продолжать.

– О чем? – настаивает он.

– Я буду писать за нее письма. В обмен она сдержит данную мной клятву.

Фалада взмахивает хвостом:

– Уверена?

– Я сказала, что убью ее за предательство принца.

Фалада резко останавливается. Я не оглядываюсь и вышагиваю дальше по дороге. Мгновение спустя он меня догоняет.

– Ты сможешь?

В его голосе впервые за все время ясно слышится растерянность.

Я вздыхаю:

– Если она предаст новую семью, я выдам ее тайну и то, кем она была раньше, и тогда ее обвинят в измене. А это почти то же самое.

И так с Валкой будет навсегда покончено, я снова стану принцессой, снова буду против воли помолвлена, да еще и окажусь рядом с теми, кто уже успел привязаться к ней – а может, и полюбить. А Дама обо всем прознает и начнет искать новые способы подчинить меня и заполучить Кестрина. Совершенно не хочу всего этого, даже чтобы отплатить Валке по заслугам.

Фалада издает негромкий задумчивый звук – что-то вроде хмм на лошадиный манер.

– Ты говорила, что этой чародейке нужен принц?

Я киваю, уже чувствуя давление вокруг шеи.

– И еще говорила, что предупредишь его.

Конечно, вот только тогда я не знала, что приходивший в мою комнату колдун и есть принц.

– Он знает достаточно, чтобы уберечься.

– Откуда?

– Когда чародейка явилась ко мне в спальню в первый раз… – Я озираюсь вокруг, надеясь на что-нибудь отвлечься. Фалада терпеливо ждет. Я вздыхаю: – В тот первый раз принц тоже там был.

– Он был там? – Фалада выгибает шею и оглядывается на меня.

– Пробрался в мою комнату. Я решила, что это колдун из менайских подданных, но потом мы приехали во дворец, я увидела принца – а это он.

– Значит, твой принц чародей. Тогда и король тоже, не сомневайся. Никак иначе Кестрин до тебя не добрался бы. – Белый качает головой: – Похоже, они в раздоре с этой колдуньей и теперь она ищет мести.

У меня краснеют щеки.

– Я так и сказала. А раз принц владеет колдовством и прекрасно знает, кто за ним охотится, то справится и сам. По крайней мере, пока Ва… – Воздух резко застревает в горле.

Я хватаюсь пальцами за гриву Фалады, шею пронзает болью. Мир вокруг шатается. Закрыв глаза, я отчаянно цепляюсь за жеребца, в груди горит огонь. Наконец цепь ослабляет хватку. Я прерывисто втягиваю воздух, снова и снова. Фалада замер рядом со мной. Я заставляю себя отойти и дрожащими руками приглаживаю ему гриву.

– Прошу прощения, – говорю хрипло.

Опять так глупо попалась, решив произнести ее имя. Надо быть внимательнее.

– Пойдем дальше, – бормочет Фалада. – Если можешь.

Я плетусь рядом с ним. Мгновение спустя вижу причину его беспокойства: навстречу едет повозка. Она уставлена ящиками, до краев набитыми яблоками, на поводьях сидит земледелец и пристально разглядывает нас, проезжая мимо. Должно быть, мы странно смотримся вместе: невысокая чужеземка с удилами и посохом в руках и шагающий рядом белый жеребец совсем без упряжи. Хруст камней под колесами повозки постепенно тает вдали, оставляя только тихий свистящий вой ветра над равнинами.

– Алирра, – голос Фалады нарушает тишину, – как думаешь, почему король с сыном выбрали тебя?

Я пожимаю плечами. Я помешала Даме напасть на Кестрина, вернее попыталась, но предвидеть такого принц никак не мог, а случилось все уже после объявления помолвки.

– Что делает тебя предпочтительней принцессы из богатой страны, принцессы, воспитанной как будущая королева? Такой, что никогда не смогла бы стать гусятницей?

– Ну спасибо. – Я сердито смотрю на него. – Нет, я не представляю, зачем им неуклюжая, бестолковая принцесса из нашего королевства размером с чашку. Даже моя мать не поняла.

Я не могу заставить себя поделиться единственным подозрением, похожим на правду.

– Тогда как у тебя вышло убедить их, что нужна именно ты?

– Они приехали уже убежденные в этом.

– В таком случае помолвку можно было утвердить и в переписке. Они же хотели встречи. По крайней мере, король, а уж он, без сомнения, поведал сыну, что в тебе увидел. До того, как вы подписали бумаги.

Я ошеломленно смотрю на белого. Такого мне в голову не приходило. Но…

– Может, принц и балуется колдовством, но это же не обязательно значит, что его отец тоже. – Я вытираю руки о юбку – ладони вспотели, несмотря на прохладу. – Или обязательно?

– Ты совсем не разбираешься в колдовстве, да? – спрашивает Фалада. – Перенестись в другое королевство – то есть через высокогорья, через равнины и леса – дело не из легких. Сделать все с такой точностью, чтобы попасть в спальню определенного человека, не зная его и не видя прежде комнаты, – задача для мастера.

– А мастером он не смог бы стать без ведома короля, – договариваю я.

– Не только без ведома, – подтверждает Фалада, – но и без помощи в обучении и сохранении тайны. Такое мастерство в столь юном возрасте необычно. Он посвятил этому искусству много времени и сил.

– Почему ты решил, что это тайна? При дворе наверняка должны знать, и в… Круге Колдунов? – Я запинаюсь, силясь припомнить все, что мне известно об управлении колдовством в Менайе. Вспоминается немногое. Как бы то ни было, чародейство не из тех вещей, которым легко предаваться незаметно.

– Знали бы придворные – узнала бы вся страна. Даже конюхи в стойлах упоминали бы короля-чародея, а я ни слова о таком не слышал, – замечает Фалада. – Зачем Семье хранить это в тайне – понять легко. У Круга не получится подчинить то, о чем он не знает. Это просто вопрос власти.

– Ты знаешь менайский? – удивленно спрашиваю я.

– Разумеется. – Фалада кивает, но не сбивается с мысли. – Но подумай еще раз, Алирра: у нас есть семья чародеев с сильным и могущественным врагом. И все же что-то в тебе определило их выбор. Что ты сделала?

– Не обменялась с королем и дюжиной фраз до помолвки. Вынудила его приставить ко мне стражу, чтобы охранять в собственном доме. И не лезла под ноги.

Фалада обдумывает услышанное.

– То есть он увидел, что тебя не ценит семья, что ты скромная…

– Слабая и покорная, – договариваю я. Мы уже свернули с дороги и подходим к пастбищу.

– Возможно, – размышляет Фалада. – Возможно, они искали ту, кому смогут доверять, ту, что признает их власть и с благодарностью примет покровительство.

– Может, им нужна была принцесса, по которой никто не станет скучать, если ее убьют. – Слова сами выплескиваются из меня на волне горечи.

Фалада отвечает не сразу. А когда наконец заговаривает, спрашивает:

– Что ты могла бы отдать, чтобы тебя ценили и оберегали?

Я замираю и смотрю в землю. Хотелось бы уметь лгать ему.

– Многое, – отвечаю резко.

– Свою преданность?

Я не поднимаю взгляда, но знаю, что он прав. Наверное, Фалада все же читает правду прямо у меня на лице, потому что мягко произносит:

– Что ж, дитя, я начинаю понимать, чем тебе мила жизнь, которую ты пытаешься для