Оглашению подлежит — СССР-Германия 1939-1941 (Документы и материалы) - Юрий Фельштинский

Вейцзекер

80. МЕМОРАНДУМ СТАТС-СЕКРЕТАРЯ ВЕЙЦЗЕКЕРА

Берлин, 9 октября 1939 г. Статс-секретарь, № 795

Шведский посланник[83] посетил меня сегодня для того, чтобы сообщить, что, если Россия предъявит Финляндии требования, которые будут угрожать независимости и самостоятельности Финляндии, в Балтийской зоне создастся угрожающая ситуация. Посланник хотел бы уведомить меня о вышесказанном с указанием на тесные отношения, существующие между Швецией и Финляндией. Не следует забывать, что в противоположность Эстонии и Латвии в Финляндии есть мощные и

энергичные силы, которые не подчинятся русской агрессии.

Я ответил посланнику, что мне ничего не известно о возможных русских притязаниях в отношении Финляндии. Насколько мне известно, слово «Финляндия» не произносилось в связи с визитом имперского министра иностранных дел в Москву. Ситуация сложилась так, что мы не делаем никаких заявлений о нашей заинтересованности в районах, лежащих к востоку от хорошо известной линии. Следует, однако, надеяться, что Россия не предъявит Финляндии требований, которые зайдут слишком далеко, и что, таким образом, будет найдено мирное решение проблемы.

Вейцзекер

81. ПОСОЛ В ФИНЛЯНДИИ БЛЮХЕР — В МИД ГЕРМАНИИ

Телеграмма

Хельсинки, 10 октября 1939 — 21.30 Получена 10 октября 1939 — 24.00

№ 287 от 10 октября Срочно!

Все свидетельствует о том, что, если Россия не ограничит свои притязания островами в Финском заливе, Финляндия окажет вооруженное сопротивление. Для нашей военной экономики последствия этого будут крайне серьезными. Из Финляндии в Германию прекратится не только экспорт продовольствия и леса, но и незаменимый экспорт меди и молибдена. По этим причинам я предлагаю попросить русское правительство о том, чтобы его притязания не шли дальше островов.

Блюхер

82. РИББЕНТРОП — ПОСЛУ ШУЛЛЕНБУРГУ

Телеграмма

Берлин, 18 октября 1939 — 00.40 Москва, 18 октября 1939 — 10.05

№ 594 от 17 октября Господину послу лично

По случаю, который скоро представится, я намерен публично высказаться о внешнеполитической ситуации, а затем, сославшись на последнюю речь Чемберлена,[84] коснуться будущих объектов лживой англо-французской пропаганды. В связи с этим я также хотел бы опровергнуть начавшие недавно циркулировать ложные слухи, в довольно специфической форме распускаемые вражеской печатью, утверждающей, что во время моего пребывания в Москве я попросил Советский Союз о военной помощи, но встретил решительный отказ. Я намерен сказать по этому поводу примерно следующее:

«Сильно разочарованная недавними изменениями, произошедшими в международной ситуации, на которую большое влияние оказало установление дружественных отношений между Германией и Советским Союзом, чего только не пыталась делать британская пропаганда для того, чтобы дискредитировать и омрачить германо-русские отношения. В свойственной ей форме она не останавливалась ни перед чем, используя величайшую и наиболее абсурдную ложь. Так, например, она сфабриковала заявление о том, что во время московских переговоров я попросил господина Сталина о военной помощи в борьбе с Польшей, Францией и Англией. На это Сталин, дескать, ответил лишь резкой репликой: „Ни единого солдата“. Но что же на самом деле произошло во время этих московских переговоров? Разрешите напомнить вам об этом.

Я прибыл в Москву 23 августа для переговоров и заключения от имени фюрера пакта о ненападении с Советским Союзом. Я начал переговоры со Сталиным и Молотовым с заявления, что я не прибыл в Москву, как сделали в свое время делегаты Англии и Франции, просить Советский Союз о вооруженной помощи на тот

случай, если Англия заставит германское правительство вступить в войну. В таком случае германское правительство не будет нуждаться в помощи, но будет располагать достаточной военной силой для того, чтобы самому подняться на борьбу против Польши и своих западных недругов и довести ее [борьбу] до победного конца. На это Сталин с характерной для него ясностью и точностью искренне ответил: „Отказом в самом начале [переговоров] от какой-либо военной помощи Советов Германия заняла гордую позицию. Советский Союз, однако, заинтересован в том, чтобы Германия, являющаяся его соседом, была сильной, и в случае пробы военных сил между Германией и западными демократиями интересы СССР и Германии будут конечно же совпадать. Советский Союз никогда не захочет видеть Германию попавшей в сложную ситуацию“. Тогда я поблагодарил Сталина за его недвусмысленное заявление и сказал ему, что я сообщу фюреру о столь широком подходе советского правительства к проблеме. Так были начаты германо-русские переговоры, и этот обмен мнениями с самого начала создал атмосферу искренности и дружбы, и в течение 24 часов был заключен пакт о ненападении, а в ходе последовавшего развития событий, в конце сентября, еще и договор о дружбе и границе. После создания политической основы было также решено наметить всеобъемлющую экономическую программу, пути реализации которой обсуждаются в настоящий момент в Москве. Германия нуждается в советском сырье, а Советский Союз — в промышленных товарах. И нет причин, по которым процветавшие в прошлом торговые отношения двух народов не могут быть вскоре возрождены. Наоборот, я твердо убежден в том, что существовавшие ранее традиционные дружеские отношения между Германией и Россией теперь восстановлены, что эти отношения будут становиться все крепче и крепче, что обмен товарами, который является естественным дополнительным фактором, в будущем приведет оба народа к благосостоянию, которое им не снилось. Исходя из общей политической платформы — германо-советской декларации от 28 сентября 1939 г., было также решено, что по завершении польской кампании оба правительства будут работать над восстановлением мира. В случае, если эти попытки не увенчаются успехом (что и происходит), ответ

ственность за продолжение войны ляжет на Англию и Францию; и в то же самое время будут проводиться консультации между имперским правительством и советским правительством о тех необходимых мерах, которые, в случае чего, должны будут быть приняты. Эти консультации в настоящее время уже ведутся и протекают в столь же дружеской атмосфере, как и московские переговоры, опираясь на прочный фундамент родственных интересов. В связи с этим мы ожидаем скорый визит господина Молотова в Берлин. Я уверен, что этого беглого обзора достаточно для того, чтобы раз и навсегда отбросить ту груду лжи, сфабрикованную британским министерством обмана и другими неуклюжими пропагандистскими центрами наших врагов, о происходящих германо-русских переговорах и о будущем развитии отношений между двумя величайшими европейскими государствами».

Пожалуйста, сообщите господину Сталину как можно скорее о вышеупомянутой оценке московских переговоров, сделанной мною, и телеграфируйте мне его согласие.

Риббентроп

83. ПОСОЛ ШУЛЕНБУРГ — В МИД ГЕРМАНИИ

Телеграмма

Москва, 19 октября 1939 г. Срочно!

№ 568 от 19 октября На Вашу телеграмму № 594 от 17 октября

Молотов сегодня сообщил мне, что Сталин одобрил оценку переговоров в Москве, которую имперский министр иностранных дел намерен дать в своей речи. Он просил лишь, чтобы вместо фразы, цитируемой как заявление Сталина, от «Германия заняла гордую позицию…»

до «попавшей в сложную ситуацию», был принят следующий вариант: «Позиция Германии, отклонившей военную помощь, достойна уважения. Но сильная Германия — это совершенно необходимая предпосылка для мира в Европе, из чего следует, что Советский Союз заинтересован в существовании сильной Германии. Советский Союз поэтому не может одобрить действия западных держав, создающих условия для ослабления Германии и ставящих ее в тяжелое положение. В этом состоит общая заинтересованность Германии и Советского Союза».

Шуленбург

ДОКЛАД В. М. МОЛОТОВА

Из доклада Председателя Совета Народных Комиссаров и народного комиссара иностранных дел тов. В. М. Молотова на заседании Верховного Совета Союза ССР 31 октября 1939 года

Товарищи депутаты!

За последние два месяца в международной обстановке произошли важные изменения. Это относится, прежде всего, к положению в Европе, но также и к странам, находящимся далеко за пределами Европы. В связи с этим надо указать на три основных обстоятельства, имеющих решающее значение.

Во-первых, надо указать на изменения, происшедшие в отношениях между Советским Союзом и Германией. Со времени заключения 23 августа советско-германского договора о ненападении был положен конец ненормальным отношениям, существовавшим в течение ряда лет между Советским Союзом и Германией. На смену вражде, всячески подогревавшейся со стороны некоторых европейских держав, пришло сближение и установление дружественных отношений между СССР и Германией. Дальнейшее улучшение этих новых, хороших отношений нашло свое выражение в германо-советском договоре о дружбе и границе между СССР и Германией, подписанном 28 сентября в Москве. Происшедший крутой поворот в отношениях между Советским Союзом и Германией, между двумя самыми крупными государствами Европы, не мог не сказаться на всем международном положении. При этом события целиком подтвердили ту оценку политического значения советско-германского сближения, которая была дана на прошлой сессии Верховного Совета.