ООО «Кремль». Трест, который лопнет - Андрей Колесников

Ничего подобного в законе, разумеется, нет: он, собственно, закладывает правовые основы стратегического планирования, закрепляя роль главного стратега за президентом, придавая юридический статус программным документам правительства и Совбеза. Но симптоматичны слухи – даешь пятилетку за три года! И еще более симптоматична готовность одобрить возвращение к централизованному планированию по госплановскому типу. Совок, оформленный законодательно, – мечта среднестатистического по своим ТТХ депутата и изголодавшегося по звонкам журналистов прикремленного эксперта. Но даже административно и технически это едва ли возможно.

Рецепты госплановских колдовства, ворожбы, отворота и приворота давно утрачены.

Юрий Маслюков, который не успел сверстать план 13-й пятилетки (1991–1995) и испытывал при этом неимоверные сложности, умер. Как восстановить 2000 материальных балансов Госплана и 20 000 – Госснаба, решительно непонятно. «Из вереска напиток забыт давным-давно». И даже этот напиток не решил за все десятилетия советской власти ни одной серьезной проблемы.

Хотя, как выяснилось, централизованное планирование может быть предметом державной ностальгии. Что несколько удивительно, ведь ответ на перестроечный вопрос – «план и рынок: вместе или раздельно?» – уже давно дан. Тем не менее надо признать, что столь специфическая тоска по романтике материальных балансов вписывается в сегодняшний «окрымленный» политический ландшафт.

Вопрос содержательный: зачем нужно восстанавливать Госплан и пятилетки? Чтобы обратно в очереди встать? Как будто это так же духоподъемно, как переименовать Волгоград в Сталинград.

Еще один вопрос: зачем все-таки понадобился именно сейчас закон о стратегическом планировании? Чтобы лучше выполнялись майские указы президента? Чтобы хотя бы кто-то, кроме разработчиков, прочитал очередную среднесрочную программу правительства или официальный сценарий, единственное мерило которого – близкий к астрологическому прогноз цены на нефть?

Все это имеет мало отношения к реальной действительности и носит, деликатно выражаясь, стохастический, вероятностный характер. Заставляя вспомнить любимую поговорку экономистов, утомленных монотонным стратегическим планированием и прогнозированием: «Экономический прогноз и гадание на кофейной гуще отличаются друг от друга только тем, что результаты последнего иногда сбываются».

Очень трогательны еще попытки спрогнозировать векторы научно-технического развития. Эта сага о форсайтах (в смысле о такого рода прогнозах) неоднократно доказывала свою несостоятельность: научный прогресс идет, как правило, не в том направлении, где обуреваемый пагубной самонадеянностью футуролог его нетерпеливо поджидает.

Вероятно, считалось, что без юридического определения стратегического планирования ничего с места не сдвинется. И ведь правда: как же двигаться вперед без ст. 3, п. 1 закона, согласно которому стратегическое планирование – это «деятельность участников стратегического планирования по целеполаганию, прогнозированию, планированию и программированию социально-экономического развития РФ, субъектов РФ и муниципальных образований, отраслей экономики и сфер государственного и муниципального управления, обеспечения национальной безопасности РФ, направленная на решение задач устойчивого социально-экономического развития РФ, субъектов РФ и муниципальных образований и обеспечение национальной безопасности РФ»?

Теперь-то все понятно, наконец: цели ясны, задачи определены (дефиниции этих понятий тоже есть в законе) – за работу, товарищи! Ну, или господа, если речь идет о тружениках госбанков и госкорпораций, попавших или еще пока временно не попавших под санкции Запада.

Мнится, что проблема по-прежнему не в этом изъяне стратегического планирования, не в отсутствии его правового регулирования. А в том, что, как ни банально это звучит, у нынешней России и ее руководства как не было стратегических целей и образа желаемого будущего, так и нет. Не может же быть присоединение Крыма такой целью и образом. К тому же крымский проект уже использовался императрицей Екатериной.

Руководство страны обращено глазами назад – идеи и легитимность черпаются исключительно в советской истории (отсюда и надежды широких тунеядствующих масс на возвращение пятилеток). А о необходимых реформах не то что думать забыли – идем по пути контрреформ.

Стратегическое планирование – это отнюдь не майские указы президента, которые не связаны между собой ни экономической логикой, ни политической логистикой. Последние опыты стратегического планирования – это «программа Грефа», некоторые доклады ИНСОРа времен Дмитрия Медведева и Стратегия-2020. То есть ровно те документы, которые или не реализованы, или положены под сукно. Не говоря уже о том, что в принципе речь идет главным образом об интеллектуальных наработках правительственной комиссии по экономической реформе 1997 года – с тех пор за 17 лет если что и сделано, то тут же «сдано назад».

Так что, сколько ни прогнозируй и ни планируй, без политической воли к реформам все остается сагой о форсайтах.

2014 г.

На граблях танцуют все

«Отбросьте дедукцию и индукцию, давайте продукцию!» – говорил герой популярного лет сорок тому назад скетча Аркадия Райкина. Примерно с таким призывом выступило российское начальство по отношению к мирным российским пейзанам и пейзанкам.

Однако они едва ли смогут выдать на-гора столько продукции, сколько нужно чрезмерно географически разбросанному населению РФ, и без того пребывающему на самопрокорме и проживающему в той среде, которую профессиональные статистики называют словосочетанием «ненаблюдаемая экономика». (Кстати, внутри этой ненаблюдаемой экономики скоро появятся превосходные запрещенные продукты западного происхождения в национальных белорусских костюмах.)

Словом, продукцию в нужных объемах дать некому.

А в санкционном решении, принятом Верховным главнокомандованием, отсутствует не только дедукция, но даже индукция: как, например, фруктово-овощная продукция из Азербайджана (к тому же являющаяся, как утверждают знатоки, в основном турецкой, в частности, популярный «бакинский огурчик-помидорчик» означает в реальности турецкий огурец-помидор) может заменить Калининградской области дешевый импорт из Польши?

В принципе уже после досанкционного решения наследников великого и ужасного Онищенко о прекращении импорта польских яблок в Калининграде впору было ждать «яблочной революции», а уж после санкций область, вероятно, и вовсе перейдет в целях самопрокорма на самовывоз продуктов из Польши в рамках приграничной торговли.

Или вот где логика? Начальники говорят: освободим наконец уже прилавки для отечественного товаропроизводителя, измученного конкуренцией с супостатами. А потом составляют список стран, которые должны заменить утраченных в результате холодной войны импортеров и, соответственно, опять-таки составить конкуренцию отечественному товаропроизводителю: «Покупайте сербское – слава славянскому братству!», «Покупайте товары из солнечного Перу, колыбели древних инков!».

Впрочем, с логикой и логистикой у нашего начальства – в его понимании – все в порядке. Оно как действовало по принципу «если-вы-примените-санкции-то-мы-будем-бомбить-Воронеж», так и действует. Причем «Воронеж» здесь хорошая социологическая метафора той части населения, которую руководство страны собралось «бомбить».

Несмотря на хаханьки и хиханьки по поводу того, какие потери понесут богатенькие клиенты дорогих универсамов и любители всякой фуа-гры, на самом-то деле удар нанесен по низко– и среднедоходным слоям населения (не говоря уже о некоторых категориях граждан, которые выживают на специальных диетах, например аутистах, но кто же о них думает, Минздрав же в данном случае не «предупреждает»).

Ибо результат санкций: а) схлопывание ассортимента при снижении качества и б) рост потребительских цен. Немедленный, уверенный и беспощадный.

В принципе это удар по электоральной базе нынешнего политического режима. Даже если сама электоральная база этого еще не осознала. Хотя она уже начала инстинктивно сметать с прилавков иностранные сыры и, например, оливковое масло, а также сливочное масло Valio (хотя часть его производства находится здесь, на территории России). Мои друзья, буквально за пару дней до санкций отправившиеся по классическому, еще советскому маршруту Москва – Вена – аэропорт Кеннеди, уже предлагают в качестве товарищеской помощи продуктовые посылки.

Во всех качественных медиа прогремели оценки Центра агропродовольственной политики РАНХиГС, согласно которым 30 % семей и до всяких санкций имели проблемы с прокормом. Но вопрос в другом: почему эти 30 и более процентов семей не связывают свои продуктовые проблемы с качеством управления в сегодняшнем политическом режиме. А ведь «бомбить-Воронеж» – не слишком дружелюбное по отношению к гражданскому населению менеджерское решение.