Золотая Пуля, или Последнее Путешествие Пелевина - Андрей Сердюк

— Ну, это я к тому просто, что Жану не верю. Невозможно поверить, настолько вы выглядите великолепно, — вышел из положения Виктор, ладонью расшвыряв густые табачные клубы.

— Спасибо, милый, — томным голосом поблагодарила за комплимент Маруся и по-свойски, в манере дам полусвета, провела свободной рукой по его подбородку. Ласково.

Йоо передёрнуло. В глазёнках девичьих сверкнули молнии. Что ни осталось не замеченным Марусей. И Маруся Климова, она же Мурка, хохотнув, вскинула голову и сладко затянулась.

Высокий был представлен как Испанский Лётчик.

Вообще-то, его Антоньо Как-То-Там-Мигелес-Фигелес зовут. Но он всех просит называть себя Испанским Лётчиком. Он в действительности и испанец, и лётчик. Пилотирует и водит все виды транспорта. Включая космические корабли. Проходил подготовку в Центре имени Гагарина по программе Европейского Космического Агентства. Но влюбился там на свою беду в одну русскую. Всем известную Веру Надеждину. Разведёнку из космического городка. Она в то время как раз подавалкой в лётной столовой работала. Загулял с ней паря. Сорвал график подготовки. Был отчислен. Потом подвязался в Иностранный Легион. Воевал. Много раз награждался. Но однажды отказался атаковать колону беженцев. Был отдан под трибунал. Бежал. Сейчас в Армии Света. Неплохо изъясняется по-русски. В связи с этим обстоятельствам сюда и вызван.

— А что, над Испанией чистое небо? — спросил Виктор у Лётчика, крепко пожав его длиннопалую пятерню.

— Семья-то большая, да два человека всего мужиков-то, — ответил тот, легко приняв предложенную игру.

— Гренада? — захотел уточнить Виктор.

— Кордова, — покачал головой Лётчик.

— Сработаемся, — кивнул ему Виктор.

— Сработаемся, — согласился Лётчик.

Тут подошла очередь и до представителя Восточного филиала. Азиат оказался Японским Городовым.

— Почему это японский, я же вижу, что он китаец, — первым делом поинтересовался Виктор у Бодрийара.

— Потому что служил в японской полиции, — таков был ответ. — Японское общество, конечно, весьма закрытое общество, но не до такой же степени, чтобы в японской полиции не мог служить этнический китаец. Так что прошу любить и жаловать, — китаец Ли, Японский Городовой. Боевые искусства, шифрография, связь. Русским владеет сносно, — прабабка у него русская, из харбинских эмигрантов.

— Почему из полиции ушли? — спросил Виктор у Ли.

— Я не ушёл, я убежал, — скорректировал вопрос китаец и ответил коротко, но ясно: — Якудза. Подстава.

— Ага, так значит, — удовлетворился Виктор столь размытым — и, пожалуй, в каких-нибудь иных инстанциях совсем не проходным — ответом. И не стал вдаваться в подробности.

Оглядел ещё раз всех прибывших. Весёлое войско. Маруся Климова — прости любимого, Испанский Лётчик и Японский Городовой. Архетипы что ли?

Так прямо у Жана напрямую и спросил, ничуть не смущаясь тем, что остальные услышат. Старик же на это ответил, что, мол, нет, никакие они не архетипы, а вполне себе такие индивидуальные личности. И в своём роде даже, можно сказать, уникальные.

— Впрочем, — заметил, продолжая Жан, — других читателей у меня для тебя нет.

— Так стало бы таки и нету? — улыбнувшись чему-то своему, уточнил Виктор.

Бодрийар покачал головой. Нет.

Ну нет, так нет. И тогда Виктор выдал принятым под команду бойцам первое своё указание:

— Итак, господа партизаны, с этого момента вы поступаете в моё распоряжение. Жан, я правильно это понял? — Бодрийар, выслушав перевод, авторитетным кивком гиганта мысли подтвердил такое положение вещей и обстоятельств, после чего Виктор продолжил: — Поэтому жду всех вас сегодня в боевой экипировке и с полной выкладкой в двадцать три пятнадцать у чёрного входа в Театр. Приказ на Путешествие отдам на месте. Вопросы есть?

— Есть, — кивнул головой Лётчик, — прошу уточнить, — у чёрного входа в какой именно театр.

— У чёрного входа в Театр Теней, — ответил Виктор.

— Прости, милый, а что, в двадцать три пятнадцать тени ещё будут? — облизнув кончиком языка свои тёмно-вишнёвые губы, поинтересовалась у него Мурка на певуче-акающем диалекте славного племени, населяющего навсегда пропахшие разливным пивом приблатнённые окрестности Марьиной Рощи.

— Вы об этом не беспокойтесь, — повернулся к ней Виктор, — Ваше дело на место прибыть вовремя, а наличие теней я обеспечу. Ещё вопросы есть?

Вопросов больше не было. Только опять Мурка протянула в сторону певуче:

— J'ai vu l'ombre d'un cocher, qui avec l'ombre d'une brosse frottait l'ombre d'une carrosse.

И глубоко затянулась.

— Что? — не понял Виктор.

— Я видел тень кучера, которая тенью щетки чистила тень кареты, — услужливо перевёл парнишка из эскорт-агентства.

— Похвально, — кивнул Виктор и скомандовал. — Сверим часы, господа.

Было московского одиннадцать пятьдесят две по полудни.

— Итак, господа, с двенадцати ноль-ноль мною объявляется готовность «Взведённый курок», — дал отмашку Виктор.

— И если вопросов больше нет, все до означенного времени свободны, добавил Бодрийар. — Ну, а вас, Виктор, я попрошу остаться.

Виктор и сам знал, что ему предстоит ещё обговорить со стариком, куда с Пулей прибыть, в случае успешного выхода в плей-офф.

9

Йоо сидела на заднем сиденье вся такая надутая. Молчаливая. В окно пялилась. Короче, обиженную судьбой из себя строила. Типа ревность её, дурилку картонную, мучила. В кино, наверное, подобное видела и канонам следовала… Детский сад!

Эх, знала бы, мартышка, как оно это на самом-то деле бывает. Как людей на куски этой шрапнелью разносит. Знала бы… Ну, ничего, время придёт, и ей достанется. Хлебнёт из червлёной чаши. Свою порцию сладостной горечи.

Виктор этот её спектакль в зеркальце водительское — ну-ну наблюдал-видел, мимо него не прошло, да только не до смешных и малоталантливых выкрутасов ему в данный момент было. Не до девчоночьих выпендрёжов. Надвигалась конкретная боевая работа, и совсем не было у него сейчас времени на утешение, на воспитание и на сеансы психотерапевтические. К тому же, нужно было ещё целую кучу всяких организационных вопросов перед отбытием порешать.

И он, на ребячий шантаж не реагируя, начал свои дела делать.

Прозвонил сначала Нате — с мобилы на дом.

— Да, — отозвалась его нежная муза-хранительница.

— Ната, это я. Привет.

— Привет, Кот.

— Ната, такое дело…

— Опять уходишь?

— Опять. Ты как догадалась?

— А когда ты просто так звонил?

— Извини.

— Да ладно… Идёшь-то надолго?